Алистер Маклин - Страх открывает двери
Я мог бы незаметно улизнуть и спуститься вниз, пока шли поиски, но это было бы глупостью. Поиски пропавшего дипломата можно было сравнить только со всеобщим розыском К. К. Фарнбороу, которые еще предстояло предпринять. Хотя можно было с успехом предположить, что он свалился в море.
Свет мощных прожекторов мог обнаружить «Метапен» за считанные минуты. Но даже если бы я находился на борту «Метапена», все равно не хотел бы покинуть район буровой вышки. Пока еще не хотел. Но более всего не хотел, чтобы до берега донеслось известие, что на объекте Х-13 обнаружили незваного гостя, маскирующегося под секретаря генерала, вернее, выдававшего себя за секретаря генерала Рутвена.
Что предпринять, когда поиски кончатся? Мастер решит, что я должен вернуться на буровую вышку, где находятся служебные и жилые помещения, и сообщить мистеру Джеральду о том, что дипломат найти не удалось.
Как только поднимусь туда, путь к возвращению на трап будет отрезан. Пока мастер еще не задумался о том, как я попал на буровую вышку. А уж он-то должен был знать, что в течение нескольких часов не прибывали ни вертолеты, ни катер. Это свидетельствовало о том, что я нахожусь на корабле уже несколько часов. Но если я находился здесь такое длительное время, то почему так затянул столь важные поиски пропавшего дипломата?
Поиски, насколько я мог видеть, подошли к концу. Двери с лязгом закрывались, и мастер уже направился ко мне, когда зазвонил телефон. Я забился поглубже в тень и застегнул пиджак на все пуговицы. Это не вызовет подозрений: ветер был пронизывающим, по палубе стучал дождь, падающий под углом в 45°.
Управляющий повесил трубку, пересек палубу и подошел ко мне.
– Очень сожалею, мистер Фарнбороу, нам не повезло. Вы уверены, что генерал оставил дипломат именно здесь?
– Уверен, мистер… э…
– Курран. Джо Курран. Дипломата нигде нет. Да и поиски мы не можем продолжать, – он плотнее запахнул черный пластмассовый дождевик. – Надо идти работать.
– Понимаю.
Он усмехнулся и объяснил:
– Застрял бур, надо вытащить его и заменить.
– И вы будете заниматься этим в такую мерзкую ночь, при таком сильном ветре? Но ведь на это уйдет масса времени!
– Конечно. Потребуется часов шесть, да и то если повезет. Проклятый бур заклинило на глубине около четырех километров, мистер Фарнбороу.
Вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением, я издал соответствующий моменту крик досады. Предстоящая мистеру Куррану шестичасовая работа на палубе, да еще в такую мерзкую погоду, исключала то, что он станет интересоваться блуждающим по кораблю секретарем.
Он сделал движение, чтобы уйти вслед за своими людьми, которые прошли мимо нас и поднялись по трапу на северную платформу.
– Вы идете, мистер Фарнбороу?
– Пока нет, – я слабо улыбнулся. – Пойду на трап и укроюсь от дождя на несколько минут, чтобы обдумать, что сказать генералу, – на меня нашло вдохновение. – Он звонил пять минут назад. Вы же знаете, что он за человек. Одному Богу известно, что сказать ему.
– Что и говорить, человек он суровый, – эти слова мастер произнес машинально: его голова была занята мыслями о том, как извлечь бур. – Надеюсь, мы еще увидимся, мистер Фарнбороу.
– Конечно. Благодарю вас, – я дождался, пока он скроется из виду, и уже через две минуты вернулся в резиновую лодку, а еще через две минуты мы подплыли к «Метапену».
– Вас не было слишком долго, мистер Тальбот, – недовольным голосом сказал капитан Зеймис.
Его небольшая фигурка походила в темноте на обезьяну, суетливо прыгающую по палубе судна, которое то поднималось на волнах, то проваливалось в глубину. При этом, несмотря на все свои прыжки, обезьяне удавалось каким-то чудом не свалиться за борт. Шум мотора стал теперь намного громче не только из-за того, что капитан увеличил обороты мотора, чтобы ограничить натяжение каната, привязывающего «Метален» к опоре, но также и потому, что судно прыгало на волнах с такой силой, что почти при каждой волне его нос глубоко зарывался в воду, а корма поднималась так резко, что шум работающего мотора сопровождался каким-то глухим отзвуком.
– Вам удалось? – крикнул капитан Зеймис прямо мне в ухо.
– Нет.
– Жаль. Теперь это уже не имеет значения. Мы должны немедленно отплыть.
– Я прошу всего десять минут, Джон. Только десять минут. Это очень важно.
– Нет. Мы должны отплыть немедленно, – он уже отдал молодому греку команду «отчалить», но я вцепился в его руку.
– Неужели вы трус, капитан Зеймис? – это был запрещенный прием, но положение мое было отчаянным.
– Да, я начинаю бояться, – с достоинством ответил капитан. – Все разумные люди знают, когда наступает время бояться, и я тоже не считаю себя дураком, мистер Тальбот. Бывают времена, когда человек может позволить себе быть эгоистом, даже если он не боится. У меня шестеро детей, мистер Тальбот.
– А у меня трое, – у меня не было ни одного ребенка, я даже не был теперь женат.
Около минуты мы стояли, цепляясь за мачту, а «Метален» сильно бросало на волнах и раскручивало в этой кромешной тьме под густой тенью, отбрасываемой буровой вышкой. Если не считать свиста ветра и шума дождя, барабанящего по одежде и снастям, то это был длительный миг молчания. Я изменил тактику.
– От этого зависят жизни людей, капитан Зеймис. Не спрашивайте, откуда мне это известно, могу сказать одно: знаю это наверняка. Неужели вы хотите, чтобы говорили: эти люди погибли только потому, что капитан Зеймис отказался подождать десять минут?
Наступило долгое молчание. Только дождь все сильнее стучал в сгущающейся тьме, падая в простирающееся под нами черное море. И тогда он сказал:
– Десять минут. Не больше.
Сбросив ботинки и верхнюю одежду, я проверил, надежно ли закреплен спасательный шнур на моей талии как раз над грузом, надел кислородную маску и, покачиваясь, направился к носу бота. Без всяких на то причин снова подумал о Германе Яблонском, спящем сном невинного младенца в кровати красного дерева. Дождавшись самой высокой волны, постоял еще немного, пока она не ушла под дно бота, и, когда нос бота опустился глубоко в воду, прыгнул вниз, ухватился за канат, которым «Метапен» был привязан к колонне, находящейся не более чем в шести метрах от меня.
Канат в какой-то мере облегчал передвижение, но, несмотря на это, в висках бешено стучала кровь и резкими толчками колотилось сердце. Если бы не кислородная маска, мне пришлось бы вдоволь наглотаться воды.
Я наткнулся на колонну и только тогда понял, что уже поравнялся с ней. Отпустив канат, попытался ухватиться за колонну. Не знаю, зачем делал эту попытку: с таким же успехом я мог бы обнять железнодорожную цистерну, так как диаметр колонны и цистерны был почти одинаков. Затем снова вцепился в канат, и едва успел сделать это, как большая волна чуть было не отбросила меня назад. Пришлось передвигаться вокруг колонны влево в направлении моря. Это было нелегко. Каждый раз, когда нос «Метапена» поднимался на волне, канат сильно натягивался и намертво прижимал мои скрюченные пальцы к металлической поверхности. Но пока все мои пальцы были при мне, это не слишком беспокоило.
Добравшись до места, где волны стали ударять мне в спину, прибивая к колонне, я отпустил канат и, раздвинув руки и ноги, стал спускаться по колонне примерно так же, как спускаются мальчишки из Сенегала с огромных пальм. Эндрю травил спасательный шнур так же искусно, как и раньше. Я спускался все ниже: 3 метра, 6 метров, передышка, 10 метров, передышка, 15 метров, передышка. Снова начались перебои в сердце, кружилась голова.
Я спустился гораздо ниже уровня безопасности, который обеспечивал кислородный аппарат, и быстро полупоплыл, полупополз вверх. Потом остановился, чтобы передохнуть, в четырех метрах от поверхности воды и прильнул к огромной опоре. Я был похож на кошку, которая наполовину забралась на дерево и уже не может спрыгнуть вниз. Из десяти минут, которые подарил капитан Зеймис, прошло пять. Мои минуты были почти полностью исчерпаны. И все же это должно находиться на буровой вышке, только там. Рутвен сам сказал об этом, а ему незачем было лгать человеку, у которого не было ни единого шанса на побег: генерал хорошо подстраховался. Я вспомнил о негнущемся человеке с оловянными ногами, под тяжелой поступью которого жалобно скрипели половицы генеральского дома, о человеке, который принес поднос с напитками. Да, он был более чем убедителен.
Так где же? Я мог бы поклясться, что ничего не было на нижней части бортов и на дне корабля, не было ничего и на буровой вышке. В этом тоже мог бы поклясться. Но если не было ничего на платформе, значит, это было под платформой. Если эта догадка верна, то оно должно быть соединено проводом или цепью. И этот провод или цепь должны быть прикреплены к какому-то предмету, находящемуся под водой, возможно, к какой-нибудь опоре.
