Б-11 - Рой Олег Юрьевич
– Молодец, – похвалил Македонский. – Некоторые умудряются работать даже с похмелья!
– Справедливости ради, я это еще вчера придумал, – сказал Игорь, краснея.
– Тогда надо подняться до контейнера, – решил Макс, забирая чай из рук Тани. – Вещи таскать не будем, у нас пока все нужное есть. Я, честно говоря, не думал, что база в таком хорошем состоянии. А приборы мы уже перенесли. Так что пойдете вдвоем с…
Макс окинул взгляд, и вновь поморщился:
– Кстати, а где Павел Петрович?
– У себя его нет, – ответил Македонский, – я с утра к нему заглянул – как он вечером бросил свой баул на кровать, так он там и стоит.
– Странно, – сказал Макс. – Может, с ним что-то случилось? Разобраться надо. Вчера его кто-нибудь видел?
– Я видел, – сказал Макарыч, который хоть и не выглядел похмельным, но чаю отдал должное, заварив себе его крепким, почти черным. – Мы с ним перетерли о прошлом, и он сказал, что пройдется полюбуется тем, чего, по его мнению, не существует.
– А потом? – спросил Макс. – Он не приходил?
Феликс наморщился:
– Заходил, вроде. Когда мы «Куплеты Евы» пели. Помню, он сидел рядом с Александром Филипповичем.
– Не было такого, – возразил Македонский.
– На месте Дашки он сидел, – поправил его Генка. А Дашка, когда пришла, села рядом с Максом.
– Я его не видел, – пожал плечами Мишка.
– Я тоже, – добавил Макс.
– На столе двенадцать кружек, – подсчитал Генка, закончивший разливать. – Значит, Кулешов с нами пил.
– Это не доказательство, – возразил Македонский, – после третьего круга у нас тара гуляла, как хотела.
Макс скривился, словно больной зуб прикусил:
– Все. Так мы ничего не узнаем. Значит, план такой: Игорь и Таня отправляются наверх, пытаются наладить какую-нибудь связь. Генка, Волосатый, Феликс и Таня… тьфу ты… народ, вы втроем с дроном справитесь?
– Справимся, – нестройно ответила троица.
– Окей, – обрадовался Макс. – Вот этим и займетесь. А мы с Александром Филипповичем, Мишей и Макарычем поищем Пал Петровича.
– А мы? – спросила за всех Женя, но было видно, что Даша с Ирой тоже хотели спросить об этом.
– Остаетесь на хозяйстве, – распорядился Макс.
– Что еще за сексизм? – сердито спросила Женя.
– Можете помочь ребятам с дроном, если понадобится, – пожал плечами Макс. – Думаю, найти Пал Петровича не составит труда, куда он денется?
– Он мог смыться, – сказал Макарыч, соорудивший себе бутерброд из остатков вчерашнего ужина, – во избежание позора.
– Или упасть в пропасть, – добавил Мишка, подозрительно косясь на Макарыча.
– Или упасть в пропасть, – флегматично согласился тот. – Он всегда был неуклюж, как слон в посудной лавке.
– Вы так спокойно об этом говорите, – продолжил атаку Миша.
– А что, я должен рыдать и рвать волосы в подмышках? – пожал плечами Макарыч. – Помер Вадим, да и фиг с ним. После того, как эта скотина меня засунула на шконку, да еще и с такой статьей, с которой у меня на зоне такие проблемы нарисовались – мама, не горюй, по мне хоть бы его черви заживо жрали – я бы и бровью не пошевелил.
– Так, может, Вы с ним и счеты свели? – с подозрением спросил Миша. Макарыч усмехнулся:
– Зачем? Мне эта тварь живой нужна. Я хочу ткнуть его носом в его же дерьмо. Более того: я вернусь с ним в Москву, и опубликую книгу обо всем этом. О Славике, обо мне и о гниде Петровиче, который ради сра… славы и почета, денег и комфорта, две судьбы сломал.
Макарыч взял со стола кружку со сливовицей, и опрокинул ее в себя:
– Он-то говорит, что ради науки старался. А я всем докажу: нет, не ради науки! А чтобы его на смех не подняли, с его теорией. Я вообще хочу, чтобы об одиннадцатой все в мире узнали.
– Стоп, – тихо сказала Ира, – то есть, Вы верите в то, что говорил Мстислав…
– Не совсем, – ответил Макарыч. – Мне кажется, что часть этого – просто поэтические образы. Эреб кибаль, древние боги хаоса, элькибаль белети, и «день, когда они взойдут для отмщения, неся пламя и муки» – это аллегория. В алхимии золото называли «солнце», серебро – «луна», другие металлы…
– А что такое элкьибаль белети? – тихо спросила Даша.
– Повелители бездны, – ответил Макарыч.
– Это же по-ассирийски! – воскликнула Ира, вскочив – она хотела достать из кармана вырезку из журнала, но вместо этого быстро села обратно – от резкого движения у нее сильно заболела голова.
– Нет, – возразил Макарыч, – это эламитский язык.
– Так, народ, – прервал идиллию Макс. – Отставить лингвистику, есть дела поважней. Все перекусили и реанимировались после вчерашнего? Тогда собираемся и начинаем работать, мы сюда не прохлаждаться приехали.
– Я уже где-то слышала это слово, – сказала Даша, когда народ потихоньку разошелся с кухни. – Вот только где – убей, не помню.
– Белети по-ассирийски означает «имеющие власть», – сказала Ира, убирая со стола остатки трапезы. К счастью, в экспедиции пользовались одноразовой посудой, и мыть тарелки не надо было, можно было все выбросить прямо в большой контейнер с надписью «для мусора» в углу кухни. – Ассирийские боги имели имена, начинающиеся со слова Бел или Белет – Властитель, и Властительница. Можно вспомнить знаменитого Баал-зебуба, известного на Руси как Вельзевул – тоже из этих…
– А можно и не вспоминать, – заметила Женя, заходя на кухню. – И так от всех этих историй мурашки по телу размером с кулак. Девочки, вам помочь?
– Да, в принципе, дел-то на пять минут… – пожала плечами Ира. – А что потом делать будем?
– Ждать, – ответила Даша, вытирая стол. Женя присоединилась к ним, убирая с пола то, что там понабросали. Так, из-под стола она выкатила пять пустых бутылок из-под сливовицы.
– Ничего себе, – удивилась Даша. – Это мы вчера столько выпили?
– Дурацкое дело нехитрое, – прокомментировала Женя. – Но вообще говоря, мне это не нравится. Не люблю пьянки, особенно такие, после которых люди пропадают. Надеюсь, Павел Петрович найдется, просто перебрал и заснул где-то… не дай Бог, он еще в эту страшную яму сорвался!
– В «эту страшную яму» мы скоро сами полезем, – заметила Даша. – Кстати, я полагаю, стоит спуститься в погреб, и посмотреть, сколько там еще осталось этой «сливовицы», – и она выразительно посмотрела на Женю.
– И перепрятать? – догадалась та. Даша кивнула, и улыбнулась. – Дельная мысль. Заодно глянем, может, там еще что-нибудь лежит, поинтереснее, чем банальная выпивка.
– Ага. Золото, брильянты, – кивнула Даша. – Ирочка, ты не знаешь, где у нас фонари?
У Игоря после вчерашнего чуть мутилось в голове и немного поташнивало, хотя порция сливовицы, выделенная Генкой в терапевтических целях, на него подействовала как адреналин на сердечную мышцу. И все-таки, он еле поспевал за Таней, бодро карабкающейся вверх по лестнице. Догнал он ее лишь на самом верху, и то потому, что она его подождала.
– Я никого никогда ни в чем не убеждаю, – заметила Таня, глядя на отфыркивающегося Игоря, – поскольку каждый сам себе голова; но на твоем месте, я бы хотя бы кардиотренировки делала. Так и сердце посадить недолго, с городской физической недогруженностью…
– Я именно поэтому в экспедицию и поехал, – ответил Игорь, – надоело сидеть в четырех стенах и бегать по кругу «дом – работа».
– Если хочешь, могу дать тебе пару дельных советов, – заметила Таня. – У тебя хорошее сложение, но уж больно ты худ. Тебе стоит получше питаться. Но только в сочетании с физической активностью, чтобы не в жир шло, а в мышцы.
– Спасибо за откровенность, – усмехнулся Игорь. – И за комплимент. Идём, что ли?
Они осторожно пошли вперед, подсвечивая себе дорогу фонариками.
– Это не комплимент, – ответила Таня. – Я совершенно не умею делать комплименты. Говорю все в лоб, потому и друзей у меня немного. Прямо скажем – ни одного.
– Один есть, – потупился Игорь. – Мы же договорились, вроде.
– Это если ты не развеешься, как туманный силуэт, после того, как я пару раз тебя характером перееду, – улыбнулась Таня, но тут же вновь стала серьезной: – Я вот что понять не могу – почему так темно? Время движется к полдню, а мы – к краю этого булыжника-переростка. Где, черт побери, дневной свет?
