Роберт Дугони - Могила моей сестры
Хауз закрыл глаза и глубоко вздохнул. Трейси посмотрела на Дэна и покачала головой. Открыв глаза, Эдмунд взглянул на нее и усмехнулся.
– Похоже, мы опять заодно, детектив Трейси.
– Мы никогда не были заодно и никогда не будем.
– Нет? Я посылал апелляции почти двадцать лет. – Он указал на ее левую руку. – Обручального кольца нет. И нет следа, что вы сняли его перед приходом сюда. Узкие бедра. Плоский живот. Замуж не вышли. Детей нет. На что вы тратили свое время, детектив Трейси?
– У вас десять секунд на то, чтобы решиться, прежде чем мы уйдем.
Хауз улыбнулся ей бледной хитрой улыбкой.
– О, я решился. Фактически, я уже вижу это.
– Видите что?
– Выражение на лицах обывателей, когда они снова увидят, как я разгуливаю по улицам Седар-Гроува.
Глава 26
На нем была бейсболка, и он опустил голову, но Каллоуэй узнал сидевшего за столом в глубине бара Вэнса Кларка, который что-то читал. Когда он сел на стул напротив, Кларк поднял голову.
– Надеюсь, у них в этот час скидка, – сказал шериф.
Кларк выбрал бар на Пайн-Флэт, через два перекрестка по шоссе от Седар-Гроува. Каллоуэй снял пиджак и, повесив его на спинку стула, обратился к подошедшей официантке:
– «Джонни Уокер» черный и совсем немного воды. – Он говорил под стук бильярдных шаров и музыку кантри из старомодного музыкального автомата.
– «Уайлд Турки», – сказал Кларк, хотя перед ним на столе еще оставалось полстакана.
Каллоуэй закатал рукава фланелевой рубашки, а Кларк раскрыл первую страницу того, что читал, и передвинул ему по столу.
– Ты что, Вэнс, хочешь, чтобы я надел очки?
– Это заявление в суд, – сказал Кларк.
– Это я и так вижу.
– Подано в апелляционный суд. По делу Эдмунда Хауза.
Каллоуэй взял его в руки.
– Ну, это не первая его апелляция и, я уверен, не последняя. Ты вытащил меня сюда, в такую даль, просто чтобы показать это?
Окружной прокурор поправил козырек своей бейсболки и со стаканом в руке откинулся на спинку стула.
– Эту апелляцию подал не Хауз, она подана от его имени.
– Он завел адвоката?
Кларк осушил свой стакан. Звякнул лед.
– Думаю, тебе надо надеть очки.
Каллоуэй вынул из кармана очки, надел и, прежде чем прочесть заявление, посмотрел на Кларка.
– Юридическая фирма внизу страницы, справа, – сказал тот.
– «Юридическая контора Дэниэла О’Лири». – Каллоуэй пролистал страницы. – Какие основания?
– Появление новых свидетельств, бывших недоступными во время суда, и некомпетентность адвоката. Но это не апелляция. Это ходатайство о пересмотре дела.
– Какая разница?
– Если апелляционный суд согласится, они могут вынести его на новые слушания. И Хауз предъявит свидетельства того, что первоначальный суд над ним проводился нечестно.
– Ты хочешь сказать, будет новый суд?
– Скорее судебное слушание показаний, но если ты спрашиваешь, вызовут ли свидетелей, то ответ – да.
– Деанджело уже видел это?
– Сомневаюсь. Технически он уже много лет не являлся адвокатом Хауза. Его нет в списке доказательств оказания услуги.
– Ты расскажешь ему?
Кларк покачал головой.
– Не думаю, что это разумно, учитывая состояние его сердца и вообще. Но он будет в списке свидетелей, если апелляционный суд удовлетворит ходатайство. Так же как и ты.
Каллоуэй перелистнул несколько страниц и нашел свое имя, второе снизу, прямо над Райаном П. Хагеном.
– Это основательно сделано?
– Как плотина Гувера[20]. – Кларк поерзал на стуле. – Кажется, ты говорил, что убедил ее бросить это дело.
– Я думал, что убедил.
Прокурор нахмурил брови.
– Она не бросала его, Рой. С самого начала.
Глава 27
Райан Хаген открыл дверь и с сонной улыбкой поздоровался с Трейси, сделав вид, что не узнал ее. Через четыре года после суда такое было возможно, но Трейси заметила колебание на его лице, говорившее, что он прекрасно помнит, кто она такая.
– Чем могу служить? – спросил Хаген.
– Мистер Хаген, я Трейси Кроссуайт. Сара была моей сестрой.
– Да, конечно, – сказал Хаген, быстро прибегнув к манерам коммивояжера, и покачал головой. – Простите, я по работе имею дело со столькими людьми, что все лица сливаются в одно. Что вы здесь делаете?
– Я надеялась, что смогу задать вам несколько вопросов.
Хаген оглянулся через плечо внутрь своего небольшого домика. В это субботнее утро Трейси услышала, как будто по телевизору показывают мультики. Хаген показал на суде, что женат и имеет двоих маленьких детей. Он вышел на крошечное крыльцо и закрыл за собой дверь. Его волосы, не удерживаемые на месте лаком, падали на лоб, и округлость его фигуры подчеркивалась футболкой, клетчатыми шортами и шлепанцами-вьетнамками.
– Как вы меня нашли?
– На суде вы дали свой адрес.
– И вы запомнили?
– Я заказала стенографический отчет.
Хаген прищурился.
– Заказали стенографический отчет? Зачем вы заказали стенографический отчет?
– Мистер Хаген, меня интересует, сможете ли вы сообщить мне канал, который вы смотрели, когда сообщение об Эдмунде Хаузе оживило вашу память.
Коммивояжер сцепил руки и сложил на животе. Его улыбка погасла. Он выглядел смущенным.
– Я не говорил, что это было сообщение об Эдмунде Хаузе.
– Извините, я имела в виду сообщение о пропаже моей сестры. Вы помните канал? Или, может быть, диктора?
Он наморщил лоб.
– Почему вы задаете мне этот вопрос?
– Понимаю, что причиняю беспокойство. Просто, видите ли, я просмотрела выпуски новостей за тот период и…
Хаген расцепил руки.
– Вы просмотрели выпуски новостей? Зачем вы просмотрели выпуски новостей?
– Я просто надеялась, что вы скажете мне…
– Я все сказал на суде. – Он повернулся и протянул руку к дверной ручке.
– Почему вы сказали, что видели на дороге красный «Шевроле», мистер Хаген?
Он обернулся.
– Как вы смеете! Я помог посадить эту скотину. Если бы не я…
Хаген покраснел.
– Если бы не вы, то что? – спросила Трейси.
– Я бы попросил вас уйти. – Хаген толкнул дверь, но она не открывалась. Он потряс ручку.
– Если бы вы не сказали, что видели красный «Шевроле», мы не получили бы ордера на обыск. Вы это хотели сказать?
Хаген забарабанил в дверь.
– Я вам сказал: вам лучше уйти.
– Вам кто-то велел?
Он забарабанил сильнее.
– Поэтому вы так сказали? Кто-то сказал, что это поможет получить ордер на обыск? Мистер Хаген, пожалуйста, ответьте.
Дверь открылась. Хаген оттолкнул в сторону маленького мальчика и перешагнул порог, после чего, уже закрывая дверь, обернулся.
– Больше не приходите, – сказал он. – Я позвоню в полицию.
– Это был шеф Каллоуэй? – спросила Трейси, но он уже захлопнул дверь.
Глава 28
Дэн предполагал, что услышит о Рое Каллоуэйе, хотя не так скоро. Седар-гроувский шериф сидел в приемной, небрежно листая месячной давности журнал из стопки на кофейном столике и грыз яблоко. Он был в форме, и на стуле рядом лежала его шляпа.
– Шериф! Это сюрприз.
Каллоуэй отложил журнал и встал.
– Ты вовсе не удивлен при виде меня, Дэн.
– Вот как?
Каллоуэй откусил яблоко.
– Ты включил меня в список свидетелей в том заявлении, что подал в апелляционный суд.
– Да, быстро разносятся новости в Седар-Гроуве.
Когда не был в суде, Дэн одевался как попало – на нем были джинсы и рубашка. Он любил ходить в офисе в тапочках. Теперь он жалел, что не надел туфли, хотя различие в росте между двумя мужчинами было не так значительно, как тогда, когда Каллоуэй останавливал Дэна на велосипеде, чтобы спросить, что он затеял.
– Чем могу быть полезен, шериф?
– Как это повлияет на твой бизнес, когда разнесется слух, что ты представляешь интересы Эдмунда Хауза, осужденного убийцы, убившего одну из жительниц Седар-Гроува?
– Думаю, моя криминальная практика может оживиться.
Каллоуэй ухмыльнулся.
– Всегда был хитрожопым, а, О’Лири? Я бы не стал на это рассчитывать.
– Ну, если помимо предсказаний моей юридической карьеры у вас нет прогнозов о состоянии фондового рынка, то мне нужно работать.
Дэн повернулся, чтобы уйти.
– У тебя были ко мне какие-то вопросы, Дэн. Вот я здесь. Я не утаивал ни одного дня за тридцать пять лет на этой работе. Если у кого-то есть ко мне вопросы, я буду счастлив ответить.
– Не сомневаюсь. Но мне нужно задать их на законном суде, когда вы принесете клятву, что будете говорить правду, только правду и ничего кроме правды.
