Павел Шмелев - Простые вещи, или Причинение справедливости
— Да это не мои нефтебазы! А портовый терминал я еще в том году… — нервно реагирует авторитетный предприниматель Липучкин, известный в определенных кругах под кличкой Скотч.
— Какие, на хрен, нефтебазы? Чего голову морочите? — багровеет лицом государство. — Финслужба верхней палаты с ног сбилась вас искать! На депонент вашу зарплату четвертый год переводит. Почему не получаете?
— Ох, ты ж, твою маман! Пардон. Я не знал. Вот прямо сейчас поеду, век воли не видать! Можно водички? — облегченно суетится Скотч. — А много там?
— Я точно не знаю. Может, миллионов пятнадцать.
— Евро? — хозяйственно интересуется обладатель состояния в пять миллиардов долларов.
— Вы точно Липучкин, гражданин? — каменеет государство. — Паспорт предъявите. Нет, не этот, российский. Так, та-ак. С виду производите впечатление вменяемого человека, Андрей Владимирович. И дети есть, смотри-ка, девять штук! Это хорошо. Давайте поступим так: вы там в своей области… Белгородской вроде? Вот, поглядите на карту, чтоб не перепутать. Запомнили? Так вот. Всем ветеранам войны подарите по машине. На круг семь тысяч машин. Ясно?
— Куда яснее, — скучнеет Липучкин. — Надеюсь, Отечественной войны? Это все?
— А вы что, сильно торопитесь? Да вы присаживайтесь. Не волнуйтесь так, пока на стульчик. Не надо двигать, прикручен, — усмехается государство, расправляя складки кимоно. — Дальше слушайте. Стадион построите. С инфраструктурой, ледовой ареной, гостиницей, в общем, хороший. На сорок тысяч мест. К восемнадцатому году чтоб готов был. Спорт — это скрепы. Согласны?
— Еще какие! Само собой, всенепременно построю, я и сам собирался предложить! — вытирает вспотевшие ладони сенатор, на которого только что даром свалился квадратный километр земли в областном центре. — Можно, я там рядышком два магазинчика еще поставлю? Ну, знаете, гречку старушкам продавать, кефир, пармезан с крабами и все такое.
— Неплохая мысль. Исправляетесь прямо на глазах, — добреет государство, оглаживая галерное весло. — Что, нравится? Красное дерево, ручная работа. С Арарата привезли. Так вот, о чем это я… В Совет Федераций можете не ходить еще пару лет, а там поглядим. Что? Кнопки нажимать? Да уж справимся как-нибудь без вас.
Немного смешно и очень грустно. Да откуда ей знать, как было на самом деле? Ведь не показывают, не говорят? Наталья строго поглядела по сторонам — остывший чайник, уполовиненная бутылка коньяка да жирафы с гиенами на экране. Там удав доглатывал какую-то дрянь с розовыми лапками. Экранная реальность смахивала на правду, но представления об окружающем и сиюминутном общественно-политическом ландшафте не давала. По эту сторону было спокойнее, однако присутствовал непорядок — бутылочку надо левее подвинуть, вот так. Понимания вселенной не прибавилось, а иных источников информации в распоряжении Сапаровой не было — из «Ленты ру» и прочих «РБК» до народа доходят крохи, не говоря уж о ТВ. Целостная картина не складывается. Вдруг Млечин и Партяков строят детские сады и хосписы, но из скромности не говорят про это, скрывают?
Помешивая ложечкой чай, Сапарова пыталась понять вот что: как ей, фактически преступнице, относиться к власти, государству, закону? Как поступают чиновники — ясно. Для государства у них есть сговорчивость, покладистость, послушание. Для закона предназначена специальная статья ассигнований. Для народа наготове брезгливая аккуратность, народ — он вроде гонореи, очень распространен и чрезвычайно привязчив. Помимо справедливости ему же и деньги еще нужны, вот какая штука. Хорошо, что на днях вышло послабление, и с деньгами все разрешилось. Сам премьер-министр огласил народу обескураживающий своей простотой рецепт: «Денег нет, но вы держитесь».
Может, успешное существование на одной территории государства и личности связано с покорностью? Прояви ее, склони голову или раздвинь ноги (это дело вкуса и обстоятельств) — и все сложится? А не факт. Вот, к примеру, старый институтский приятель Борисыч (недавний полицейский, а ныне пенсионер) при случайной встрече поделился дополнениями к «объективным» и скудным сведениям о трехзвездном генерале Рейдере, директоре Федеральной службы исполнения наказаний, главном тюремщике страны. Удивительно, что про пьяного лейтенанта ГИБДД, попавшего в ДТП, телеканалы трубят неделю. А тут как воды в рот набрали, отчего так?
Рейдер был человеком долга, безупречной репутации (иначе — кто б его назначил?), с высочайшим чувством ответственности, но со скрытым до поры изъяном — сызмальства полюбил власть и пристрастился к ней, словно озабоченный пекинес к плюшевому медведю. А на определенном управленческом уровне это для карьеры губительно. Медведя-то можно, а властолюбие чревато.
Поначалу все пошло славно — продав за пятьсот тысяч евро элитную служебную квартиру в областном центре (да, в Излучинске), Рейдер переехал в столицу. Осмотрел кабинет на Житной, бдительно проверив его на «жучки». Примерил на обширное туловище новенькую форму, поправил свежий «Орден Почета» и принялся лично, с видимым удовольствием инспектировать колонии. Нагоняя черной жути на начальников учреждений, с немецкой педантичностью трогал своими руками тюремную баланду и наглядную агитацию в местах заключения. «Через губу», словно британский аристократ с мелкими пакистанскими чиновниками, разговаривал со старшими офицерами, увольняя их после десятилетий безупречной службы одним лишь колыханием тройного подбородка. Повыгонял всех своих заместителей да набрал других, доверенных. Одному из них и поручил деликатное дело — изготовление электронных браслетов для заключенных. Власть властью, а — поиздержался.
Расхитители научились пользоваться бассейнами на крышах средиземноморских особняков, австрийскими горнолыжными трассами, миланскими распродажами и тайскими транссексуалами. А раз так, то надо признать, что они, безусловно, соответствуют представлению цивилизованного и гуманного общества о своих умных и дальновидных лидерах. Следовательно, такие лидеры должны называться грамотными управленцами, кризисными менеджерами и опорой государства. Однако науку организованной преступности — распределение ролей, иерархию, легализацию награбленного, конспирацию и сокрытие следов — освоить удалось не всем. Кандидат юридических наук Рейдер похитил три миллиарда способом настолько идиотским, что пятиклассник, сперевший булку из школьного буфета, по сравнению с генералом мог считать себя профессором Мориарти. А еще Главный тюремщик вообразил себя неприкасаемым, да и в соратники, как выяснилось позже, набрал всякую шваль.
Генерал любил ни к селу, ни к городу ошарашивать подчиненных силлогизмами, цитатами и поговорками. Острый был человек, наблюдательный, цепкий. Это сейчас (как пояснил Наташе институтский приятель), перед видеокамерами на скамейке в зале Пресненского районного суда, Александр Александрович Рейдер — овощ, смирный диабетик и пенсионер. А раньше, на трех «галендвагенах», да с личной охраной из шести мордоворотов с «кедрами» — зоркий сокол, надежа, фигура! Тогда, еще не в зените своей карьеры, но уже близко к нему, давая однажды профилактический нагоняй узкому кругу приближенных (а Наташин приятель — на задворках кабинета), генерал высказался, давая «зеленый свет» репрессивным кадровым решениям:
— Если в борделе падает выручка, то надо не койки двигать, а персонал менять! Свободны. Думайте.
Поговаривают, что еще полковником Рейдер сформулировал свою личную кадровую политику. У нее, родимой, было три постулата: преданность, личная преданность, беззаветная личная преданность. С политикой вышла неувязочка, генерал просчитался. Да и параллели с публичным домом не всем по нраву пришлись. А события уже в бытность Рейдера на новой должности развивались вот как.
Интеграция GPS трекера и абонентского терминала сотовой связи — идея далеко не новая. Все автобусы в Европе, магистральные грузовики в США и даже коровы в Аргентине штатно оснащались такими устройствами позиционирования с начала столетия. Избавленный от лишних функций, гаджет размером с крупные наручные часы и в климатическом исполнении IP-68 идет по розничной цене долларов за сто, не больше.
Браслеты предполагалось заказать в китайском Шеньжене оптом, подешевле, за восемьдесят баксов. Для получения многотысячного заказа китайцы наперегонки бросились снижать цену и опустились до шестидесяти трех. Поднапрягшись, Управление инженерно-технического обеспечения обосновало закупочную стоимость приборов — пятьсот долларов. Служба Тыла поправила: надо изыскать резервы и брать по тысяче, ведь гибкую систему наценок никто не отменял. Тут вмешался генерал, и разъяснил очевидную нелепость. В самом деле, справедливая цена одного изделия инновационной разработки ведущих российских ученых (которые только коробки из картона резали) не может быть ниже ста двадцати восьми тысяч рублей. К месту пришлось и рацпредложение — в силу явной избыточности от начинки отказаться, красивый браслет из жесткой черной пластмассы дисциплинирует поднадзорных сам по себе.
