Юсси Адлер-Ольсен - Журнал 64
Гость поднял брови и немного помедлил, прежде чем ответить.
– По нескольким причинам. И наш сегодняшний разговор – одна из них. К нам в Северную Зеландию также приезжает множество чужаков, зачастую – иммигрантов. Они находятся в родственных отношениях друг с другом и тем не менее порой вступают в браки. Как мы прекрасно знаем, не так уж редко от такого скрещивания получается нездоровое потомство.
Курт кивнул: все верно. В любом случае, дети-то у них получаются.
– И поэтому я бы хотел кое-что предложить.
Курт вновь кивнул. Еще один понятливый и порядочный человек в их стане.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что твои будущие действия, какими бы они ни были, нельзя обсуждать ни с кем, помимо людей, одобренных нами?
– Да, я уже думал об этом.
– Не всё из того, чем мы занимаемся в «Секретной борьбе», выдержит критику общества, но ты, очевидно, и так в курсе. Для нас многое поставлено на карту.
– Да, понимаю.
– Если ты окажешься не в состоянии держать язык за зубами или не станешь исполнять свою работу в достаточной мере усердно, партии придется задуматься о твоей ликвидации.
Гость кивнул.
– Да, мне все понятно. Я справлюсь с такими условиями, уверен.
– Значит, теперь ты готов к посвящению в процедуру обработки женщин, чья беременность, по нашему мнению, должна быть прервана и которых впоследствии мы можем подвергнуть стерилизации?
– Готов.
– У нас есть специальная терминология и лексика, какой мы пользуемся в данном контексте. Имеются списки адресов, а также специально разработанные методы абортирования. Как только мы расскажем тебе обо всем, ты станешь полноправным членом, понимаешь?
– Да. Что я должен сделать, чтобы меня приняли?
Курт пристально посмотрел на него. Было ли у него достаточно воли? Останется ли взгляд доктора столь же невозмутимым, если тот столкнется с лишением свободы и бесчестьем? Сможет ли он выдержать внешнее давление?
– Твои родственники не должны ничего знать, только если они сами не принимают активное участие в наших делах.
– Жена не интересуется моей работой, так что не волнуйтесь, – улыбнулся гость.
Курт и ждал, что он при этих словах улыбнется.
– Хорошо. Тогда пройдем в совещательную комнату, оставь здесь одежду. Ее и твое тело нужно проверить на предмет подслушивающих устройств. Затем ты должен будешь написать несколько фактов о себе, о которых ты предпочел бы умолчать перед кем бы то ни было, кроме нас. Уверен, что у тебя, как и у большинства людей, есть свой скелет в шкафу, не так ли? Думаю, что-то связанное с твоей медицинской деятельностью.
Гость кивнул. Далеко не всем была свойственна такая хладнокровность.
– Я прекрасно понимаю, вам нужен компромат, дабы иметь рычаг давления на меня, если я вдруг струшу.
– Ну да, наверняка что-то найдется?
Гость опять кивнул.
– Сколько угодно.
Затем, как только Курт обыскал его и убедился в том, что доктор подписался под своей исповедью, последовали обязательные строгие внушения о лояльности и молчании, о сути деятельности и основных идеях «Секретной борьбы». Поскольку все это никоим образом не отпугнуло мужчину, Курт снабдил его краткой инструкцией о том, каким образом может быть спровоцирован спонтанный аборт без возбуждения подозрения, и, наконец, о том, какие сроки необходимо соблюдать между операциями, чтобы не привлечь внимание главного районного врача и полиции.
После слов благодарности и прощания Курт остался сидеть в своем кабинете с грандиозным ощущением, что он в очередной раз послужил на благо страны.
Налив себе коньяку и перебравшись за дубовый стол, Вад попытался вспомнить, сколько раз сам проделывал аналогичные операции.
Таких случаев насчитывалось множество. В том числе и случай Нэте Германсен.
Его взгляд снова упал на ее письмо, лежавшее на самом верху стопки, и он прикрыл глаза, погрузившись в прекрасные воспоминания о самом первом и наиболее запомнившемся случае.
Глава 13
Было что-то загадочное в больших, словно чьи-то светящиеся глаза, окнах полицейского управления в сумерках ноябрьского дня. Здесь всегда находились кабинеты, где работали над неотложными делами.
Ведь именно сейчас в городе творились беззакония. Тут побили какую-то шлюху, там товарищи напились и устроили поножовщину, вот группировки сошлись стенка на стенку, а у кого-то вытащили бумажник…
Карл провел здесь тысячи часов, когда уличные фонари вовсю горели, а добропорядочные граждане тихо и безмятежно спали.
Если бы не ряд неловких ситуаций за обеденным столом Моны… Если бы вместо того неудачного обеда он сидел на краю ее кровати, глубоко заглядывая подруге в карие глаза… Если бы все сложилось таким образом, он бы ни за что в жизни не полез проверять, кто звонит ему в столь поздний час. Но таким образом не сложилось, и звонок Ассада оказался практически спасательным кругом.
Вот почему Карл так быстро отреагировал на него и теперь спускался в подвал. Качая головой, он взглянул на Розу с Ассадом, устремившимся навстречу.
– Какого черта вы тут торчите? – бросил Мёрк, протискиваясь к своему кабинету. – Ассад, ты в курсе, что работаешь уже девятнадцать часов подряд?
Он посмотрел через плечо. Роза казалась очень уставшей.
– А с тобою что стряслось? Почему ты до сих пор тут? Может, вы рассчитываете заграбастать себе к выходным и пятницу? – ворчал он, бросив пальто на кресло. – Почему дело Риты Нильсен не может подождать до завтра?
Ассад приподнял свои густые брови; обнажилась такая сильная краснота его глаз, что Карл даже начал переживать за парня.
– Вот газеты, которые мы просмотрели, – с этими словами сириец водрузил стопку газет на край письменного стола.
– Не слишком тщательно, – добавила Роза.
Если Карл правильно ее понимал, это было преуменьшением. Он заметил улыбку Ассада. Они стопроцентно пропахали все газеты вдоль и поперек, пока не кончились страницы. Конечно же, именно так они и поступили. Первым делом изучили досье на всех разыскиваемых в сентябре 1987 года лиц, хранящиеся в поисковом отделе, а затем и газеты. Он их хорошо знал.
– За этот период в данном районе не обнаружилось никаких свидетельств о разборках в среде наркодилеров, как и эпизодов насилия, – констатировала Роза.
– А может, кто-нибудь поразмыслил над тем, на каком расстоянии Рита Нильсен могла оставить свою машину? Или, возможно, вовсе не она припарковала «Мерседес» на Капельвай? – спросил Карл. – Может, нам вообще нужно искать не в Копенгагене? Если автомобиль припарковала не Рита, то исчезнуть она могла где угодно на пути от парома через Большой Бэльт.
– Да, это было принято во внимание, – ответила Роза. – Но, понимаешь, в соответствии с полицейским рапортом, продавец киоска на Нёрребро очень хорошо ее запомнил и описал, когда к нему пришли с расспросами о кредитной карте. Рита действительно была на Нёрребро в то утро.
Карл поджал губы.
– Есть мысли о том, почему она в такую рань выехала из дома?
Ассад кивнул.
– Стопроцентно из-за договоренности о встрече, так мне кажется.
Мёрк согласился. Именно время ее выезда смущало его. Из дома редко уезжают в пять часов утра без очень серьезной на то причины, в особенности люди такой профессии, какая была у Риты Нильсен. Нет, едва ли ее ранний выезд был связан с субботним режимом работы столичных заведений. Что за причина могла быть, если не какая-то встреча тем утром в Копенгагене?
– Либо она с кем-то встретилась, и тогда он более осведомлен об обстоятельствах исчезновения, нежели мы, либо Рита так и не добралась до встречи, однако в таком случае ее исчезновение кто-нибудь бы да заметил, – рассуждал Карл. – Как вы считаете, о том, что женщина объявлена в розыск, было достаточно широко освещено?
– Достаточно широко? – Ассад бросил взгляд на Розу, которая также выглядела непонимающей.
За истекший день они вконец вымотались.
– Ну да, по крайней мере, достаточно для того, чтобы людям, какие должны были связаться с нею до или после исчезновения, стал известен сей факт, – ответила Роза. – Наши коллеги в течение трех дней ходили по домам. Об этом написали все газеты и местные журналы. О ее розыске было объявлено и по телевидению, и через местные радиостанции, но никто не отреагировал, кроме того самого владельца киоска.
– И поэтому ты склоняешься к тому, что кто-то знал об исчезновении Риты, но не хотел сообщать… А значит, предполагаешь, что он и являлся причиной ее пропажи, верно?
Роза стукнула каблуками и отдала честь.
– Так точно, ваше преосвященство.
– Ну, хватит. И еще вы утверждаете, что за те дни число людей, навсегда пропавших без вести, было необычайно велико. Так, Ассад?
