Уоррен Мерфи - Империя террора
Вместе с Немеровым Римо поднялся по крутой промозглой лестнице на первый этаж.
Как только они вошли в большой холл, примыкающий ко внутреннему дворику, Немеров отошел от Римо и направился к стеклянным дверям.
– Как поживаете, мистер Фабио? Очень рад вас видеть здесь.
Из патио в холл только что вошел человек с кожей оливкового цвета. Он бросил на Немерова обычный для всех мафиози взгляд, наполовину трусливый, наполовину высокомерный, затем лицо его выразило почтение, и он протянул барону свою жесткую ладонь.
– Кто это? – спросил он Немерова, мотнув головой в сторону Римо.
Барон засмеялся – тем самым злобным ржанием, которые в нем вызывали вещи, казавшиеся ему смешными.
– Ах, да, – сказал он, продолжая ржать, – я хочу, чтобы вы познакомились.
Он взял гостя под локоть и подвел его к Римо. Сквозь стеклянные двери Римо был виден телохранитель Фабио, который развалился в кресле и пытался придать себе беспечный вид. На самом же деле он пристально наблюдал за происходящим в здании, готовый вмешаться в любой момент. Его изгнали в патио, потому что приводить с собой в чужой дом телохранителя считалось дурным тоном.
Римо ощутил, что ладонь Фабио стиснула его руку. Он пристально вгляделся в оливковое лицо гангстера и понял, что оно должно быть ему знакомо.
Но напрягать память не стоило – это был всего-навсего простой итальяшка с органчиком в голове вместо мозгов. Он услышал, как Немеров произнес:
– Это мистер Фабио. Он очень влиятельный человек в США.
Римо вгляделся пристальней. Лицо человека было толстым и мясистым, и от угла левого глаза до мочки левого уха бежал маленький тонкий шрам.
Кожа вокруг шрама была слишком светлой, и, пытаясь скрыть уродство, человек втирал в лицо порох. Бесполезно: оно все равно производило отталкивающее впечатление.
А затем до Римо донеслись слова Немерова:
– А это мой компаньон, мистер П.Д.Кенни.
Рука Фабио напряглась и высвободилась. Не было похоже, что он отпрянул в страхе – причиной, скорее, было решительное недоверие.
– Это не П.Д.Кенни, – сказал он с итальянским акцентом.
Немеров опять заржал. Римо, заразившись веселым настроением барона, тоже улыбнулся. Немеров произнес:
– Отлично! Еще одно доказательство того, как успешна была пластическая операция.
Римо видел, как маленькие поросячьи глазки Фабио стали сверлить его лицо взглядом. Затем Фабио спросил:
– Это действительно вы, П.Д.?
Римо кивнул. Еще некоторое время Фабио пристально изучал его, а затем свиная морда итальянца расплылась в улыбке. Он шагнул вперед, в знак удивления подняв правую руку ладонью вверх, и обхватил плечи Римо медвежьей хваткой.
– П.Д., – сказал он, – я беспокоился, куда вы пропали. Как и все мы.
– Мне делали новое лицо, – сказал Римо, надеясь, что это был правильный ответ, – а затем барон пригласил меня приехать и присоединиться к нему.
– «И присоединиться к нему», – повторил вслед за ним Фабио. – Наверное, вам сделали и новые мозги. Вы говорите лучше, чем прежде.
– Спасибо, – сказал человек, который считал себя П.Д.Кенни. – Это часть моего нового имиджа.
– Ну, скажу я вам, ваш новый имидж гораздо лучше старого, проговорил Фабио. – Неприятней человека, чем вы, похоже, на свете еще не было.
– Да, не правда ли? Я был похож на обычного итальянца, – сказал Римо.
Видя, что Фабио молчит, не зная, что сказать, Римо добавил:
– А теперь я похож на неаполитанца. – Последний слог он произнес протяжно, изображая итальянский акцент. То, что Фабио был родом из Неаполя, Римо понял, когда тот приветствовал его поднятой рукой.
Фабио громко захохотал.
– Да-а-а, – сказал он, – вот уж действительно шаг вперед. Значит, вы хорошо знакомы с бароном?
– Я его правая рука, – сказал Римо.
Немеров быстро вмешался в разговор:
– Мистер Кенни согласился присоединиться к нам. Его присутствие явится необходимой гарантией того, что любое соглашение, которого мы достигнем, будет неукоснительно выполняться. Мне кажется, репутация П.Д.Кенни достаточно хорошо известна.
– Еще бы! – воскликнул Фабио. – Эй, П.Д., помните, как вы разделались с моим братцем Матти?
– Конечно, – улыбнулся Римо. – Пришлось немножко повозиться.
– Повозиться? – засмеялся Фабио. – Его потом неделю собирали по кусочкам.
– Ага, – тоже засмеялся Римо. – Я воспользовался моими особыми ножами для резки сыра. – Затем он добавил:
– Ха-ха-ха.
Фабио опять захохотал, вспоминая тело своего брата Мэтью, разделанное на сто двадцать семь кусков. Весь проступок Мэтью заключался в том, что он отказался поднять на смех сына другого преступного авторитета.
Вслед за Римо и Фабио заржал и Немеров. Затем он убрал улыбку с лица, как будто повернул выключатель, и сказал:
– Пойдемте, мистер Фабио. Нам пора подняться в зал для совещаний. Нас там уже ждут некоторые наши общие знакомые.
Он подошел к картине на стене и нажал на кнопку, спрятанную в се богато крашенной рамс. Картина плавно отъехала в сторону.
Пропустив перед собой Фабио, Немеров обернулся к Римо.
– Этот человек – О'Брайен – ждет вас в кабинете. Возможно, он расскажет вам что-нибудь интересное об этом Уильямсе, как он выглядит и где его искать.
Римо согласно кивнул и подождал, пока Немеров не вошел в лифт и не нажал на кнопку пятого этажа. Картина бесшумно вернулась на место.
Римо повернулся и пошел по паркетному полу, бесшумно ступая теннисными туфлями по гладко отполированному дереву. В кабинет вела громадная деревянная дверь, крашенная филигранной резьбой. Несмотря на свои габариты, открывалась она так легко, как будто вращалась на подшипниках.
В комнате было темно. Римо обнаружил, что смотрит на силуэт человека, замершего у окна и выглядывающего наружу. В окне над его плечом Римо увидел красный вертолет, появившийся в небе, и понял, что человек тоже следит за его полетом. Римо не знал, что это был тот самый вертолет, который доставил вице-президента Азифара к президентскому дворцу в Скамбии, где тот готовился через сорок восемь часов занять президентское ложе.
Римо приблизился вплотную к человеку у окна.
– О'Брайен? – окликнул он его.
Человек подскочил от неожиданности и обернулся, выпустив из руки тяжелые шторы. Комната опять погрузилась в полутьму. Это не помешало Римо заметить испуг на лице О'Брайена.
– Слушайте, вы меня напугали, – сказал О'Брайен. – Не надо так подкрадываться.
– На мне теннисные туфли, – проговорил Римо, как будто это что-то объясняло. – Барон сказал мне, что вы знаете этого Римо Уильямса.
– Нет, – сказал О'Брайен. – Я его не знаю. Но я его однажды видел. – Пройдя мимо Римо, он подошел к маленькому креслу рядом со столом и тяжело плюхнулся на него.
Римо повернулся к нему. Солнечные лучи за его спиной проходили между штор и светили О'Брайену прямо в глаза.
– Как он выглядит? – спросил Римо.
– Ну, когда я его видел, он был одет как монах, – сказал О'Брайен.
– Это вряд ли может мне помочь.
– Подождите, я еще не закончил. Глаза у него были карие, но очень необычные. В них как будто не было ни зрачков, ни белков. Каждый глаз как сплошное темное пятно. Вы понимаете, о чем я?
– Ага.
– Лицо у него худое и жесткое. Черта с два он походил на монаха, хоть и нацепил рясу. Нос у него прямой. Вообще он из тех парней, что всегда смотрят прямо в глаза.
Прищурившись, О'Брайен попытался рассмотреть человека, стоявшего перед окном, но разглядел только общие очертания головы и фигуры.
– Ладно, – сказал Римо, – кончайте урок живописи. Какого он роста?
– Высокого, но не очень. Что-то около шести футов. И весить он не должен много. Вот что у него велико, так это запястья. Они так толсты, как будто он раньше был надсмотрщиком над каторжанами.
Римо подошел поближе к О'Брайену, который как раз в этот момент бросил взгляд на свои ботинки. Римо оперся локтями на стол.
– Ну, продолжайте, – сказал он.
О'Брайен поднял голову и прищурился.
– Как я уже сказал, у него были толстые запястья, Совсем как у вас, – добавил он, бросив взгляд на руки Римо. – Да, и еще.
– Что еще?
– Его рот. У него были такие тонкие губы, что их почти не было заметно. Сразу было видно, что он тот еще тип. Неприятный рот, – сказал О'Брайен. Он опять прищурился и уставился, туго соображая, в лицо Римо, покрытое тенью. – Точ-в-точь, как у вас.
– А глаза, значит, у него карие? – спросил Римо.
– Ага. Карие… как у вас.
– А волосы?
– Темные, – сказал О'Брайен. – Совсем как у вас.
Он вскочил с кресла и стремительно засунул руку в карман. Внезапно рука перестала ему повиноваться, а сам он вновь очутился в кресле. Его почти полностью парализованную правую руку охватила мучительная боль, какую ему никогда прежде не доводилось испытывать. Человек, считавший себя П.Д.Кенни, спросил:
– Что это с вами? Какого черта вы полезли за пистолетом?
