Линкольн Чайлд - Смертельный рай
— Что это? — спросила Тара.
— Шахматная машина, сконструированная во Франции в конце эпохи Возрождения. Оказалось, что этим «компьютером» на самом деле управлял хорошо игравший в шахматы карлик, который прятался внутри.
Сильвер подошел к низкому столику, окруженному кожаными креслами. На нем лежали груды периодики: «Таймс», «Уолл-стрит джорнал», экземпляры «Компьютер уорлд» и «Джорнал оф адвансед сайкокомпьютинг».
Когда они сели, улыбка Сильвера слегка угасла.
— Мне в самом деле очень приятно познакомиться с вами, Кристофер. Впрочем, я предпочел бы встретиться при более приятных обстоятельствах.
Он наклонился вперед, опустив голову и сплетя пальцы.
— Для нас это было страшным потрясением. Для правления и для меня лично.
Когда Сильвер поднял голову, Лэш заметил в его взгляде беспокойство. «Для него это ужасно, — подумал он. — Созданная им корпорация и вся ее работа оказались в смертельной опасности».
— Когда я вспоминаю об этих парах, о Торпах и Уилнерах… мне просто не хватает слов. Просто в голове не умещается.
Лэш понял, что ошибся. Сильвер имел в виду не свою фирму, а четырех погибших и жестокую иронию судьбы, каковой стала их внезапная смерть.
— Вы должны понять, Кристофер, — сказал создатель «Эдема», снова опустив глаза. — Наша фирма не только оказывает услуги. Она несет ответственность, такую же, как хирург, подходящий к пациенту на операционном столе. Вот только в нашем случае эта ответственность продолжается до конца жизни наших клиентов. Они доверяют нам свое счастье. Когда мне пришла в голову идея, ставшая основой «Эдема», я не отдавал себе в этом отчета. И потому теперь наша обязанность — выяснить, что произошло и… сыграли ли мы какую-то роль в этой трагедии.
Лэш снова удивился. Подобной откровенности он не встречал ни у кого из правления «Эдема», возможно, за исключением Леливельда.
— Я знаю, что Уилнеры умерли всего несколько дней назад. Но может быть, вы уже обнаружили что-то существенное?
Сильвер почти умоляюще посмотрел на него.
— Все именно так, как я сказал Мочли. За месяцы, предшествующие их смерти, абсолютно ничто не указывало на то, что они собираются покончить с собой.
Сильвер несколько мгновений смотрел ему в глаза, а потом отвел взгляд. Лэш вдруг испугался, что компьютерный гений сейчас разрыдается.
— Надеюсь, что скоро получу доступ к результатам их психологического обследования, проведенного в «Эдеме», — поспешно сказал Лэш, словно желая утешить его. — Может, тогда удастся узнать больше.
— Я хочу, чтобы для выяснения этого вопроса были использованы все ресурсы «Эдема», — ответил Сильвер. — Скажите Эдвину, что я так решил. Если я или Лиза можем хоть чем-то помочь — дайте мне знать.
«Лиза? — слегка удивленно подумал Лэш. — В смысле — Тара? Тара Стэплтон?»
— У вас уже есть какая-то теория? — тихо спросил создатель фирмы.
Лэш помедлил. Ему не хотелось приносить очередную дурную весть.
— Пока это только версия. Если мы не имеем дело с каким-то эмоциональным или физиологическим фактором, есть все больше оснований полагать, что это убийство.
— Убийство? — быстро переспросил Сильвер. — Как такое может быть?
— Как я сказал, пока это только теория. Есть некоторая вероятность, что в этом замешан кто-то из фирмы — один из ваших действующих или бывших сотрудников. Но скорее всего, исполнителем может оказаться кто-то, отвергнутый в процессе подбора.
Лицо Сильвера стало похоже на лицо несправедливо наказанного ребенка — вид оскорбленной невинности.
— Не верю, — пробормотал он. — У нас очень надежные меры безопасности. Тара может подтвердить. Меня заверяли, что… — Он не договорил.
— Как я сказал, пока это только теория.
За столом снова наступила тишина, на этот раз более продолжительная. Потом Сильвер встал.
— Прошу прощения. Похоже, я отрываю вас от более важных дел.
Когда Сильвер протягивал им руку, теплая улыбка вновь вернулась на его лицо. Словно из-под земли, появился Мочли и повел Тару и Лэша к лифту.
— Кристофер! — услышал Лэш голос создателя фирмы.
Обернувшись, он увидел, что тот стоит возле машины Бэббиджа.
— Да?
— Спасибо, что пришли. Рад, что вы с нами. Уверен, скоро мы встретимся снова.
Когда открылись двери лифта, Сильвер повернулся и снова задумчиво погладил металлический бок старинного компьютера.
18
Когда Лэш подъехал к своему дому, было уже половина восьмого вечера и на побережье Коннектикута опустилась ночь. Заглушив двигатель, мужчина какое-то время сидел, прислушиваясь к потрескиванию остывающего металла, потом вышел из машины и устало направился в сторону дома. Он чувствовал себя полностью выжатым, словно множество увиденных сегодня технологических чудес временно лишило его возможности думать.
В доме еще оставался запах дыма из камина. Лэш зажег свет и пошел в кабинет, находящийся рядом со спальней. Он до сих пор чувствовал себя неуютно с браслетом на запястье. Подняв трубку телефона, он набрал номер и, обнаружив, что ему оставили пятнадцать сообщений, вооружился терпением, чтобы прослушать их все.
Но это заняло удивительно мало времени. Четыре рекламных звонка и шесть несостоявшихся соединений. Лишь одно сообщение требовало немедленного ответа. Взяв телефонную книжку, Лэш набрал домашний номер Оскара Клайна, психолога, который замещал его.
— Клайн слушает.
— Оскар, это Кристофер.
— Привет, Крис. Как дела?
— Кое-как.
— Все в порядке? У тебя усталый голос.
— Я и в самом деле устал.
— Могу поспорить, ты всю ночь не спал и работал над тем исследовательским проектом, о котором не хочешь говорить.
— Что-то в этом роде.
— Зачем ты мучаешь себя? Сам знаешь, после публикации той книги славы тебе искать ни к чему. И в деньгах ты не нуждаешься. Живешь как монах в своей келье.
— Стоит раз начать — и уже тяжело бросить. Сам знаешь, как это бывает.
— Что ж, мне приходит в голову одна хорошая причина — твоя практика. В конце концов, сейчас не август, и пациенты ждут, что мы будем к их услугам. Отменишь один сеанс — ладно. Но два? Люди начинают беспокоиться. Сегодня на групповом сеансе двое вслух выразили свое недовольство.
— Дай угадаю. Стинсон.
— Да, Стинсон. И Брамс. Если пропустишь следующую встречу, могут быть проблемы.
— Знаю. Постараюсь все закончить, прежде чем дойдет до этого.
— Хорошо. Ибо в противном случае мне придется передать некоторых пациентов Куперу. А это понравится не всем.
— Ты прав. Буду на связи, Оскар. Спасибо за все.
Лэш положил трубку и собирался отойти, когда телефон зазвонил снова. Повернувшись, он снял трубку.
— Алло?
Послышался громкий щелчок прерванного соединения.
Лэш снова повернулся, зевая и пытаясь думать об ужине. Он прошел в кухню и открыл холодильник, надеясь, что, возможно, в нем появилась какая-то еда. Увы, тот был пуст. Падая с ног от усталости, он выбрал простейший выход — заказать что-нибудь в китайском ресторане на Пост-роуд.
Когда он подходил к телефону, тот снова зазвонил.
Лэш снял трубку.
— Алло?
На этот раз в трубке царила напряженная тишина.
— Алло?
Снова щелчок завершенного соединения.
Медленно положив трубку, Лэш задумчиво посмотрел на нее. События в «Эдеме» настолько поглотили его, что он не обращал внимания на мелкие проблемы, вновь начавшие усложнять ему жизнь. А может, он и замечал их, но просто не хотел принимать к сведению. Газета, не доставленная три раза из четырех, отсутствие почты в ящике, восемь прерванных звонков за сегодня.
Он хорошо знал, что это означает и как нужно поступить, чтобы покончить с этим.
Мысль об этом лишь привела его в еще большее уныние.
Путь до Ист-Норуолка занял менее десяти минут. По этой дороге Лэш ехал во второй раз, но хорошо знал Норуолк и местные ориентиры. Район этот власти иносказательно называли «промежуточным» — неподалеку от нового Приморского центра и вместе с тем достаточно близко к беднейшим кварталам, из-за чего приходилось ставить решетки на окна и двери.
Лэш поставил машину у обочины и дважды проверил адрес: улица Джефферсона, 9148. Обычный дом, каких было много в округе: небольшой деревянный коттедж с четырьмя комнатами, оштукатуренным фасадом и отдельным гаражом позади. Газон, пожалуй, казался менее ухоженным, чем перед другими домами, но в безжалостном свете уличных фонарей все они выглядели несколько запущенными.
Он посмотрел на коттедж. Вопрос можно было решить двумя способами: проявив сочувствие или решительность. Мэри Инглиш не слишком хорошо воспринимала первое. Лэш сочувствовал ей весь прошлый год, во время терапевтических сеансов для супругов. Мэри ухватилась за это и без памяти влюбилась в него, что в итоге привело к ее разводу — то есть именно к тому, чего Лэш пытался не допустить. Она постоянно изводила его — звонила по телефону и молчала, воровала или просматривала почту, устраивала слезливые вечерние засады под окном его кабинета, что удалось прекратить лишь судебным запретом.
