Афанасий Егоров - Бой - баба
Александра-то сразу догадалась, что под напускной отрешенной личиной крутого мэна скрывается кипучий темперамент и неукротимый, буйный нрав.
Оторвала взгляд от горца красавица. Спутницу его мельком осмотрела.
Рядом с безупречно сшитым смокингом партнера наряд девицы представлял собой верх убожества. Она была практически голой. Неестественно большие силиконовые сиськи только чудом не вываливались за пределы слишком узкой ядовито-зеленой майки. Суперскромного лоскутика материи, в котором с трудом можно было распознать подобие юбки, едва хватило, чтобы прикрыть промежность. Накрашенные кричаще красным лаком почти торчали из стоптанных босоножек на удивительно уродливой толстенной платформе.
Но зрелищней всего выглядела голова. Громадный алый рот до ушей и иссиня-черные от избытка теней страшные глаза венчали наспех взлохмаченные жидкие волосенки.
Поздравила себя мысленно Александра. Ей определенно повезло. Лучшего экземпляра для предстоящей операции трудно было бы пожелать.
Расселась чинно за столиком маленькая компания. Официанты вокруг запорхали. Оркестр небольшой откуда-то появился. Поднялся на сцену, мелодию веселенькую для поднятия аппетита заиграл.
Избитая донельзя истина — все мужчины любят глазами. Так и норовят раздеть ими понравившихся встречных женщин. Что глупая девчонка и сделала. Все напоказ выставила. Чтоб не трудились мужики, гадая, какие у нее прелести. И — проиграла. Сразу и навсегда. Моментально в разряд бедных золушек скатилась. Все от голой отвернулись. Никто внимания не обращает. Даже Муратик.
Вперед наука. Нельзя слишком буквально древние истины воспринимать. Подход к ним творческий требуется. Умелая интерпретация и тонкая искусность. Мудрость женская, если хотите. Поглядывает ехидно на соплячку Александра. Кавалеры только на нее смотрят. Любезностями сыплют, улыбки восхищенные дарят. Ухаживают галантно.
Узкое, облегающее, как перчатка, открытое платье до пят на красавице.
Плечи голые и декольте дразнящее газовой накидкой укрыты. Прическу два часа назад личный мастер подправлял. Переливается соблазнительно облепивший стройное тело шелк. Вроде бы никаких форм не скрывает, а все же ничего не видно. Ни пупков немытых, как у некоторых рядом сидящих, ни пяток потрескавшихся.
Один разрез сбоку. Высокий разрез, чуть не от талии. В нем ножка длинная иногда мелькает. Но лишь иногда. Чтобы только воображение разбудить. А остальное мужчина сам мысленно представит. Причем на порядок лучше, чем в действительности.
И в этом весь секрет великой тайны женского обольщения.
Все прелестницы и все амазонки, все симпатяшки и обаяшки, все умные жены и хитрые любовницы свято чтут и вовсю эксплуатируют этот старинный, никогда не теряющий острой актуальности, всегда неожиданный и новый очаровательный секрет.
Мужчины все одинаковы. Они сами не знают, чего хотят. Им только кажется, что ужасно нравится видеть как можно больше обнаженной натуры. Голого мяса. И никогда не признаются, что сильнее и крепче всего заинтриговывает в женщинах совершенно иное — легкий ореол захватывающей таинственности и манящей загадочности, всегда окутывающий обманчиво недоступную искусительницу.
Жаль, что не всем женщинам дано знать этот вечный секрет самой лучшей и самой увлекательной в мире тайны. Но соответствующий наряд — только первый сигнал заинтересовавшим даму мужчинам. Следующий этап — бой на короткой дистанции.
Томный взгляд, тихая полуулыбка, бесконечное множество как бы бессознательных жестов и вроде бы случайно принятых поз. Исключительно важен голос. Взгляд. Точно продуманное и исполненное легкое прикосновение. В общем, в этом важном деле мелочей нет. И быть не может по определению. Выложилась на всю катушку Александра. Весь арсенал использовала. Добилась своего.
Уговорила, весело щебеча, Камыша потанцевать. И сразу же поймала вспыхнувший ревнивым огоньком тяжелый взгляд Мурата. Внимания будто бы не обратила. Проворковала волнующим грудным голоском:
— И вы, Мурат, не сидите. Поддержите нас, даму свою пригласите.
Но тот даже не оглянулся на что-то тихонько канючащую, полностью уничтоженную демонстративным невниманием, абсолютно не вписывающуюся в налаженную опытной красавицей атмосферу светского флирта, раздавленную собственной неприкаянностью полураздетую «даму».
Пожалела мимолетно непутящую девчушку Александра. Отмыть бы ее, приодеть, манерам подучить. И фигурка ведь есть, и ножки что надо. Грудь изуродована, но и это поправимо. С таким свежим личиком можно ангелочка невинного сыграть. Запросто. Или женщину-вамп. Гетеру греческую в ниспадающем складками хитоне. Да что угодно!
Но только не сиськи наперевес и кошмарные платформы. Такой наряд не для мужчин. Больше подходит прыщавым, истекающим первыми смутными желаниями зеленым юнцам.
Прошло время, и мужчины засобирались на свежий воздух. Видела красавица сквозь стекло, как ушли они в безлюдный лесочек. Окруженные сунувшими руки в карманы недоверчиво настороженными телохранителями.
Заволновалась неожиданно Александра. Бессвязные обвинения Вадима в адрес Мурата вспомнила. Мол, это он Гаврика зарезал. Превратилась вся в слух, ловя малейшие шумы с улицы. Все ждала, когда же пальба за окном начнется. А вдруг действительно друг дружку перестреляют?.. Жалко, Вадима с ними нет…
Полчаса не прошло, посетило женщину горькое разочарование. Назад кавалеры вернулись. Оба. Живые и здоровые. Язык, видимо, общий нашли. Не зря сказано — ворон ворону…
Смотрит на умиротворенно ухмыляющихся уркачей красавица, ненавистью жгучей переполняется. Мысль внезапная обожгла — значит, Гаврика убил не Мурат. Тогда кто?..
Не по себе вдруг стало красавице. Подозрения темные на ум пришли. Зыбкое предположение о неведомом преследователе. И шальной, смешной и страшный вариант — подставить всех бандюг под нож неизвестного. Пусть кромсает…
Очень скоро Антон распробовал «кокс». Блондинка уговорила. Личным примером.
Стоит ей нюхнуть кокаинчику, сразу отвязной в сексе становится. Как сучка блудливая в разгар течки. Глазищи безумные, на всех кидается. Даже жирным «хорьком» из ЖКХ не брезгует.
После первой пробы фирмачу стало плохо. Сначала появилось странное ощущение, что внутри попросту все вымерзло. Ничего не чувствовал. От глаз до груди. Даже слышать перестал. Так, издалека откуда-то звуки неразборчивые долетали. И то как сквозь вату. Потом в глазах зарябило. Мушки забегали. Блевать потянуло. Курва белобрысая в штаны без спросу полезла, так по морде ей дал. До того вдруг противной показалась.
И вообще, все вокруг отвращение вызывало. И девки, и Вадим с его вечной ухмылочкой. Сам себе тошен стал. О жене и детях базара нет. Век бы их не видеть.
Второй раз по кайфу ударило. В мозгах ясность необычайная. Все до точки знал, все понимал. Людей насквозь видел. И бабу сразу же захотел. Тигром на блондиночку прыгнул. Трусы дуре порвал. Сама виновата. Поворачиваться надо было быстрее.
Молотил ее, как никогда прежде. Гигантом половым себя ощутил. Титаном и Геркулесом. Была б возможность, всю округу бы чохом поимел. А после атас полный наступил. Даже жить расхотелось. Такая вдруг тоска черная навалилась, хоть в петлю лезь.
Хорошо, белобрысая не растерялась. Еще дозу подогнала. Дорожку белую на снятом со стены зеркале быстренько соорудила.
Как ее звали-то? Не то Анюта… не то Катюха… Маруха, короче.
Снова Антона слегка приморозило. Форма боевая вернулась. Теперь на чернявую потянуло. Та поумней оказалась. Махом трусики сдернула.
Подмял под себя смугляночку фирмач. Пошел махать, та лишь ойкает. В восторг от мощи небывалой сначала впал, потом неладное почуял. Финиша-то победного нет! Тю-тю. Елозил-елозил, тужился-пыжился, а все никак. Выдохся уже. Изнемог. Достоинство дыбом, сам как кисель. Пот едучий ручьями, ноги-руки дрожат, дыхание сперло. Будто вагон кирпичей один раскидал. Сдался наконец. Сполз с марухи обессиленно. И тут ломка по новой достала. Скрутило коммерсанта. В башке мрак кромешный. Ни лучика. Горечь во рту. И такая муть внутри, что выть хочется. Дал бы кто пистолет, застрелился бы.
Поднял затосковавшие глаза Антон, к Вадиму обратился:
— Дай…
— Загнешься, дурень, — отсоветовал веселый уркач. — Нельзя сразу много.
Мигнул голым девкам, чтоб убирались, закурить кенту предложил. Подсел с таинственным видом:
— Хочешь кайф постоянно иметь? Не за бабки?..
Промолчал Антон. Он в этот момент мысль тягучую обсасывал. Тоска запредельная достала. Вены, что ли, порезать?.. И Вадим больно ласковый. Никогда таким не был… Дразнится, сволочь. Чтой-то вымутить хочет…
— Ты, Антоха, мэру нашему вроде шуряка приходишься, — журчит вкрадчиво над ухом. — Льготы разные имеешь. Менты позорные к тебе не суются. Помог бы браткам, а? Я тебе дури хоть мешок насыплю и телок обеих отдам. Дери их днем и ночью — во че захочешь. Слова против не скажут. Еще и рады будут…
