Дмитрий Вересов - Скитания ворона
— Что с тобой? Веди себя прилично, ты же не отвечаешь на приветствия, очнись! — Сесиль прошипела Нилу, улыбаясь при этом направо и налево.
— Извини, дорогая. Я задумался.
Они вошли в ложу, когда увертюра уже была в полном разгаре. Нил соскучился по родному и знакомому с детства театру. Ностальгия захлестнула его с первых звуков. Риголетто он знал наизусть. Сразу бросились в глаза декорации и костюмы, которые давно нуждались в замене, но денег у театра явно не было. Знакомые лица замелькали по сцене. Нилу они показались бесконечно родными, и слезы преступно-сентиментально подступили к глазам.
Мать на сцене он никогда и раньше не воспринимал, как что-то принадлежащее ему, а теперь и вовсе почти не узнал ее, только голос, как наркотик, проник в него полностью, и Нил почувствовал себя ребенком, которого бросили родители. Он вцепился в бархат ложи, и только прикосновение Сесиль привело его в чувство.
— Я не пойду никуда, посижу здесь. — Нил умоляюще посмотрел на жену.
— Это исключено, все хотят с тобой пообщаться. Уже всем известно, что примадонна — твоя мать. Надо, Нил, я понимаю твое состояние, но надо. Ты только улыбайся и больше ничего от тебя не требуется.
Знакомые и незнакомые атаковали их вопросами. Нил привлек всеобщее внимание. Его разглядывали и шептались, когда они с Сесиль вышли в фойе и направились к барной стойке выпить шампанского. Нил все-таки остановил свой выбор на коньяке, который, приятно обжигая горло, немного успокоил нервы. Сесиль общалась со всеми подряд и совсем не обращала на него внимания.
Нил был этому очень рад и даже отошел в сторону, чтобы хоть немного побыть одному.
— Оркестр выше всяких похвал, вы не находите? Даже в Ленинграде они не работают так истово, как за рубежом. А вот костюмы и декорации подряхлели, правда, этого почти никто не замечает. Голос вашей мамы обладает магической силой. Ты ведь тоже немного поешь, как мне помнится, хотя на детях гениев…
Голос за спиной поверг Нила в шок. Он ждал этого, он внутренне был готов к этому, и потому и секунды не потребовалось, чтобы среагировать так, как он давно уже продумал. Но повернулся он слишком резко, и остатки коньяка выплеснулись на костюм Асурова.
— Не надо так нервничать и привлекать внимание. Под крышкой в туалете, во второй кабинке тебя ждет конверт, он прикреплен скотчем. Возьми его, когда будет прием, после окончания спектакля. Я сам тебя найду. — Асуров проговорил все быстро, вытирая салфеткой пиджак. — Ничего страшного, мсье, ваш коньяк как раз под цвет моего костюма, так что пятна будут совсем не заметны.
— Нил, ну ты опять пьешь, ну хоть сегодня сдерживай себя, мама будет расстроена, если ты будешь не в форме. Пошли, там Плисецкая, Нуриев и вообще — столько знаменитостей — интересно же познакомиться!
Сесиль возбужденно тараторила, уводя Нила от бара. Он так ничего и не успел сказать скромно одетому господину, который, устало облокотившись на стойку, потягивал колу и равнодушно оглядывал бурлящий зал фойе.
Нил не стал дожидаться банкета и взял конверт еще в антракте, чутье подсказало ему, что лучше до разговора владеть информацией и выиграть время для принятия решения. Конверт был увесистый, он нашел там мини-фотоаппарат и инструкцию. Текст был написан языком военного предписания; из него Нил понял, что господин Бажан очень интересует наш Комитет, и он, агент Дэвид Боуи, обязан проникнуть в его сейф для получения невинной информации о лицах, которые находятся под наблюдением УОТ, но еще не раскрыты, а если доступ будет регулярным, то снимать все документы, особенно с грифом секретности. Передачу столь необходимой инфы, когда она будет на руках, осуществить согласно устному указанию.
Нил положил аппарат в карман, пустой конверт полетел в ведро, а записка, догоревшая в руке, пеплом посыпалась в унитаз.
До конца спектакля Нил думал только о предстоящем разговоре. И совсем не обращал внимания на действие. Понятно стало лишь то, что никак нельзя выдать свое истинное отношение к делу, а значит, в третьем отделении спектакля он должен сыграть главную роль и быть убедителен.
Опера двигалась к своему завершению, и Нил включился только, когда зал взорвался аплодисментами. Мама — а он только в эту минуту увидел ее — улыбнулась ему своей отработанной годами улыбкой, но и это тронуло его так, что глаза — предательски заблестели от слез. Она выходила на поклон по центру сцены, руками придерживая плащ, который совершенно скрывал ее фигуру. Цветы летели на авансцену, зал неистовствовал. Мама в одной руке держала цветы, а другой по-прежнему придерживала плащ. На третьем поклоне тер, выходивший с ней, подал ей руку, и ей ничего не оставалось, как принять ее. Плащ распахнулся, и все увидели полную фигуру примадонны, обтянутую в черные лосины. Было очевидно, что это огорчило ее, но вырвать руку и закрыться плащом не было никакой возможности.
Еще подходя к гримерке, Нил услышал крик и рыдания.
— Он опозорил меня, эти интриги сведут меня с ума. Все прекрасно знают, что костюм несовершенен, но плащ специально был задуман, чтобы не пугать зрителя моим старым, толстым телом. Это провал, конец, это катастрофа!
— Глупости, никто ничего не заметил, ты преувеличиваешь, дорогая. А тело у тебя божественное, я-то знаю. Наплевать на все эти интриги. Ты была воистину великолепна! Иди ко мне, любовь моя, кто как не я сможет тебя утешить. И не плачь, надо на приеме выглядеть по высшему классу. Вот, выпей немного шампанского и все пройдет.
Нил стоял под дверью как вкопанный. Асуров, а сомнений не было, это был он, обращался к маме на ты, а такое обращение говорило о многом, вернее обо всем. Он открыл дверь без стука. Асуров стоял к нему спиной, мама сидела в кресле перед зеркалом, а он суетливо гладил ее плечи.
— Нилушка! Как я соскучилась, мальчик мой! — она не встала с кресла и даже не повернулась, а говорила с зеркалом, в котором отразился Нил в полный рост. Асуров, нисколько не смутившись, отошел к столу, уставленному напитками и фруктами. — Целуй меня быстрее, мне надо срочно снять грим, скоро прием, а я вся разобранная. Ты видел, как он на поклоне специально взял мою руку, чтобы распахнулся этот дурацкий плащ!
— Нет, мама, я ничего не заметил, и уверен, что все остальные тоже, ты как всегда драматизируешь.
— О! Какой ты милый, мои любимые желтые розы, ты не забыл, умничка. А где Сесиль? Ах да, я сама велела пустить только самых близких.
Нил резко повернулся и в упор посмотрел на Асурова, но тот по-свойски разливал по хрустальным бокалам шампанское, и только мерзкая улыбка выдавала его полное понимание сцены.
— За встречу матери с сыном после долгой разлуки! — Он подошел к ним с подносом, на котором стояли три бокала.
— Я не пью шампанского. — Нил подошел к столу и плеснул в стакан виски. — За встречу и премьеру в Париже, о которой ты так долго мечтала, ма!
Все выпили.
— О, Нил, я же вас не представила! Знакомься — это мой друг, Константин Сергеевич. Даже больше, чем друг, но для чужих это секрет пока, хотя в этой театральной помойке секретов не бывает. Ты не представляешь, я в последнюю минуту узнала, что место отдают мне, поэтому не смогла предупредить о приезде. Постоянная грызня и интриги вконец измучили мои нервы. Только благодаря Костеньке утвердили меня. Он так много сделал для меня, так много, поэтому, прошу не ссориться и обязательно, обязательно подружиться. А Константин Сергеевич по-настоящему заботится обо мне. Все время интересовался, как ты, как Сесиль, ведь больше мне не с кем поделиться. Кругом только черная зависть и только. Мы даже все твои письма вместе перечитывали, я стала такая сентиментальная последние годы. Надеюсь, вы подружитесь, а сейчас все вон, мне надо исключительно выглядеть. Париж не прощает старых примадонн.
— Дорогая, не называй себя так, ты сегодня просто обворожительна, ну, мы уходим, я зайду через полчаса. А пока мы с Нилом прогуляемся поблизости.
— Зря вы с матерью игру затеяли, или для вас все средства хороши? Все-таки должен быть предел цинизму.
Они присели в «чайном салоне», где цены зашкаливали даже для продвинутых иностранцев, и потому народу почти не было.
— Не буду оправдываться, я всего лишь курирую гастроли от горкома партии. А с Ольгой Владимировной я давно был знаком и всегда преклонялся перед ее талантом. Она очень одинока, так получилось, что наша дружба в такое непростое для ее творческой жизни время стала поддержкой. Но не будем о личном. Задание, которое ты получишь, крайне ответственное. Не скрою, что риск велик. Политическая ситуация сейчас не в пользу нас, сам знаешь: беспрецедентная высылка дипломатов очень осложнила работу. Теперь к каждому советскому человеку особо пристальное внимание, а это нам не на руку. Ты пока нигде не засветился, как нам стало известно, тебя очень тщательно проверяли, но все чисто. Конечно, хорошо бы вам завести ребенка, это утвердит твои позиции в общественном мнении. Ты подумай об этом. Времени на все отпущено не больше трех месяцев. Когда задание будет сделано, поменяй занавеси на окнах. Тебе позвонят и скажут, что делать дальше. Пароль: вы не хотите застраховать вашего ребенка в компании «Элефан'д'Ор»? Ответ: у нас пока нет детей…
