Лев Пучков - Ксенофоб
Они просто растоптали меня. Не здесь и не сейчас, а тогда – в парке. Я теперь что, всю жизнь буду – вот так?
– Нажрался уже, сволочь, – проскрипел ковылявший мимо дед с клюкой. – Надо же, с утра квасят, скоты...
А, ну да, мы же тут не одни были. По переходу люди ходят, в табачном киоске продавец – все видел... Хотя нет, продавец отпадает – иноземец...
Это что же у нас получается...
Меня ограбили?!
Меня ограбили.
Средь бела дня.
В людном месте.
Без ножа и пистолета.
И даже без применения силы.
И они никуда не убегают. Уходят спокойно, будто здесь их ленные владения и они только что сняли дань с очередного смирного вассала...
* * *Покурил я, немного пришел в себя, поднялся, отряхнулся и потопал обратно, к мамочке под крылышко. К Феде, то бишь.
Пока шел, держался мужиком. Город, улица, чужие люди...
Сел в машину, захлопнул дверь – и тотчас же разрыдался.
– Оп-па... Это че за новости? – удивился Федя.
– С-с-с... Ых-ых-ых...
Не пробовали рыдать со сломанной челюстью и одновременно объясняться? Если нет, делюсь впечатлениями: это не так просто, как может показаться на первый взгляд.
– Сццц...
– Не понял?
– Сццу...
Хорошо – Федя. У нас связь на ментальном уровне, понимает все с полуслова.
– Понял – сука. Дальше?
– Т-т-т...
– А, это я – сука? Очень приятно. В принципе, верхняя челюсть у тебя целая, так что... А! Тебя ограбили, что ли?
– Д-д...
– В переходе?
– Да!
– Чернож...?
– Да!!
– Ну что ж – поздравляю. Только логики не вижу. Это ты – дрищ и чмо ходячее, и это тебя запрессовали на гоп-стоп. А в связи с чем я – сука?
Ты, Федя, именно ты! Отчетливо выразить не могу, трясет всего и челюсть сводит, но вот тебе мой ментальный посыл: ты, Федя виноват во всем.
Я много лет был за Федей, как за каменной стеной. И от этого жутко скурвился.
Я вообще, по жизни, домашний мальчик – мне никогда не приходилось напрягаться, жить в общаге, думать о куске хлеба, бороться за место под солнцем: мне все досталось легко и даром. Родители обеспечили мне безбедную жизнь, устроили в институт, после гибели брата пылинки с меня сдувают – из-за их нежного отношения я превратился в этакого тамагочи: могу, в принципе, не работать, будут содержать и слова не скажут поперек.
А Федя отнял у меня необходимость выживать «на улице». «Ставить» себя, зарабатывать авторитет – мне не надо было ничего этого делать. Все прекрасно знают, кто мой друг и покровитель. И потому сформировался я как чистопородный болтун, привыкший в любой ситуации «отъезжать на метле», иначе говоря, решать все вопросы сугубо на словах. Зачем убиваться на тренировках и совершенствоваться физически? Это хлопотно, трудно и потно. «Главное оружие – голова» – вот мой жизненный принцип. Что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки – я над этим всегда смеялся. Зачем нам крепость руки, когда есть Федя?
А тогда, в парке, я понял – прав был Цой, ой как прав! Только поздновато я это понял. Мне бы это понимание на первом курсе – был бы сейчас терминатором...
Так что, согласитесь: Федя – сволочь. И Ленку он тоже развратил: привыкла наша красавица, что за Федей – как за каменной стеной, утратила способность объективно оценивать ситуацию и вообще чего бы то ни было опасаться в этой жизни...
В общем, все это я эмоционально намычал Феде со всхлипами и шипением (да ничего страшного – он все понял), слегка успокоился и обрел способность более-менее изъясняться.
– Это все?
– Да.
– В общем, все вроде бы складно. Я, типа, главный самец...
– Альфа.
– Ну да, альфа-самец, скотина и тиран, развратил, блин, вас всех своим покровительством... Да?
– Да.
– Это, типа, твоя очередная теория?
– Это не моя теория. Это просто объективная реальность.
– Ага... Короче, в этой твоей реальности есть один логический провал.
– Какой?
– Борька.
– В смысле – провал?
– Борька будет лучшим бойцом, чем я. Он уже сейчас лучше многих взрослых бойцов, которых я знаю. И ему глубоко пох, что я – альфа и все такое...
Да, точно – это провал. Борман никогда не просит Федю о помощи. Все свои вопросы решает сам и вообще мимо Феди. Типа, как с иноземцами в «Ацетоне». Но! Борман – это, скорее, исключение из правил. Он фанат боевых искусств, буквально с пеленок стучит по макиваре, и на полном серьезе собирается стать чемпионом мира по миксфайту.
– Борман – маньяк. Его нельзя рассматривать как пример...
– Он живет рядом со мной. Как ты и Ленка. Но он подражает мне, в отличие от тебя. Он по пять-шесть часов в день занимается. Он изо всех сил тянется, чтоб меня переплюнуть. Так что, ты подумай над своей теорией: она в каком-то месте неправильная.
– Ну... Ладно, я подумаю...
– Но – потом. А сейчас вопрос: куда пошли джигиты, которые тебя обставили?
– Зачем нам это?
– Истерил ты пять минут. Если они оттуда, можем принять меры, – Федя кивнул в сторону кафе, за подступами к которому мы наблюдали и многозначительно повел плечами.
– В смысле, в милицию заявить?
– Ха! Видать, крепко тебя в дыню двинули.
– Не понял?
– Не делают такие вещи без надежной ментовской и чиновной «крыши». Понимаешь? Такая толпа, «держат» такую территорию – значит кормят тех, кто отвечает за эту «землю». Иначе им бы просто не дали тут хозяйничать.
– Это ты в Интернете прочитал?
– Да ну, при чем здесь Интернет! Ты выбери время, пообщайся с людьми, которые в курсе – ну, с Геной, хотя бы, он тебе много интересного расскажет.
– Хорошо, потом как-нибудь... Значит, милиция отпадает. И что мы собираемся делать?
– Для начала уточнить, где эти козлики. Если их здесь нет, тогда – ничего. Ну-ка, глянь...
Я взял бинокль и стал рассматривать подступы к кафе, у которого группировались наши подопытные. Получалось из рук вон – в буквальном смысле – руки у меня все еще дрожали, никак не мог успокоиться.
Впрочем, долго мучиться не пришлось: очень скоро мой дрожащий бинокулярный взор напоролся на злодеев. Они, как ни в чем ни бывало, сидели за столиком на открытой террасе кафе, в компании еще двоих соплеменников. Точнее, это за столиком их было четверо, а вообще, на террасе и около, я насчитал около двух десятков представителей высокогорной гопоты.
– Не. На. Виж-жжу...
– Ну-ка! – Федя отнял у меня бинокль. – Сориентируй.
– Второй столик от крылечка.
– Справа, слева?
– Слева.
– Вижу. Четверо?
– Да, четверо. Который с носом – коренастый, приземистый...
– Они сидят, дубина!
– Точно... Ну-ка, дай бинокль... Так... Держи... Короче, который спиной к нам, с такой большой башкой...
– Ага... Лица троих вижу... Один, в самом деле, сидит к нам затылком... Да, затылок знатный. Вообще широкий такой товарищ...
– Квадрат. Низкий, но здоровый, как кабан...
– Угу... Значит, второй столик, слева от крыльца...
– Ну так я же сказал!
– Это уточнение для полной уверенности – привыкай. Второй столик, слева от крыльца, объект сидит спиной к нам. Верно?
– Верно.
– Хорошо. Держи, – Федя, не отрываясь от бинокля, протянул мне мобильный.
– Не понял?
– Набери себя.
– Зачем?!
– Так... Запоминай: с этого момента мы на операции. Слушать в оба уха, не переспрашивать без нужды, не сомневаться, команды выполнять беспрекословно и моментально. Иначе сорвешь боевую задачу. Это понятно?
– Ну, в общем...
– Не мямли!
– Да, понятно.
– Ну вот, уже лучше. Набирай.
Я прокрутил список абонентов, нашел «Д»...
– Это я – «Д»?
– Это ты – «Д». Дубина, то бишь...
...и нажал ввод.
– Точно – он, – обрадовался Федя. – Ну не баран ли? По логике, чужую мобилу надо сразу «скидывать», и уж ни в коем случае не отвечать на звонки...
– Да, слушаю, – возник в трубке до боли знакомый квадратный голос.
Я быстро протянул телефон Феде: во-первых, не было никакого желания общаться с квадратным неандертальцем, во вторых... гхм-кхм... у меня почему-то опять перехватило дыхание и сердечко заскакало, как испуганный кролик, которого любознательные юннаты притащили в террариум.
Федя оценивающе посмотрел на мою дрожащую ручонку с телефоном, заглянул мне в глаза, неодобрительно покачал головой и, взяв трубку, вновь прильнул к окулярам бинокля.
– Здравствуй, козлик, – голос у Феди был ровный, тон – доброжелательный и даже ласковый. – Что значит – «кто»? Х... в пальто! Ты, козлик, совсем о...ел? Отвечаешь на звонки по чужому телефону, и еще спрашиваешь – кто?!. Нет, козлик, ты ошибаешься, это не твой телефон – ни «теперь» и никогда вообще... Да, ты опять ошибаешься – ты все-таки козлик. Лет через двадцать, если доживешь, ты будешь просто козлом – пожилым и глупым. А пока что ты – козлик, юный и тупой. Купи вазелин, козлик – очень скоро он тебе понадобится.
Федя отключил телефон, положил его в карман, бинокль сунул в «бардачок» и деловито уточнил:
– Ты как? Машину вести можешь?
– Могу, но... – я насторожился – что-то мне эта многообещающая деловитость не понравилась. – Вопрос: куда вести?
