Алексей Зубко - Сначала было весело
– Не думаешь же ты, что его украли?
– Я думаю, пора возвращаться.
– Но…
– Я возвращаюсь. А ты сама решай.
Покорно бреду следом. Одна надежда служит оправданием: «Нинка уже в лагере». Вот только веры в это нет.
Назад идем быстрее. Я не заглядываю за валуны и под кусты, да и усиливающаяся жажда подстегивает.
Вот уже и палатка показалась.
Нинки не видно. Феди тоже.
– Загляни в палатку, – бросает Боксер, обходя машину. – Есть?
– Нет.
– Э-ге-гей!
– Может, он решил поискать Нину, – произношу я, понимая, насколько это сомнительно звучит.
– Может. Только я не намерен торчать здесь до ночи. Я сыт этим озером по самое горло. Достало!
– Но не можем же мы бросить их, – растерялась я, мысленно соглашаясь с Максимом. Желание убраться отсюда накатило неожиданно резко и сильно.
– Нечего лазить невесть где. Было сказано, чтобы ждал. Сами виноваты. Пешком дойдут – здесь недалеко. За пять-шесть часов можно к трассе выйти, а дальше попутками. А нет, так из Санатория такси вызовут.
– Может, покричать? – предлагаю я. – Если они рядом, то услышат.
– Эй, придурки! – запрыгнув на капот, орет Максим. – Возвращайтесь! Я не намерен за вами по горам ползать.
Пока я обхожу лагерь, Боксер вскрывает очередную бутылку пива.
– Будешь?
– Нет, – отказываюсь я, достав бутылку воды.
– Сейчас соберемся и, если они не появятся к этому времени, – едем.
– Но…
– Хочешь, возвращайся сюда с ментами – пускай ищут.
– А…
– Можешь остаться. Я один поеду.
Вздохнув, лезу в палатку. Лучше привести помощь, так будет надежнее, ведь сами мы уже искали Нинку. За Фёдора я не переживаю. После того что он сделал, если с ним что-то случилось – я только рада буду.
Стянув пропотевший насквозь спортивный костюм, натягиваю шорты и легкую блузку. Окунуться в озере да сменить трусики было бы неплохо, но не до этого сейчас.
Сунув руку в потайной кармашек рюкзака, нащупываю лишь фантик от конфеты. Мобильного телефона нет. Поспешно перерываю содержимое сумочки и рюкзака.
– Черт! – доносится снаружи. – Ключей нет.
– А где они? – вздрогнув, словно от порыва ледяного воздуха, шепчу я.
– Выпали, наверное.
– Может, поищем? – предлагаю я, выползая из палатки.
– Дура! Где мы их искать будем? – взревел Нинкин приятель, запустив в кусты полупустую бутылку пива. – Твою мать!
Недовольно каркнув, ворона стряхнула с головы пену и перелетела на соседнее дерево. Два немигающих глаза уставились на нас, словно ожидая чего-то. Появилась уверенность, что мне не хотелось бы знать, чего зловещая птица ждет с таким откровенно голодным взглядом.
– А если соединить проводки?
– Я смотрю, ты у нас профессиональная угонщица? – язвительно кривится Максим. – Может, научишь, как это делается?
– Показать?
– Покажи, – все еще ухмыляясь, манит каушинка… в общем, Боксер. В глазах столько самоуверенности и веры в превосходство, что тошно смотреть. Но другого выхода нет. Нужно потерпеть. А потом… Что делать потом, я не решила. В один момент распирает от желания забыть обо всем случившемся. Забиться в самый темный и тихий уголок, укрыться за стеной одиночества… и забыть. Но уже в следующий миг вскипает решимость отнести заявление и увидеть мерзавцев на скамье подсудимых. Чуть позже воображение рисует картины сладкой мести. Ненавистные морды перекошены от ужаса. Карикатурные зэки, плотоядно скалясь, теребят гульфики…
– Чего ждем? – вырывает из сладких грез резкий голос.
Вздохнув, сажусь на водительское кресло.
Когда отец – автослесарь и детство прошло на детской площадке под названием ремонтные боксы, некоторые навыки приобретаются сами собой.
Нащупав ногой педаль газа, поддеваю отверткой замок зажигания. Он на удивление легко поддается. Пару минут на то, чтобы отсоединить один проводок. Закорачиваю.
Безрезультатно.
Еще раз. И еще…
– Не получается?
– Искры нет, – обескураженно признаюсь я.
– Не умеешь – не берись.
– Я все правильно делаю.
– А она не заводится? – Голос Боксера полон сарказма.
– Может, аккумулятор сел? – предполагаю я, выбираясь из «Нивы».
– Или мозгов у кого-то нет.
Открыв капот, мы в унисон присвистываем.
Аккумулятор не разрядился, он испарился. В смысле, исчез.
– Твари! – Максим пинает машину. На бампере появляется вмятина.
– Что же нам теперь делать? – совершенно потерянно лепечу я, затравленно озираясь.
– Что делать, что делать… мобилу тащи.
– Нет.
– Что?! – рычит Боксер.
– В палатке ее нет.
– И где она?
– Боюсь, что там же, где и твоя, вместе с ключами.
Максим вздыхает тяжело и лезет в пакет с припасами.
– Что мы будем делать? – спрашиваю я, борясь с нервной дрожью.
Оставив вопрос без внимания, Боксер достает завернутый в газету пакет. Разворачивает его, нарочито громко шелестя бумагой.
– Лещик, – шепчет он, – копченый.
– Нужно же что-то делать! – сорвавшись, ору я. – Что-то делать!
– А я и собираюсь почистить рыбину, достать упаковку пива и ждать.
– Чего?
– Остальных, – пожимает плечами парень.
– Неужели ты не понимаешь – с ними что-то случилось!
– Не ори.
– Я… нужно искать их, давай в бинокль высматривать, пошли к ребятам из «Газели» – попросим помощи.
– В настоящий момент я не собираюсь никуда идти и никого искать. Буду пить пиво и наслаждаться жизнью.
– Но ведь Нина пропала!
– Да кому она нужна? Дрыхла где-то, а потом проспалась и вернулась. Нас нет, зато твой Федя под рукой. Вот и пошли муравьев жопой давить. Припрутся, будут рассказывать, что нас искали. Вот посмотришь.
Оторвав плавник, Боксер обсосал его и припал к горлышку. Кадык резко запрыгал вверх-вниз.
Взбешенная непроходимой тупостью и неспособностью признавать очевидные вещи, забрасываю на плечо рюкзак и решительно направляюсь в сторону гор. Доберусь до ребят на микроавтобусе, попрошу подкинуть до ближайшего городка. И пускай полиция занимается поисками Нинки. Если она еще… если она…
Опустившись на камень, обнимаю рюкзак и реву.
Как ни гоню видение покачивающейся в зеленой толще воды подруги, эта картинка настойчиво встает перед глазами вновь и вновь. Белое, как мрамор, тело, облако светлых волос, неотличимых от колышущихся рядом клубков водорослей, широко распахнутые, но совершенно пустые глаза.
Успокаиваюсь мыслью, что если подумал о каком-либо несчастье, то оно не может случиться, поскольку беда всегда приходит оттуда, откуда не ждешь.
Шелест гравия за спиной.
Видимо, Максим решил присоединиться ко мне, а не тупо жрать пиво.
Оборачиваюсь.
– Ой!
5. Встреча, ведущая в никуда
На тропинке стоит и смотрит на меня незнакомец. Концертный фрак некогда белого цвета, ярко-красный галстук-бабочка и черные лаковые туфли с острыми носками. Неожиданный наряд для пикника. А если еще добавить к этому широкополую соломенную шляпу и дамский ажурный зонт – типаж поражает. И это еще слабо сказано. У меня даже мелькает мысль, что я сошла с ума и начались бредовые видения. Что последние сутки – один сплошной затянувшийся кошмар.
– Я Вольдемар. – Прорезающиеся в голосе высокие нотки болезненно режут слух.
– Настя. А вы, случайно, не видели здесь девушки?
– Девушки?
Незнакомец поднимает голову, и его лицо выглядывает из тени. Совсем еще юное, редкий пушок только-только начал пробиваться, редкой порослью рыжея на подбородке и скулах. Глаза светло-голубые, до мраморной серости. И из-за этого взгляд кажется пустым.
– Да, – подозревая, что собеседник несколько заторможен, терпеливо разъясняю сказанное. – Девушку. Волосы светлые. Наверное, в красном купальнике.
– Наверное?
– Я не уверена точно, в чем она ушла из лагеря.
Вольдемар задумчиво жует губу, бросая быстрые взгляды на мои ноги. Жду.
– Видел девушку, – наконец сообщает он.
– Светловолосую?
– Да. Кажется…
– Где ты ее видел?
Невразумительный жест, и тихое:
– Там.
– Расскажи точнее, – прошу его, заглядывая в глаза.
Он молчит. Брови ходят во все стороны, выдавая напряженную работу мысли, или что там порождает его разум, но никоим образом не отражается в бледно-голубом зеркале глаз.
Терпеливо жду, покусывая губу.
– Хочешь, – растягивая слова, произносит наконец Вольдемар, – я покажу тебе мою черепашку?
– Может, позже, – изображая доверительную улыбку, касаюсь его руки. Брр, холодная! Из какого подземелья он вылез? – А сейчас отведи меня, пожалуйста, туда, где ты видел Нину.
– Нину?
– Ну, девушку… светловолосую.
– Пошли.
Развернувшись, парень, словно вошедший в раж берсеркер, напролом прет сквозь кустарник.
Забросив на плечо рюкзак, спешу за ним. Невольно морщу нос, от парня сильно пахнет, а если без галантности, то здорово воняет. Он что, в этом году еще не мылся?
Ветки царапают, хлещут, колют – я терплю. С потревоженной кроны за шиворот сыплются мусор и мерзкая живность. Только бы не клещ. Энцефалит даже звучит зловеще, что уж тут говорить о заболевании. Закрываясь по мере сил, уклоняюсь от особо толстых ветвей и продолжаю двигаться вперед.
