Джеймс Гриппандо - Вне подозрений
Трудно поверить, но прошло всего три года с того дня, когда Джеку позвонил отец и сообщил, что к нему во Флориду, в Международный аэропорт Майами, прилетает бабушка. Джек едва телефон не уронил. Он никак не ожидал, что абуэла – это в ее-то возрасте! – решится прилететь в Майами по гуманитарной визе, чтобы навестить своего умирающего брата. Сам он несколько раз собирался на Кубу, и хотя многие американцы навещали там своих родственников, Джеку в визе отказали. Наверное, сыграл свою роль тот факт что отец Джека, будучи членом законодательной палаты штата, затем и губернатором, часто произносил антикастровские речи. Бабушка приехала по временной визе, но точно знала, что назад ни за что не вернется и будет добиваться американского гражданства. Первая их встреча вызвала бурю эмоций. Впервые за всю жизнь Джек почувствовал, что его мама – не некое бесплотное существо. Она перестала быть лишь безмолвным изображением на старом снимке, лицом. Ана Мария жила, существовала. У нее была мать, которая очень любила свою девочку. И которая теперь самозабвенно любила Джека, то и дело обнимала его, закармливала разной вкуснятиной – до тех пор, пока он не начинал чувствовать, что вот-вот лопнет, – а потом подавала десерт.
– Я приготовить пирог с ягодами, – с торжественной улыбкой заявила она.
– А, новое изобретение.
– Я его только улучшать. Не изобретать.
Оба они рассмеялись. На секунду Джеку показалось, что он тонет в ее больших и добрых карих глазах. Всю жизнь ему твердили, что он похож на отца, и не потому, что никогда не видели его мать. Абуэла не разделяла этого мнения и всякий раз, глядя на внука, улавливала в нем сходство с другим, дорогим ее сердцу образом. То были редкие в жизни Джека минуты, когда он чувствовал себя кубинцем.
Она положила ему на тарелку огромный кусок десерта, по цвету напоминающего горчицу, щедро полила сверху карамельным соусом. Затем уселась напротив внука.
– Я сегодня опять по радио выступала, – сказала она.
Джек, чувствуя, как тает во рту пирог, покачал головой, потом заметил:
– Мы же с тобой вроде бы договорились: никакого радио. Никаких баек об изобретении рецепта «Трес лечес».
Она тут же перешла на испанский. Для нее это был единственный способ придать истории правдивость. С самым честным выражением лица абуэла принялась рассказывать о том, как за несколько лет до кубинской революции действительно изобрела этот десерт, как поделилась рецептом со своей лучшей подругой Марицей, которая в середине шестидесятых улизнула в Майами. И будто бы потом эта самая лучшая подруга продала рецепт хозяину маленького ресторанчика в городе Хайалиа. Всего за двадцать пять долларов и право бесплатно получать на протяжении месяца свиные отбивные.
Абуэла была, пожалуй, единственным на свете двуязычным человеком, который мог столь терпеливо сносить его высокопарный испанский. А ответил Джек ей вот что:
– Я люблю тебя, абуэла. Но неужели ты не понимаешь, что люди просто смеются, когда ты рассказываешь эту сказку по радио?
– Сегодня я это не говорить. Я говорить про тебя.
– По испанскому радио?
– В новостях люди говорят ужасный вещь. Должен же кто-то сказать правду.
– Тебе не следовало этого делать.
– Да все о'кей! Теперь они хотят показать меня в шоу. Не вижу ничего страшного, если они немного мучить старую сумасшедшую старуху, который говорит, что изобрела «Трес лечес». Зато я смогу замолвить словечко за внука.
– Знаю, ты хочешь мне только хорошего, но умоляю, не надо этого делать. Я серьезно.
– Почему это я не могу заявить весь мир, что мой внук – никакой не убийца?
– Стоит начать говорить публично об этом деле, и люди тут же станут задавать вопросы. Причем не только репортеры, но и полиция, и прокуратура.
– Ничего, я с ними справлюсь.
– Нет, не справишься. – Он не сердился на нее, но говорил серьезно и строго, и она это почувствовала.
– Bueno,[9] – сказала она и тут же снова перешла на английский. – Никому ничего не сказать.
– Вот так-то лучше. Любой контакт со средствами массовой информации следует прежде обсудить со мной и моим адвокатом. Даже если речь идет об испанском радио.
В глазах ее светилась тревога. Джек сжал ее руку и сказал:
– Спасибо за то, что пыталась помочь.
Она по-прежнему смотрела обеспокоенно. А потом вдруг спросила:
– Как у тебя с Синди?
– Э-э… нормально.
– Ты говорить ей, что любить ее?
– Конечно.
– Когда?
– Все время.
– Когда последний раз говорить?
– Сегодня, – ответил он и подумал: Прямо перед тем, как она выгнала меня из дома.
– Это хорошо. Это muy importante,[10] когда муж говорить жена, что любить ее.
– Вот я и сказал.
Она сжала его руку, нежно потрепала по щеке.
– Может быть, стоит говорить еще раз?
Джек пришел к абуэле в надежде, что в этом доме не будет разговоров о его проблемах с Синди. И уж тем более не собирался посвящать бабушку в свои отношения с женой. Просто удивительно, как она догадалась, что между ним и Синди что-то не так.
– Скажу.
Он поднялся, хотел помочь убрать посуду. Но она не позволила.
– Ступай к жене. К своей красавице жене.
Он поцеловал ее в лоб, поблагодарил за обед и вышел из дома через заднюю дверь.
Огибая дом бабушки, чтобы выйти к тому месту, где оставил машину, Джек почувствовал прилив энергии. Надежда вновь проснулась в нем. С Синди можно и нужно помириться, это определенно. Все же приятно хоть на миг забыть об окружающем тебя мире цинизма и подлости и поверить в то, во что всегда свято верила его бабушка: любовь побеждает все.
Машина была припаркована через два дома от пристанища абуэлы. Он шел к ней кружным путем, по тропинке среди деревьев. Порыв ветра – и над головой зашелестели крупные восковые листья фикуса. Джек начал рыться в кармане в поисках ключей, потом вдруг замер и обернулся. Показалось, что слышит за спиной чьи-то шаги, но нет, никого не было. Впереди, сквозь стволы больших деревьев, просвечивал тротуар. Старые перекрученные корни заставили асфальт вздыбиться, покрыться трещинами. Внезапно потемнело – свет просачивался мелкими пятнами сквозь низко нависшие ветви, напоминающие тесно сплетенные руки.
И снова послышались шаги. Джек заторопился – каблуки за его спиной застучали быстрее. Он сошел с тротуара – теперь под ногами была трава. Звук шагов за спиной тоже стих. Теперь преследователь, если он и был, крался за ним бесшумно. Джек вернулся на тротуар, он уже почти дошел до машины. Каблуки его стучали по асфальту, и через несколько секунд сзади послышался точно такой же стук.
За ним точно кто-то шел.
Джек резко остановился и обернулся. В темноте, в тени деревьев, он никого не видел, только чувствовал: преследователь рядом.
– Абуэла? Ты, что ли? – Он знал, что не она, но это предположение казалось наименее безумным из всех. – Кто там?
Ответа не последовало.
Джек выждал несколько секунд. Потом полез в карман за мобильником. И не успел нажать на кнопку, как сокрушительный удар в спину сбил его с ног. Он рухнул на тротуар лицом вниз – лежал и судорожно ловил воздух ртом. Затем попытался подняться, встать на одно колено. Второй столь же сокрушительный удар в спину вырубил его секунд на восемь. Он больно ударился подбородком о тротуар. Немного придя в себя, почувствовал во рту солоноватый вкус крови.
По-прежнему лежа на животе, Джек слегка повернул голову и увидел рядом две пары ног. Или в глазах у него двоилось?
– Что… вы… – Он не находил нужных слов.
Невыносимая боль пронзила руку – тяжелый ботинок со стальными набойками припечатал его пальцы к асфальту. Он пытался разглядеть своих обидчиков, но бесполезно. Глаза застилал туман. Лица видно не было, вырисовывался лишь смутный силуэт.
– Считай, что тебя предупредили, Свайтек.
Голос его удивил. Вроде бы женский. Неужели на меня напала женщина?
Он лежал неподвижно, прикинулся мертвым. Вот ботинок снова придвинулся к нему, снова пнул, на сей раз под ребра и не слишком сильно, проверяя, в сознании ли он. Джек нашел в себе силы, резко ухватил ногу в ботинке за щиколотку, рванул на себя, выкручивая. Обидчица рухнула на асфальт, Джек навалился на нее сверху. Пытался ухватить за другую ногу, но не рассчитал сил – женщина оказалась на удивление проворной и сильной. Они несколько раз перекатились по земле, ударились о ствол дерева. Джек застонал, напавшая на него женщина вырвалась и вскочила. Он бросился на нее, но она налетела с новой силой, принялась пинать тяжелыми ботинками – ноги так и мелькали в воздухе, как у профессионала кикбоксера. Попала в висок – и Джек потерял сознание.
Он лежал, распластавшись на животе, и тут чья-то рука ухватила его сзади за волосы и заставила приподнять голову.
