Айра Левин - Поцелуй перед смертью
Гант, наконец, вышел из туалета. Он свернул письмо и аккуратно сунул его в конверт. Потом положил конверт на письменный стол.
— Так, — проговорил он, глядя на приготовившуюся бежать Эллен. — Так-так. — Он криво улыбнулся. — Как сказала моя бабушка, когда кто-то попросил к телефону Лану Тернер: «Молодой человек, вы таки ошиблись номером».
Эллен не двигалась.
— Послушайте, — сказал Гант. — Я даже не был с нею знаком. Раз или два поздоровался, и все. У нас в группе были и другие блондины. Я не знал, как ее зовут, пока не увидел ее портрет в газетах. Преподаватель никогда не делал перекличку присутствовавших. Я даже не знал, как ее фамилия.
Эллен не шевелилась.
— Какого черта! Если вы собираетесь бежать стометровку, пальто вам только помешает.
Эллен не шевелилась.
Он шагнул к тумбочке, схватил Библию и поднял правую руку.
— Клянусь, что никогда не встречался с вашей сестрой, не разговаривал с ней… и вообще ее не знал… — Он положил Библию. — Ну, теперь вы мне верите?
— Если Дороти убили, — сказала Эллен, — убийца поклянется хоть на дюжине Библий. А если она считала, что он ее любит, то, значит, он умел хорошо притворяться.
Гант закатил глаза и протянул вперед руки, словно бы для того, чтобы на них надели наручники.
— Хорошо, — сказал он. — Я не стану оказывать сопротивления.
— Я очень рада, что вы можете шутить по этому поводу.
Он опустил руки.
— Извините, — серьезно сказал он. — Но как мне вас убедить?
— Никак, — ответила Эллен. — Лучше уходите.
— Но в нашей группе были и другие блондины, — настаивал он. Потом щелкнул пальцами. — А с одним из них она всегда сидела рядом. Подбородок как у Кэри Гранта, высокого роста…
— Дуайт Пауэлл?
— Правильно. — Гант осекся. — Он числится у вас в списке?
Помедлив минуту, Эллен кивнула.
— Ну так это он!
Эллен бросила на Ганта подозрительный взгляд.
Он вскинул руки:
— Сдаюсь. Вы сами убедитесь, что это был Пауэлл. — Он двинулся к двери. Эллен попятилась в коридор. — Я ухожу, как вы и предлагали.
Гант вышел в коридор.
— Если вы не хотите, чтобы я называл вас Эстер, скажите, как вас зовут на самом деле.
— Эллен.
Ганту как будто не хотелось уходить.
— И что вы теперь будете делать?
Помолчав, Эллен ответила:
— Не знаю.
— Если вы так же ворветесь в квартиру Пауэлла, смотрите не попадайтесь, как сегодня. С ним, наверно, шутки плохи.
Эллен кивнула.
Гант окинул ее взглядом.
— Девушка, вставшая на тропу войны, — задумчиво сказал он. — Вот уж не думал, что увижу такое. — Он сделал шаг от двери, потом вернулся. — А вам не нужен Ватсон?
— Спасибо, нет. Извините, но…
Он пожал плечами и улыбнулся:
— Я так и думал, что не внушаю вам доверия. Ну что ж, желаю успеха. — Он повернулся и пошел по коридору.
Эллен вернулась в номер и медленно закрыла за собой дверь.
«…Сейчас 19.30, Берт, я только что пообедала и собираюсь принять ванну у себя в номере в гостинице „Нью-Вашингтон-Хаус“ и лечь спать — день выдался нелегкий.
Я провела несколько часов в приемной декана, наплела ему про долг, который Дороти якобы не вернула высокому блондину из ее семинара по английскому языку. Порывшись в делах студентов и сравнив фамилии кандидатов с фотографиями на заявлениях о приеме, мы решили, что наш человек — Дуайт Пауэлл, на которого с завтрашнего дня откроется сезон охоты.
Правда, у меня все вышло не так уж плохо? Зря ты недооцениваешь возможности женщин.
Твоя Эллен».В восемь часов она начала раздеваться, но остановилась на полдороге и, бросив монетку в радиоприемник, стоявший рядом с постелью на тумбочке, нажала кнопку КБРИ. Раздалось гудение, потом комнату наполнил звучный голос Ганта.
«Опять с вами Дискобол, или, как выражается наш оператор, „этот трепач Гордон Гант“. Вот что значит получить чисто техническое образование — никакого уважения к искусству. Значит, на сегодня у нас запланирован диск-ветеран, о котором нас просила мисс Эстер Холмс из Висконсина…»
Раздалось оркестровое вступление в прыгающем ритме прошлых лет, потом запел нежный, почти детский голос:
Застегни свое пальто —
Дует ветер сильный,
Береги свое здоровье —
Ты мне нужен, милый…
Эллен, улыбаясь, пошла в ванную. От стен ванной комнаты отражался звук льющейся воды. Она сбросила домашние туфли и повесила халат на крючок рядом с дверью. Потом выключила воду. Во внезапно наступившей тишине прозвучал шелковистый голос:
Не садись на осиное гнездо, о-о-о,
Не садись на гвозди, о-о-о,
Не садись на рельсы, о-о-о…
Глава 5
— Слушаю, — сказал женский голос.
— Здравствуйте, — сказала Эллен. — Позовите, пожалуйста, Дуайта Пауэлла.
— Его нет дома.
— А когда он будет, вы не знаете?
— Точно не знаю. Я знаю, что в перерыве между лекциями и после занятий он работает у Фольгера, но когда он заканчивает работу, сказать не могу.
— А вы разве не его квартирная хозяйка?
— Нет, я ее невестка. Я пришла убираться. Миссис Хониг сейчас в Айове. Она поехала туда лечить ногу, которую распорола на прошлой неделе. Рана нагноилась, и мой муж отвез ее в Айову.
— Очень жаль…
— Если вы хотите что-нибудь передать Дуайту, я могу оставить ему записку.
— Нет, спасибо. У нас с ним через два часа лекция, я его там увижу. Ничего особенно важного я ему не хотела сказать.
— Ну ладно. До свидания.
— До свидания.
Эллен повесила трубку. Дожидаться возвращения хозяйки Пауэлла она не собиралась. Она была уже почти уверена, что возлюбленным Дороти был Пауэлл. Просто хотела в этом убедиться, поговорив с его квартирной хозяйкой, но точно так же она могла получить подтверждение у друзей Пауэлла. Или у самого Пауэлла…
Где он, интересно, работает? Фольгер. Это где-нибудь близко от университета, а то он не успевал бы добираться туда между лекциями. Наверно, это какой-нибудь магазин, и он там служит продавцом…
Она взяла телефонный справочник, открыла букву «Ф» и быстро нашла: аптека Фольгера. Университетская авеню, 2–3800. Дом номер 2 располагался между Двадцать восьмой и Двадцать девятой улицами, напротив университета. Это было приземистое кирпичное здание с зеленой вывеской: «Аптека Фольгера». Под ней была еще одна надпись, маленькими буквами: «Прохладительные напитки и коктейли». Эллен остановилась за стеклянной дверью и пригладила волосы. Потом выпрямилась, словно собираясь ступить на театральные подмостки, толкнула дверь и вошла.
Прохладительные напитки продавали слева. Мраморный прилавок, зеркала, хромированные поверхности, красные высокие табуреты. Еще не было двенадцати, и за ближним концом прилавка сидели лишь несколько человек.
За прилавком стоял Дуайт Пауэлл. На нем была аккуратная белая куртка и белая шапочка, похожая на перевернувшуюся лодку, из-под которой выглядывали русые кудри. У него было худое лицо с квадратной нижней челюстью и узенькая полоска аккуратно подстриженных, почти невидимых усиков на верхней губе, которые становятся заметны, лишь когда на них падает солнечный свет. Видимо, он отрастил их уже после того, как сфотографировался для заявления, которое ей показал декан. Пауэлл нажимал рычаг баллона, из которого поливал сбитыми сливками клубничное мороженое. Лицо у него было недовольное — видимо, ему не нравилась эта работа.
Эллен прошла к дальнему концу прилавка. Проходя мимо Пауэлла, который ставил перед клиентом вазочку с мороженым, она почувствовала на себе его взгляд. Она прошла дальше, глядя вперед, пока не оказалась около пустой части прилавка. Сняла пальто и положила его вместе с сумочкой на пустой табурет. Потом села рядом и, положив руки на прилавок, стала разглядывать свое отражение в зеркале.
С той стороны прилавка к ней подошел Пауэлл, поставил перед ней стакан с водой и положил бумажную салфетку. У него были глаза густого синего цвета и серые тени под ними.
— Что хотите, мисс? — спросил он тихим голосом. Их взгляды встретились, и он тут же опустил глаза.
Эллен смотрела на отражение стены в зеркале, на прикрепленные к ней картинки с сандвичами. Напротив нее стоял рашпер.
— Чизбургер, — сказала она, взглянув на Пауэлла. Он опять смотрел на нее. — И чашку кофе.
— Чизбургер и кофе, — повторил он и улыбнулся.
Улыбка была не очень веселой и почти тут же исчезла, словно мускулы его лица были непривычны к такому упражнению. Он повернулся, открыл шкафчик под рашпером и достал оттуда кусок мясного фарша, лежащий на восковой бумаге. Закрыв ногой дверцу шкафчика, он положил фарш на рашпер и содрал с обратной стороны восковую бумагу. Мясо тут же начало шипеть. Пауэлл взял булочку из корзинки, стоявшей рядом с рашпером, и разрезал ее длинным ножом вдоль. Эллен следила в зеркале за выражением его лица. Он поднял глаза и опять улыбнулся. Она ответила мимолетной улыбкой: дескать, ты мне не очень интересен, но и не совсем неинтересен.
