Тони Стронг - Приманка
Первоначальное предположение, что снимки могли исчезнуть из архива коронера, опровергается тем, как положение тела и головы меняется от фотографии к фотографии. Это наводит на мысль, что убийца умышленно менял их и потом запечатлевал свою страшную деятельность.
Мэрия немедленно осудила «неуправляемый Дикий Запад, который представляет собой Интернет», и потребовала установления должного контроля. «Какая польза очищать Таймс-сквер, когда порнографы могут проникать в спальни наших подростков? – задает вопрос близкий к мэру источник. – Мы потребуем от полиции закрыть этот сайт и немедленно предать убийцу правосудию».
– Дерьмо, – шепчет Клэр.
– Вот-вот, – соглашается Фрэнк. – Оно в котловане, а в нем стою я. – Оглядывается по сторонам. – Где твой компьютер?
Клэр указывает в угол.
Фрэнк набирает интернетовский адрес и читает вслух надпись на экране:
«Добро пожаловать в pictureman.com. Вы посетитель номер тридцать девять пятьсот восемьдесят четыре».
– Люди помешались на этой штуке.
Клэр в тонкой тенниске встает с постели, обхватывает себя за локти и подходит взглянуть.
– Почему вы не закроете этот сайт?
– Закроешь, как же. Мы нашли этот сервер. Он находится в Сенегале. Там сдают в аренду место на диске, диапазон, как это там именуется, свободной службе электронной почты в Австралии, что дает ее членам определенное пространство для создания собственных сайтов. В управлении полиции Сенегала не отвечают на телефонные звонки, в Австралии глубокая ночь, и в любом случае нет никакой гарантии, что они согласятся снять этот сайт. Они зарабатывают деньги, продавая рекламное пространство. Чем больше людей посетят сайт, тем больше они огребут. – Фрэнк снова щелкает клавишей. – Уже больше пятидесяти тысяч.
– Есть там какая-то связь с Кристианом?
– Конни просматривает его. – Фрэнк поднимается. – Ты нужна в Куинсе. Там через полчаса совещание.
Клэр указывает на тенниску.
– Я оденусь.
К ее удивлению, Фрэнк продолжает преграждать ей путь. Он несколько секунд смотрит на нее, словно в нерешительности, потом внезапно заявляет:
– Клэр, а ты не стеснительная.
– Как это понять?
– Постоянно ходишь нагишом по квартире. И…
– Так ты наблюдаешь за этим? – гневно спрашивает она.
– Выслушай до конца. Наблюдать за этим – моя работа, я должен обеспечивать тебе безопасность. Кристиан может появиться здесь в любой момент, тебе приходило это в голову? Я веду речь о том, что ты не стыдишься своего поведения. Привозила на прошлой неделе сюда любовника.
– Ты наблюдал и за этим? – восклицает Клэр. – А как же неприкосновенность моей личной жизни?
– Слушай, – говорит Фрэнк. – Разумеется, я не наблюдал – больше, чем необходимо. Но видел достаточно, чтобы понять – ты раскованна. Ты актриса. И обнажалась на сцене, не так ли?
– О нет, – отвечает она, внезапно сообразив, к чему клонится разговор. – О нет. Не проси об этом.
– Если не станешь спать с Кристианом, – продолжает он, – мы еще год будем топтаться на месте. А у нас, честно говоря, такого времени нет. Если мы ничего не получим в ближайшие две недели, Воглер будет вычеркнут из списка, а тебе придется исчезнуть.
– То есть?
– Отправим тебя бизнес-классом обратно в Англию, дав немного денег.
– А как же зеленая карточка? Ты обещал…
– Сделаем тебе карточку, если операция удастся. Но если нам придется отменить ее, тут уже другой сценарий. Мы не можем допустить, чтобы Клэр Роденберг, английская актриса, блистала на Бродвее. Это излишне насторожит Кристиана.
– Если он виновен.
– Да. Об этом мы никогда не узнаем, если не найдем какого-нибудь способа проникнуть в его внутренний мир.
– Это так, – произносит Клэр, будто думая вслух. – Мне в голову не приходило.
– Если проблемой является личная жизнь, – продолжает Фрэнк, – можем отключить видеокамеры, пользоваться только микрофонами. Понимаю, Клэр, это не идеально, но ничего другого предложить не могу.
– Что говорит Конни?
– Думает, что я прав.
– Этого требует роль, да?
– Ты знаешь, что в противном случае я бы не просил.
– Мне нужно время подумать.
– Только не думай слишком долго, – просит Фрэнк.
В памяти Клэр всплывают слова Пола: «Не думай, действуй!»
– Хорошо, – говорит она. – Согласна.
– О чем ты просил ее? – интересуется психиатр.
– Спать с Воглером, – спокойно отвечает Фрэнк. – И она ничего не имеет против. Правда, Клэр?
– Более или менее, – бормочет она. – Однако у меня создалось впечатление, что ты уже обсуждал это с Конни.
– Мы обсуждали общий подход.
– Ничего подобного! – выпаливает Конни.
– Клэр, будь добра, оставь нас на минутку.
Она поворачивается, собираясь уйти.
– Останься, – ледяным голосом произносит доктор Лейхтман.
Она остается.
– Я хочу, чтобы Клэр это слышала, – говорит Конни. – Фрэнк, давай вернемся на несколько недель назад. Я взяла на себя труд собрать определенный психологический материал, который поможет снять подозрения с Воглера или утвердиться в них. Змеи и ступеньки, помнишь? Ты ведешь речь о совершенно ином: о капкане с приманкой. Это неэтично и очень опасно.
– Не опаснее того, что она уже делала.
– Фрэнк, помнишь предыдущую любовницу, с которой Воглер играл в смертельные игры? Это будет не идиллическая голливудская сцена. Нельзя предвидеть, что может сделать убийца Стеллы в пикантной ситуации.
– Ну что ж, если Воглер попытается ее убить, то мы будем знать, что он виновен. – Фрэнк глядит на Клэр. – Не беспокойся. За дверью будут стоять вооруженные полицейские. В случае чего мы его застрелим.
– Застрелите? Господи! – У доктора Лейхтман раздраженный вид. – Это безумие.
– Конни, послушай. Люди, которых ты изучаешь, не персонажи в каком-нибудь учебнике. Они вокруг нас. Если хочешь поймать их, нужно замарать руки.
– Все равно что взорвать бомбу, – произносит Клэр.
Оба смотрят на нее. Она обращается к Конни:
– Помнишь, ты сравнивала их с невзорвавшимися бомбами? Так вот, когда находят подозрительный сверток, его не всегда разворачивают и обрезают проводки. Иногда под него закладывают еще взрывчатку и взрывают. По-моему, самые жесткие методы наиболее эффективны.
– Ты всерьез думаешь, что он не совершал того убийства? – изумленно спрашивает Конни. – И потому соглашаешься? Думаешь, он такой, каким старается казаться?
Клэр заливается краской.
– А ты думала хоть раз, что он может быть невиновным? Думала? Как поведет себя невиновный человек, столкнувшись с тем, кто требует всех этих извращенных фантазий? Не станет ли выдумывать их, если сумеет? Не начнет притворяться, будто его интересует все то, что ей нравится?
– С какой стати ему это делать? – спрашивает доктор Лейхтман.
– Если… если он думает, – бормочет Клэр, – что женщина в душе представляет собой нечто особенное. Что она того стоит. Вот почему он будет притворяться.
– Фрэнк! – предостерегающе восклицает Конни.
– Да?
– Нельзя идти на такое. Эта девчонка становится слишком вовлеченной.
– Может быть, – устало говорит Фрэнк, – но другой у нас нет.
Глава двадцать шестая
Клэр часами бродит по нью-йоркским улицам, не заходя в магазины. Фрэнк прав: она не стыдится своей игры. Уже давно она научилась видеть в собственном теле нечто отдельное, сырье, средство.
Она думает об актерах, пошедших гораздо дальше, превращавшихся в обрюзглых чудовищ во время съемок или живших в кресле-каталке, чтобы сыграть паралитика. По сравнению с этим то, о чем ее попросили, мелочь.
Если у нее и были оговорки относительно этого шага, то не из-за себя. Из-за него. Клэр боится, что если станет заниматься с Кристианом любовью, то он еще больше запутается в паутине доктора Лейхтман.
Конни права: она слишком вовлечена, причем таким образом, какого не предвидела. Оглядываясь назад, Клэр уже не может понять, когда именно встала на его сторону.
Однако если она теперь выйдет из игры, то навсегда лишится Кристиана, а ей этого не хочется.
Часов в десять утра Клэр проходит мимо книжного магазина. Она не была здесь всего несколько недель, но ее предыдущая жизнь как будто уходит в прошлое, словно эти воспоминания принадлежат кому-то другому.
Клэр входит и идет к отделу сценариев. Там есть кресла, и она со вздохом облегчения садится в одно из них. С полки она берет книжку Эдварда Олби «Случай в зоопарке» и вскоре погружается в пьесу, мысленно произнося реплики.
Проходит десять минут. Клэр смутно замечала присутствие других покупателей, но лишь теперь, настороженная чем-то, поднимает голову и видит кого-то знакомого.
