Лоренс Блок - Капля крепкого
Я стоял в дверях и высматривал костлявого парня в костлявом галстуке. Я переводил взгляд с одного посетителя на другого до тех пор, пока наконец не понял, что Харт смотрит прямо на меня.
Я подошел к нему.
— Мистер Скаддер? Гал Харт. Если вы не из адвокатской конторы, то, возможно, имеете отношение к инвестиционной фирме. Весьма уважаемая система взаимных фондов и накоплений. Впрочем, не думаю, что и к ней вы имеете отношение.
— Не больше, чем к мосту под названием Скаддер Фоллз.
— Что ж, а я забеспокоился, подумал, вы будете пытаться продать мне один из таких фондов. Я свою квоту мостов уже приобрел.
Галстук у него рябил узкой красно-голубой полоской, и уж тощим назвать его было нельзя, как, впрочем, и самого владельца. Видимо, он заменил кокаин едой и питьем — скорее всего бифштексами и пивом, — причем поглощал и то и другое в неимоверных количествах. Лицо круглое, красное, на щеках замысловатый, точно трест Роршаха, узор из лопнувших капилляров.
Он пригласил меня за стол. Я сел. Тут же подошел официант, и я заказал себе содовую. В высоком бокале Харта было темное пиво, там оставалось чуть больше половины, но он постучал по нему указательным пальцем и кивнул официанту.
— «Дос Эквис», — сообщил он мне. — Пока что лучший напиток, попадающий к нам легальным путем из Мексики. Уверены, что не хотите попробовать?
— Не сейчас, — ответил я.
Я мог бы вычеркнуть его из списка прямо там и тогда, потому как этот цветущий добродушного вида брокер никак не мог проделать две дырки в Джеке Эллери. Но тема для беседы имелась, и я решил приступить к делу. В помещении было шумно, оно насквозь пропахло пивом, сигарами и алчностью, и мне не хотелось здесь задерживаться.
В ожидании, пока принесут напитки, мы беседовали о спорте. Он тоже смотрел матч, где «Джаэнтс» проиграли, и костерил работу тренеров в куда более резких выражениях, чем я. Харт успел осушить свой бокал, когда официант принес ему новый, полный, а мне — содовую, в точно таком же бокале. Харт радостно заулыбался при виде напитков:
— Вот что, мистер Скаддер. Надеюсь, что ошибаюсь, но у меня никогда не было дяди Келвина, впервые услышал о нем от вас.
— Я вроде бы говорил Келтон, — возразил я. — Что, впрочем, не важно, потому как его никогда не существовало в природе. И никакой я не адвокат.
— Вот как?
— Я следователь, — добавил я, — и занимаюсь делом о недавно произошедшем убийстве.
— Господи Иисусе! А кого убили, если не моего давно забытого и потерянного дядюшку Келвина?
— Человека по имени Джек Эллери.
Глаза у него были слегка навыкате, но я этого не замечал, пока не произнес имя Джека.
— Черт побери, — пробормотал Харт. — Нет, можете продолжать и даже оттрахать меня палкой. Но кому, скажите на милость, понадобилось убивать Джека Эллери? Если этот псих и ублюдок не довел меня до инфаркта, это не значит, что он не пытался. Вот уже второй раз за месяц преподносит мне пренеприятнейший сюрприз. Сначала вдруг появляется живым и здоровым, а потом он, видите ли, труп. Отчего он умер?
— Его застрелили.
— Самоубийство исключено?
— Две пули, — ответил я. — Одна в лоб, вторая в рот.
— Ну, если это самоубийство, — пробормотал Харт, — значит, человек обладал недюжинной силой воли. Господи боже мой. — Он отпил глоток пива. — Не думал, что он вдруг появится. Даже не думал и не вспоминал о нем бог знает сколько лет. А потом однажды приезжаю домой с работы, и консьерж указывает на парня в холле, говорит, что тот меня дожидается. Я оборачиваюсь. Он встает и спрашивает: «Кросби?» И я думаю: должно быть, это человек из прошлой жизни, ведь меня давно уже никто не называет Кросби. Это мое второе имя. Мне никогда не нравилось имя Гарольд, но так меня называли в колледже, ну и иногда еще Гари. Впрочем, забыли, проехали. А потом я поступил в Колгейтский университет и, знакомясь с соседом по комнате, тоже новичком, протянул ему руку и сказал: «Г. Кросби Харт, но все называют меня просто Кросби». С тех пор так меня там и называли. — Он заглянул мне в глаза. — До тех пор, пока я не влип в неприятности. Вам, конечно, об этом известно?
Я кивнул.
— Правда, повезло, и я еще легко отделался. А что, белый парень из среднего класса с собственным домом на окраине и без судимостей. Получил возможность начать жизнь с чистого листа и решил, что тут нужно новое имя, а оно у меня, как ни смешно, уже было, потому что жена всегда называла меня Гал. Ну, знаете, Принц Галльский. Был такой, кажется, у Шекспира. — Он покачал головой. — А сегодня это просто Гарольд. Как в «Гарольд, ты запоздал с выплатой алиментов нашему ребенку».
— Но тот парень в холле назвал вас Кросби.
Харт усмехнулся:
— Вернули меня на круги своя, верно? Ловко, ничего не скажешь. Теперь понимаю, почему в вашу честь назвали мост. Мост через Делавэр, если не ошибаюсь?
— Вроде бы.
— Итак, парень в холле моего дома, и он называет меня по имени, которого я давненько ни от кого не слышал. Я его не сразу узнал. Видел, лицо вроде знакомое. И еще он выглядел немного потрепанным, несчастным, что ли. Человеком, которого я когда-то знал и который за эти годы ни в чем не преуспел. Так, значит, его убили?
— Да.
— Ужасно, — пробормотал Харт и на секунду-другую впал в задумчивость. — Ну и он называет свое имя, которое мне ни о чем не говорит, по крайней мере не сразу. И еще выражает желание побеседовать со мной, но в приватной обстановке.
Харт опять глотнул пиво, потрогал галстук.
— Итак, передо мной стоял парень в чистой рубашке, но с потрепанным воротничком, туфли начищены, но стерты на каблуках, и через ваксу проступают трещины. Он брился с утра, но давно не заходил в парикмахерскую подстричься. Словом, вы представляете себе картину?
— До конца не опустившийся, но сломленный судьбой.
— Именно. И я подумал, сейчас он будет о чем-то просить. В память о старых добрых временах. В паре баксов я бы ему не отказал. Наверное, и в полтиннике или даже в сотне, но с условием, чтобы держался от меня подальше и даже не думал возвращать долг, пока не встанет на ноги, а это означало никогда. Думаю, это можно было бы назвать честной сделкой. Ладно, прекрасно, но я вовсе не собирался впускать его в квартиру. «Здесь, в холле, — сказал я ему, — обстановка достаточно приватная». Отвел его за угол, в закуток, где под прямым углом друг к другу стояли два дивана. Мы уселись, и тут вдруг выясняется, что никаких денег он не просит. А говорит, что должен передо мной извиниться. «Даже больше, чем просто просить прощения», — говорит он. — Харт взглянул на меня, слегка склонив голову. — Вы же знали об этом с самого начала, верно? Вы сыщик, как я догадываюсь, частный сыщик, расследуете его убийство, сидите здесь и пьете содовую. Так что нетрудно догадаться.
— Смотрю, вы сами очень даже неплохой следователь.
— Тут все просто, как дважды два четыре. Он хочет извиниться, хочет покаяться. Был алкоголиком, но больше не пьет и, чтобы оставаться трезвенником, должен соблюсти определенный ритуал. И еще он употребил какое-то выражение, ну, насчет того, чтобы расчистить всю эту грязь…
— Убрать обломки прошлого.
— Именно так. — Он отпил еще пива. — Черт, мне кое-что известно о пагубной зависимости. Из-за этого сам когда-то чуть не оказался на дне. И тут я вдруг вспомнил этого парня. Если и знал его фамилию, то давно забыл, но слушал его. А он говорил о кокаиновой сделке, о том, как нагрел меня на пару кусков. И я подумал: «Ну, конечно, это же Высокий-Низкий Джек!»
— Так вы его называли?
— Нет, не припоминаю, чтобы так его называл. Звал просто Джек. Или дружище, так было принято тогда в наших кругах. «Привет, дружище! Как жизнь, как дела?» Но если бы кто-то захотел тогда узнать, о каком именно Джеке я говорю…
— Высокий-Низкий Джек.
— Да, конечно. И я вспомнил ту сделку. И не цифры, о которых шла речь, две тысячи долларов или пять. Но вспомнил, что покупал тогда крупную партию. Я не был лохом в этих делах: сперва проверил, высыпал на стол немного порошка, попробовал… Очень хорошая, качественная кока.
— А потом принесли ее домой, и оказалось, что нет.
— Она волшебным образом превратилась в детскую присыпку, — кивнул Харт. — Где-то на полпути между мужским туалетом в «У Гуги» и моей квартирой. Я погорел не в первый раз, впрочем, и не в последний. Я разозлился, как черт, прямо взбесился от злости. И одновременно восхитился — до чего же ловко кинул меня тот парень. И на тебе, он вдруг пожаловал ко мне. Сидит в холле моего дома, примостился на самом краешке раскладного дивана, спрашивает, сколько именно он мне задолжал, потому что якобы собирается все вернуть, рассчитаться со мной до последнего цента. И еще объясняет, что это займет какое-то время, но он все непременно исправит.
Я не видел, как Харт подозвал официанта, но тот волшебным образом возник перед столом с еще одним бокалом «Дос Эквис». Сам я к своему напитку почти не прикасался.
