Колин Маккалоу - Включить. Выключить
— Само собой. Я предпочитаю упражняться в тренажерном зале управления.
— В таком случае задавайте вопросы.
— Каков ежегодный бюджет Хага?
— Три миллиона долларов. Миллион уходит на выплаты жалованья и прочих денежных вознаграждений, миллион — на текущие расходы и оборудование, три четверти миллиона — университету Чабба, четверть остается в резерве.
Он присвистнул.
— Вот это да! Откуда у Парсонов такие деньжищи?
— Из трастового фонда с капиталом сто пятьдесят миллионов долларов. Это означает, что мы никогда не растратим даже процентов с этого капитала. Уилбур Даулинг стремится расширить Хаг, дополнить его психиатрическим отделением, специализирующимся на органических психозах. Критериям Хага оно не соответствует, но эти критерии можно изменить вполне законным способом и тем самым не нарушить волю спонсора.
— Но почему Уильям Парсон не пускал эти деньги в оборот?
— Думаю, он был скептиком по натуре и считал, что со временем деньги неизбежно обесценятся. Видите ли, этот одинокий человек полагал, что только Хаг придает смысл его существованию.
— Будет ли связано расширение Хага с проблемами помимо денежных?
— Определенно. Парсоны неприязненно относятся к Даулингу, а Макинтош — «чаббист» до мозга костей, считающий, что наука и медицина должны всецело принадлежать государственным учебным заведениям. Он терпит частные институты потому, что федеральное правительство выделяет средства на научные и медицинские исследования и Чаббу из них достаются немалые суммы. Не только Хаг приносит университету деньги.
— Значит, камни преткновения — Моусон и Парсоны. Все опять упирается в конкретных людей, верно? — Кармайн подлил себе в чашку теплого чая из чайника, который не успел еще остыть в простеганной корзинке.
— Люди есть люди.
— Сколько Хаг тратит на основную аппаратуру и оборудование?
— В этом году было потрачено больше, чем обычно. Доктору Шиллеру купили электронный микроскоп, который стоит почти миллион.
— Ах да — доктор Шиллер! — Кармайн вытянул перед собой ноги. — Я слышал, кое-кто из «хагистов» настолько досаждает ему, что сегодня днем он попытался уволиться.
— Откуда вы узнали? — встрепенулась Дездемона и выпрямилась.
— Птичка напела.
Со звоном поставив на стол стакан, Дездемона вскочила.
— Вот и кормите свою птичку, а не меня! — выпалила она.
Кармайн не шелохнулся.
— Дездемона, успокойтесь и сядьте.
По привычке она осталась стоять, возвышаясь над ним и пристально глядя ему в глаза — не темно-карие, как она мимоходом отметила, а скорее янтарные, отражающие цвет красных стен комнаты. Этот человек точно знал, какие чувства она испытывает, и даже не думал терзаться угрызениями совести. И эта позиция вполне уместна — она признавала ее: Кармайну нужно только одно — выследить Коннектикутского Монстра. Дездемона Дюпре — пешка в его игре, пешка, которую он может позволить себе потерять. Она села.
— Так-то лучше, — улыбнулся он. — Какого мнения вы о докторе Курте Шиллере?
— Как о человеке или как об ученом?
— И то и другое.
— Как ученый он признанный во всем мире специалист по структуре лимбической системы, поэтому Смит и переманил его из Франкфурта. — Она улыбнулась, что делала нечасто; улыбка преобразила лицо дурнушки, и оно неожиданно стало обаятельным. — Как человек он мне нравится. Бедняга трудится, невзирая на множество помех помимо национальности.
— Например, гомосексуализм?
— Опять птичка?
— Большинство мужчин способны определить это и без птички, Дездемона.
— Верно. Женщин легче обмануть: они склонны расценивать обходительного и мягкосердечного мужчину как достойного кандидата в мужья. Многие из таких мужчин предпочитают себе подобных, но жены узнают об этом только после рождения нескольких детей. Так было с двумя моими друзьями. Курт приятен в обращении, но отношений с женщинами не поддерживает и продолжить свой род не стремится. Как и все ученые, он живет работой, поэтому, думаю, даже его гомосексуальные связи недолговечны. А если у него и есть постоянный партнер, видятся они редко.
— Вы объективны, — заметил Кармайн.
— Потому что я лицо незаинтересованное. Честно говоря, я считаю, что Курт перебрался в Америку, чтобы начать все заново, поэтому он и выбрал место работы с таким расчетом, чтобы быть поближе к гомосексуалистам Нью-Йорка. Об одном он забыл, а может, не знал: сколько евреев среди американских медиков. Прошло двадцать лет с тех пор, как кончилась война и стали известны ужасы концлагерей, но воспоминания еще слишком свежи и болезненны.
— Полагаю, и для вас тоже.
— О, я помню главным образом распределение продуктов и одежды по карточкам — по сравнению с концлагерями это чепуха. Да, были бомбежки и обстрелы, но не под Линкольном, где я жила. — Она пожала плечами. — Так или иначе, Курт Шиллер мне нравится, и до того, как стало известно о преступлении, многие относились к нему хорошо — в том числе Мори Финч, Соня Либман, Хилда Силвермен и лаборанты. Помню, Мори как-то сказал: когда узнал, что на должность патологоанатома пригласили Курта, он боролся с собой и наконец понял, что не ему бросать первый камень в немца, который по возрасту просто не мог быть причастен к холокосту. — Она бросила взгляд на свои часы — дешевый «Таймекс». — Мне пора, Кармайн, спасибо вам. Еда меня не разочаровала, обстановка роскошная, а общество… ну, общество вполне сносное.
— Достаточно сносное, чтобы повторить ужин в следующую среду? — осведомился Кармайн, подавая Дездемоне руку.
Она поднялась так легко, словно весила вполовину меньше своих восьмидесяти килограммов.
— Можно и повторить.
Вместе с ней Кармайн спустился в лифте и настоял на том, чтобы проводить ее до автомобиля.
«Интересная женщина, — думал он, глядя вслед отъезжающей машине. — Комплексует из-за роста, но стоит ей разговориться, и она забывает, что похожа на колокольню. Одевается в дешевое барахло, стрижется сама, украшений у нее явно нет. Что это — скаредность или полное безразличие к своей внешности? Думаю, ни то ни другое. Не удивлюсь, если выяснится, что она любит пешие походы. Так и вижу ее в прочных ботинках на Аппалачской тропе — этакий женский вариант Тома Бомбадила. Друг к другу нас ничуть не тянет, оно и к лучшему. Поскольку я готов поручиться своими китайскими картинами, что мисс Дездемона Дюпре не Коннектикутский Монстр, самым логичным решением будет привлечь эту «хагистку» на свою сторону».
Удачный выдался вечер.
Глава 6
Среда, 17 ноября 1965 г.
— Мы в тупике, — объявил Кармайн Сильвестри, Марчиано и Патрику. — После похищения Мерседес прошло два месяца, мы прочесали весь Коннектикут. Во всем штате не осталось ни единого заброшенного дома, амбара или сарая, который бы мы не обшарили, ни единого лесного участка, который мы не изучили бы вдоль и поперек. Если преступник намерен продолжать в том же духе, он уже сделал очередной выбор, а нам известно о нем и его следующей жертве не больше, чем в начале расследования.
— Может, следовало осматривать не заброшенные, а жилые дома и сараи возле них, — заметил Марчиано, яростный противник официальных запретов.
— Согласен, — кивнул Сильвестри, — но тебе, Дэнни, известно, что ни один судья при нынешнем положении дел не выдаст нам ордер на такие обыски. Нужны доказательства.
— К тому же мы могли спугнуть убийцу, — предположил Патрик. — Может, он и не ищет новую жертву. Или охотится в другом штате. Коннектикут невелик. Возможно, он живет здесь, а на охоту ездит в Нью-Йорк, Массачусетс или в Род-Айленд.
— Он будет охотиться и дальше, Патси, и не выезжая за пределы Коннектикута. Почему? Да потому что это его территория. Здесь он чувствует себя как рыба в воде. Он здесь не чужой, это его дом. Думаю, здесь он живет долго и знает каждый город и деревню.
— Долго — это сколько? — спросил заинтригованный Патрик.
— Я бы, сказал — лет пять как минимум, если он не домосед.
— Значит, почти все «хагисты» остаются в списке.
— Именно, Патси, все до единого. Финч, Форбс, Понсонби, Смит, Либман, Хилда Силвермен и Тамара Вилич родились и выросли в Коннектикуте. Полоновски живет здесь пятнадцать лет, Чандра — восемь, Сацума — пять. — Кармайн нахмурился. — Поговорим о другом. Джон, пресса нам содействует?
— Охотно, — подтвердил Сильвестри. — Теперь ему будет труднее выбирать девочек определенного типа. На следующей неделе предупреждения будут опубликованы в газетах, прозвучат по радио и телевидению. Будут показаны фотографии девочек и сделан акцент на карибских корнях и католическом вероисповедании.
— А если он переключится на другой тип? — спросил Марчиано.
