Деон Мейер - Кровавый след
— Эмма сидит у меня на веранде; мы с ней хлещем джин-тоник и скучаем по тебе, — сказала она своим хрипловатым, чувственным голосом.
А я обливался потом под палящим солнцем в провинции Лимпопо; терпение у меня давно вышло, но я все равно чего-то ждал. Я отбросил неприятные мысли.
— Мне тоже не хватает вас обеих.
— Эмма говорит, что ты подрядился выполнить какое-то задание Дидерика, но она очень скрытная.
— Да, моя Эмма — она такая. Женщина-загадка.
Антьи хихикнула. Значит, она пьет уже третий бокал.
— Знаешь, как надо вести дела с Дидериком?
— Требовать деньги вперед?
— А-а-а, значит, Ю тебе уже звонил.
— И дядюшка Бен тоже.
— Весь город волнуется за тебя.
— Очень ценю вашу заботу.
— Хочешь поговорить с Эммой? — Чтобы Антьи могла подслушивать и ловить намеки, чем именно я занимаюсь для Дидерика.
Сейчас не то время, чтобы говорить с Эммой.
— Антьи, я сейчас занят, передай Эмме, что я перезвоню ей позже.
Без десяти шесть ко мне по шоссе подкатил грузовик. На белой дверце кабины — логотип фирмы Николы «Услуги по охране окружающей среды». Впереди — массивный кенгурятник. Я подошел к обочине и бешено замахал руками. Если он промчится мимо, я достану короткоствол и прострелю ему покрышку.
Грузовик остановился.
Когда я распахнул дверцу, закинул в кабину сумку и залез сам, Лоуренс Лериш сказал:
— Я думал, вы, дядюшка, будете на аэродроме.
Я ничего не ответил, только дверцей хлопнул сильнее, чем требовалось.
— Дядюшка, я Лоуренс. — Он протянул руку. — Вы давно меня ждете?
О семействе Лериш в Локстоне слагали легенды.
Мои познания были ограниченными; я лишь время от времени слышал о них от соседей. Лериши — владельцы большой фермы по Пампунпорт-Роуд; на участке в шесть тысяч гектаров разводят мериносов. Наемных рабочих на ферме нет, со всем справляются самостоятельно — отец, мать, два сына и дочь. Все младшие Лериши жилистые и выносливые, как и родители.
Лоуренс, старший, учился на последнем курсе сельскохозяйственного университета в Стелленбоше. Сам платил за обучение, пользовался любым случаем заработать несколько рандов. Как сейчас. Я подумал: интересно, а он потребовал с Дидерика деньги вперед? Но ничего не спросил, потому что вспотел и устал от ожидания и от жары. И очень злился.
— Дядюшка Дидерик сказал, что вы будете на месте около пяти. — Так объяснил он время своего приезда, трогаясь с места. — Поэтому я вздремнул; нам ведь всю ночь ехать. — Лицо у него было худым, угловатым; высокий лоб, решительный подбородок, улыбчивый рот. — А вы хорошо долетели, дядюшка?
Его невинная вежливость не дала мне выместить на нем досаду. Я почувствовал освежающее дуновение кондиционера, поправил вентилятор на приборной панели, направив его на себя, подкрутил мощность и ответил:
— Да нет, не очень. Кстати, называть меня «дядюшкой» не обязательно.
— Ладно… дядюшка.
Я затолкал спортивную сумку под сиденье, пристегнулся и расположился поудобнее.
— Дидерик мне почти ничего не сказал о том, что делать.
— Сейчас, дядюшка, мы перекусим в городе, потому что погрузка будет ближе к ночи. Надо дождаться темноты. Примем груз где-то около восьми и поедем.
Когда мы с рычанием ворвались на главную улицу Мусины, Лоуренс Лериш сказал:
— Дядюшка, должно быть, вы здорово проголодались. Может, закажем стейк?
К моему облегчению, Лоуренс оказался не хроническим болтуном.
Мы остановились на Гренфелл-стрит. Он достал из-под сиденья две большие фляги для горячих напитков и тщательно запер грузовик. На нем была типичная форма всех фермеров из Кару: джинсы, рубашка цвета хаки с синими вставками на плечах, прочные сапоги. Мы молча шагали к ресторану «Буффало» на углу. Сейчас, в разгар дня, в ресторане было тихо; к счастью, кондиционер в зале работал на полную мощность.
Лоуренс заказал стейк на косточке и кока-колу; попросил налить в обе фляги крепкий черный кофе без сахара. Как ни странно, я понял, что мой желудок вполне оправился после полета на RV7; я заказал ромштекс и газировку с красным виноградным соком. Когда нам принесли питье, Лоуренс спросил — как мне показалось, больше из вежливости, чем из любопытства:
— Каких знаменитостей вы охраняли?
— Мы подписываем договор о неразглашении… — ответил я. Таков мой стандартный ответ, но в Локстоне его расценивают как уклончивое подтверждение того, что я обычно общаюсь с американскими кино- и поп-звездами. По правде говоря, я стараюсь избегать знаменитых клиентов. С ними бывает слишком много мороки. Поэтому я добавил: — Обычно я работаю с иностранными бизнесменами.
— Вот как… — В его голосе мне почудилось смутное разочарование.
Мы ждали, пока нам принесут заказ; Лоуренс смотрел в окно на улицу. Уличные торговцы уже убирали товар; сотни пешеходов куда-то спешили по своим делам. Мимо ресторана несся поток маршрутных такси; полки для багажа были завалены доверху. Номерные знаки в основном зимбабвийские. Все куда-то едут. Пограничный городок…
— Здесь другой мир, — задумчиво проговорил Лоуренс Лериш.
— Да, — кивнул я.
Таков был итог нашего разговора.
Грузовик был «Мерседес-1528» с шестицилиндровым дизельным двигателем. Кстати, в номерном знаке никакой семерки не оказалось. Я понял, что крупной удачи мне не видать. Закрытый стальной кузов, такой же высокий, как и кабина, выкрашенный в серый цвет. На кузове имелось множество съемных панелей и широкие задние двери. Наверху по всей длине шли три вентиляционных отверстия. Задние колеса двойные, а передние — одинарные.
В кабине оказалось роскошно, как в салоне легковушки. Приборная панель из черного кожзаменителя и серого пластика. Над приборкой полочка с отверстиями для двух стаканов, посередине — автомагнитола для двух CD-дисков. Между двумя сиденьями — полуметровый горб над капотом. Горб находился на уровне сидений. На нем лежали мобильник и зарядник Лоуренса, а также несколько дисков. Я узнал «Металлику» и «Джудас Прист», об остальных я в жизни не слышал: Исан, «Инслейвд», «Арсис».
Судя по схеме на рычаге передач, их здесь было восемь.
Мы выехали на дорогу R572; солнце било прямо в глаза. Лоуренс Лериш оказался опытным водителем. Попеременно смотрел то на дорогу, то в зеркала, то на приборы. Вел он плавно, без рывков.
Я достал «глок» из сумки и стал искать, куда его можно пристроить — так, чтобы легко было достать.
Лоуренс покосился на пистолет, но ничего не говорил, пока я не попробовал в виде опыта засунуть его между сиденьем и капотом.
— Дядюшка, положите туда. — Он показал многочисленные емкости для хранения под приборной панелью. Прямо передо мной оказалось отделение, куда пистолет вошел без труда. Я решил, что отсюда он не выпадет даже при экстренном торможении. Неплохо!
— Спасибо.
— Что это, дядюшка?
— «Глок-37».
Лоуренс кивнул.
Я достал MAG7.
— Господи! — ахнул Лоуренс.
— Дидерик подсунул, — смущенно признался я.
Лоуренс рассмеялся и покачал головой:
— Ох уж этот дядюшка Дидерик!
— Почему все, как только слышат о нем, сразу восклицают: «Ох уж этот Дидерик»?
— Потому что он — тот еще тип.
— Тип?
— Старый мошенник.
— Что ты имеешь в виду?
— Дядюшка, разве вы не слышали о нем?
— Нет.
Лоуренс радостно улыбнулся, предвкушая удовольствие. Такое же выражение я уже видел раньше на лицах Антьи и дядюшки Ю: им не терпелось поделиться со мной забавной историей. В Кару интересные истории — своего рода местная валюта. Такие истории есть в запасе у каждого местного жителя. О чем бы ни шла речь — о разбитом сердце, счастье, победах, поражениях, — все рассказы были законченными, прекрасно описывали характеры героев и свидетельствовали о проницательности очевидцев. Локстонские истории сильно отличаются от невнятных рассказов жителей крупных городов, которых теперь полно на «Фейсбуке» и в «Твиттере»; в них все приглажено, и все кажутся хорошими, фальшивыми и ненастоящими. Правда скрыта за дымовыми завесами и масками.
— У дядюшки Дидерика разносторонние интересы. Например, он занимается охраной природы. Очень много делает, я не знаю другого человека, который бы больше любил Кару… К тому же он еще и очень умен, — сказал Лоуренс Лериш. И с почтением уточнил: — Голова у него здорово варит…
25
Проще всего научиться тропить под руководством опытного следопыта.
Настольная книга следопыта. Обучение троплениюЛоуренс рассказал, как Дидерик поместил в «Фармерс Уикли» объявление о продаже шестнадцатитонного грузовика для перевозки овец «тойота-хино». Он запросил за него четыреста тысяч рандов.
