Мэри Кларк - Прежде чем проститься
— Интересно, а останься Адам в живых, вы сумели бы уломать его и склонить к продаже участка? — спросил Джон Хилмер.
— Думаю, что да, — улыбнулся Лэнг. — О покойниках дурно не говорят, но парень обладал чрезвычайно раздутым «я». Он слишком преувеличивал свои способности и в архитектуре, и в бизнесе. Тем не менее Адам был отнюдь не глуп. Не думаю, чтобы мое предложение о перепродаже участка слишком уж его обрадовало. Однако он понимал разницу между своими амбициями и реальностью. В последнюю нашу встречу я ему сказал: «Не хотите продавать участок мне — подарите его городу. Пусть там устроят очередной "карманный парк"».
Лэнг кисло улыбнулся собственной шутке. Кертис Литл, казалось, не слушал его. Банковский чиновник внимательно разглядывал макет.
— Питер, вы, конечно, можете поставить башню позади основного здания, но тогда вы явно проиграете и по эстетике, и по числу арендаторов. Если дело дойдет до этого, не уверен, что нашему банку захочется вкладывать деньги в такой проект, — сказал Литл.
— Я и не сомневался в позиции вашего банка, — снова улыбнулся Лэнг. — Но Адам Колифф этого не знал. Провинциал, волей случая попавший туда, куда бы ему вовек не попасть. Не с него первого Нью-Йорк сдувает ковбойскую спесь. Поверьте мне: он все равно бы продал нам участок и по нашей цене.
Джон Хилмер, недавно назначенный вице-президентом «Оверленд-банка», отвечающим за инвестиции и венчурный капитал, прошел нелегкий путь. Судьба не улыбалась ему, как Питеру Лэнгу, и сейчас, слушая циничные рассуждения хозяина зала, Хилмер испытывал к нему все большую антипатию.
Мелкое дорожное происшествие спасло Лэнгу жизнь. «Может, он считает, что судьба должна улыбаться ему постоянно? — думал Хилмер. — За все это время — ни единого слова сочувствия в адрес Колиффа и остальных жертв взрыва на яхте».
Наверное, Лэнг до сих пор зол на Адама за его несговорчивость. «А судьба и впрямь улыбается своему баловню, — продолжал размышлять Хилмер. — Она услужливо сожгла "особняк Вандермеера", потом уберегла его от верной смерти, а теперь собирается преподнести еще один подарок». Хилмеру захотелось поскорее уйти отсюда. Конечно, торговля недвижимостью — бизнес не для слабонервных. И все равно от общества Лэнга ему было не по себе.
Когда встреча закончилась, Джон Хилмер поймал себя еще на одной мысли: его сын — блокирующий полузащитник в футбольной команде своего колледжа — нередко получает в игре больше травм, чем получил Питер Лэнг, столкнувшись с грузовиком.
29
Вернувшись после поминальной мессы, Джек Склафани и Джордж Бреннан сидели в кабинете Джека и молча поглощали купленные по дороге горячие сэндвичи с копченой говядиной, запивая их таким же горячим кофе. Затем, словно по команде, оба запихнули недоеденные маринованные, щедро прочесноченные огурчики в пластиковые мешки и отправили в мусорную корзину.
— Что скажешь по поводу вдовы Райен? — спросил Бреннан.
— Женщина чем-то сильно напугана. Когда она нас увидела, то дала деру, будто кролик, пойманный в капусте.
— Интересно, чего же она так боится?
— Не знаю. Но мне показалось, ее что-то гнетет. Она словно жаждет от чего-то избавиться.
— Тогда, наверное, она католичка, — улыбнулся Бреннан. — Чувство вины, потребность исповедоваться.
Они оба выросли в католических семьях и регулярно посещали церковь. Еще давно Бреннан и Склафани пришли к выводу: каждый, кто вырос в католической семье, привык каяться в грехах и просить прощения. Иногда, шутили они, это здорово облегчает работу.
Склафани мысленно восстановил картину поспешного бегства Лайзы Райен. Она подошла к Нелл Макдермотт и о чем-то заговорила. Вероятно, их разговор продолжался бы и дальше, но туг Лайза заметила его и Джорджа, и в ее глазах появился жуткий страх. «Дорого бы я дал, чтобы узнать, о чем вдова Райен собиралась говорить с вдовой Колифф, — подумал Джек. — А разговор у них наверняка бы состоялся, если бы мы ее не спугнули».
— По-моему, нам нужно побывать у Лайзы Райен, — сказал другу Склафани. — Она явно что-то знает, и эти знания ее пугают, оттого она и мечется.
— Думаешь, у нее есть доказательства вины мужа? — спросил Бреннан.
— Во всяком случае, какие-то доказательства у нее есть. Правда, выводы пока делать рано... Кстати, Интерпол ответил на наш запрос по поводу Каплана?
— Сейчас узнаю.
Бреннан снял телефонную трубку и позвонил дежурному по связям с Интерполом. По мере того как он слушал, его лицо все более мрачнело.
— Мы не ошиблись, — сказал Джордж, закончив разговор по телефону. — В Австралии Каплан тоже не был пай-мальчиком. Там за ним тянется изрядный хвост прегрешений. В основном мелочи. Но за одно преступление он отсидел год. Его застукали с поличным: в багажнике машины Каплана австралийская полиция обнаружила взрывчатку. Тогда он работал в компании, занимающейся сносом старых зданий. Взрывчатку воровал прямо с рабочего места. К счастью, нашего «героя» вовремя поймали. Но к несчастью, тамошние полицейские так и не смогли выяснить, для чего Каплану понадобилась взрывчатка. Они подозревали, что кто-то его нанял, но доказательств не было, и он получил срок лишь за кражу взрывчатых веществ.
Бреннан встал.
— У Джеда Каплана нам тоже нужно побывать, — сказал он.
— С ордером на обыск?
— Угадал. При таком «послужном списке» и нескрываемой враждебности к Адаму Колиффу мы сумеем получить ордер еще сегодня.
— Ты прав, Джордж. Но мне все равно хочется поговорить с Лайзой Райен. Каплан — само собой. Однако эта женщина знает что-то очень важное. Не удивлюсь, если причина ее страха поможет разгадать причину взрыва на яхте.
30
Пансион «Старый лес» находился почти совсем рядом с оживленным шоссе 287. Фактически здешние места считались ближними пригородами Нью-Йорка, но стоило Нелл свернуть с шоссе, как пейзаж вокруг разительно изменился. Словно по мановению волшебной палочки, все следы нью-йоркского пригорода исчезли. Нелл показалось, что она попала в Англию и сейчас подъезжает к резиденции богатого лендлорда.
В свое время Нелл часто ездила с дедом по домам престарелых. Одни заведения заставляли ее вспомнить романы Диккенса (Мак называл их позором Америки и добился закрытия нескольких из них). Другие больше походили на скромные, но вполне современные больницы. Встречались и такие, которые вполне бы сошли за отели для высших слоев общества.
Уровень «Старого леса» Нелл почувствовала, едва переступив порог. Она попала в роскошный вестибюль, где ее сразу же заметил и приветствовал дежурный администратор. Узнав о цели ее приезда, он снова улыбнулся и стал куда-то звонить по местному телефону. «Как в королевском дворце», — подумала Нелл.
Вскоре из боковой двери вышла женщина лет шестидесяти. Естественно, и на ее лице светилась приветливая улыбка. Она сказала, что проводит Нелл.
Бесшумный лифт поднял их на второй этаж.
— Простите, забыла вам представиться, — спохватилась женщина. — Меня зовут Джорджина Мэтьюс, я добровольно работаю здесь несколько вечеров в неделю. Миссис Джонсон занимает апартаменты номер двести шестнадцать. Вы даже не представляете, каким ударом для нее стала гибель дочери. Мы все пытаемся ей помочь, чем только можем. Однако вынуждена вас предостеречь: она сердита на весь мир.
«Ну что ж, в этом мы с ней похожи», — подумала Нелл.
Коридор второго этажа был устлан красивыми, со вкусом подобранными коврами. Нелл увидела стариков, передвигающихся на колясках или толкающих перед собой тележку-«ходунок». Каждому Джорджина Мэтьюс успевала улыбнуться и сказать ободряющие слова.
Нелл сразу заметила, что все эти дряхлые старики и старухи не просто ухожены, а выхолены.
— Простите за любопытство, сколько обслуживающего персонала приходится на каждого обитателя пансиона? — спросила она свою провожатую.
— Соотношение — два к трем, — ответила Джорджина, одарив Нелл очередной улыбкой. — Конечно, в это число входят также врачи и дипломированные медсестры... Вот мы и пришли, — добавила она, останавливаясь возле лакированной двери. — Это апартаменты миссис Джонсон. Ей уже сообщили, и она вас ждет.
Джорджина Мэтьюс негромко постучала в дверь, затем открыла ее.
Рода Джонсон сидела в откидывающемся кресле[22]. Ее ноги были приподняты и укрыты легким одеялом. Наверное, когда-то эта широкоплечая женщина с густыми волосами цвета «соль с перцем» была красива.
«Значит, Уинифред и обликом, и фигурой пошла не в мать, — подумала Нелл, вспоминая худенькую, с прямыми волосами дочь миссис Джонсон. — И родилась она у нее достаточно поздно. Старухе сейчас под восемьдесят».
Услышав, что в комнату вошли, дремавшая Рода Джонсон открыла глаза и вперила их в Нелл.
