Итан Блэк - У Адских Врат
Их номер расположен на третьем этаже, балкон выходит на площадь. Воорт надевает летние брюки, темно-синюю спортивную куртку и белую рубашку. Камилла застегивает молнию на цветастой юбке в пол, на ногах — сандалии из ремешков. Светло-зеленый топ сочетается с легкой шерстяной кофточкой. В путеводителе сказано, что вечером в дельте можно простудиться.
— Не хочешь говорить мне, что происходит, — хорошо, — мягко произносит Камилла. — Но не лги мне.
Легкий ветерок пахнет зеленью, дизельным топливом, барбекю и чем-то, что напоминает Воорту яблочное повидло, но какое-то не такое.
— Сначала, в Нью-Йорке, я думала, что тут замешана женщина. Но женщина тут ни при чем, — продолжает она.
— Да.
— Перед тем как я в прошлый раз вышла замуж, мой муж — бывший — ухаживал за мной как сумасшедший. А потом, на следующее утро после церемонии, я, помнится, приготовила ему омлет. Пока он еще спал. Он спустился вниз. Посмотрел на еду. У него что-то во взгляде изменилось. Он сам изменился, но я еще несколько месяцев делала вид, что не видела этого или неправильно поняла. Сказал он только одно: «Ненавижу омлет». Но имел в виду совсем другое. Я обещала себе, что никогда больше не буду обманываться.
— Я люблю омлет.
— Чего ты боишься? Ты пугаешь меня. Это на тебя не похоже. Ты сильный человек. Самый сильный из всех, кого я знаю. Ты решишь любую проблему.
— Умираю от голода, — запинаясь, говорит Воорт. — Пойдем есть.
Из дельты они выезжают на шоссе, ведущее с севера на юг, и направляются в бескрайние пампасы. Мили, часы — целый день езды; Воорт все дальше от Нью-Йорка. Он едет в пустоту. Они с Камиллой почти не разговаривают. Он едет за край мира. Большие и малые города остаются позади; они в пустыне — и по-прежнему едут на юг.
Становится холоднее. Они едут в сторону Антарктики. Пейзаж немного напоминает Нью-Мексико. Сушь и заросли полыни. А еще Воорт видит покрытые снегом вулканические пики на западе, и все время дует свежий ветер, и нет животных — только бесконечная двухполосная дорога, вся в рытвинах. Деревья небольшие, чахлые и, кажется, наклонены к югу, словно даже растения стараются вырвать из земли корни и сбежать. На стоянках под жестяными навесами индейцы в толстых свитерах продают коку и буррито с ветчиной и сыром.
— Теперь я знаю, почему сотрудники турфирм называют отпуск «побегом», — говорит Камилла. Она старается держаться подальше от Воорта — насколько позволяет переднее сиденье взятого напрокат «пежо».
Местность становится зеленее. Дорога явно идет в гору. Впереди видна сплошная линия громадных, темных гор, в шапках туч. Полынь сменяется бурой травой, а трава — сосновым лесом. Тучи нависают вдали, как часовые. Огромные стрелы сине-зеленых молний гоняются друг за другом по бескрайнему небу.
— «Патагония — один из самых красивых в мире уголков дикой природы», — вслух читает Камилла.
Дорога взбирается вверх, в Барилоче, — и похожие на пряничные домики отели, и узкие улочки, и количество магазинов для лыжников, сувенирных лавок, ресторанчиков — все напоминает туристический городок где-нибудь в высокогорье. Среди машин на улицах много американских моделей двадцатилетней давности, блестящих и ухоженных, похоже, их владельцы знают, что даже в случае мелкой неполадки второго шанса для машины здесь не будет. Склоны гор исчерчены лентами лыжных трасс, хотя в сентябре, когда в Аргентине весна, все закрыто.
— Вы принимаете наличные? — спрашивает Воорт у улыбающегося клерка в первом же четырехзвездочном отеле.
— Да, но мне нужно прокатать кредитную карточку на случай, если у вас будут дополнительные расходы.
Воорт благодарит клерка, и они уходят в другой отель. Но и там правила те же.
Пройдя четыре квартала, Воорт обнаруживает красивый пансион, весь в цветущих альпийских цветах, за белым заборчиком. Хозяин от руки записывает имена постояльцев в журнал, а еще принимает дорожные чеки.
— Я искупаюсь. — Судя по тону, Камилла хочет побыть одна.
— А я прогуляюсь.
Воорт сердится, хотя она ничего не сделала, — его бесит сам факт ее существования. Раздражение усиливается, просто кипит в крови.
— Так вот что такое брак? — кидает он. Камилла отворачивается.
— Вы из Нью-Йорка, да?
Воорт медленно оборачивается. И с ужасом видит девушку из самолета, сидевшую в трех рядах от них. Теперь с ней парень, на обоих жилеты на меху, ботинки и мешковатые вельветовые брюки. В руке у девушки маршрутная карта, которую она, очевидно, собирается купить. Они в книжном магазине.
— Меня зовут Рейчел. Живу на углу Семьдесят первой и Амстердам-авеню. Вас в прошлом году показывали по телевизору. Эй, Чак, — говорит она парню, — мы летели одним самолетом. И его показывали по ящику. Он коп.
— Какое совпадение. — Парень смотрит на Воорта так, словно тот попытался отбить у него девушку, — реакция грубая, но естественная. Или все это только игра?
«Откуда она могла узнать, что мы с Камиллой приедем сюда? Минуточку. Камилла сказала доктору Фаркасу».
— Ваша фамилия Воорт, — говорит девушка. — Правильно?
— Какая хорошая память.
— Вы — тот самый детектив, который в прошлом году выследил этого серийного убийцу. Как его… Шемпа… Штампрас? Фамилия вроде на «Ш».
— Шеска.
— Настоящий герой, — говорит Рейчел парню. И спрашивает Воорта: — Вы живете в Барилоче? Я слышала, будто Тед Тернер где-то здесь купил дом, и Сильвестр Сталлоне тоже. Это вроде как наимоднейшее место.
— А что привело в Аргентину вас? — спрашивает Воорт с колотящимся сердцем.
— Чак здесь живет. Он фанатеет от лыж и каяка. Воорт, а вы любите лыжи или каяк?
— Извините, — отвечает Воорт. — Мне надо кое с кем встретиться.
Возможно ли, чтобы тот милый старик, доктор Фаркас, работал на людей из Нью-Йорка? А если это он, то возможно ли, чтобы на них работали сразу два человека, летевших одним самолетом?
«Я становлюсь параноиком. Масса туристов посещает одни и те же города».
— Вы уезжаете? Вы же только что приехали, — удивляется клерк, когда Воорт возвращается в пансион.
«Так вот какой отныне будет жизнь?»
— Что же, черт побери, стряслось в ту дождливую ночь? — спрашивает Камилла, когда он несет вниз багаж.
Машина несет их на юг, мимо отелей, прилепившихся на скалах над ледниковыми озерами. В Южном полушарии весна, но Антарктика близко, а ведь считается, что антарктический ветер влияет на погоду во всем мире. Машина дребезжит от порывов ветра в соснах. Рядом с дорогой падает ветка.
— Останови, Воорт.
Машина останавливается у обрыва.
— Я так не могу, — говорит она. — Если мы не собираемся разговаривать, давай по крайней мере поплаваем на каяке.
Под обрывом начинается зигзагообразная тропинка, ведущая, как указывает знак, к галечному пляжу. Воорт смотрит на голубое овальное озеро. По поверхности бегут пенистые гребешки волн.
— Я спускаюсь, — заявляет Камилла. — Ты — как хочешь.
Воорт понимает, что сбежать и отвлечься не удалось. В «пежо» они переодеваются в одежду для холодной погоды: «сухие» гидрокостюмы фирмы «Кокатат» с каучуковыми уплотнителями на шее, запястьях и лодыжках, неопреновые ботинки на молнии (если придется идти по воде), сиэтлские сомбреро для защиты от солнца и ветра и прорезиненные перчатки.
О такой поездке они мечтали с самой первой встречи, и вот они здесь — а настроение как при разводе. Воорт спускается первым. Тропинка узкая и каменистая, но, когда он спрашивает, не слишком ли тяжелый у нее рюкзак, Камилла бросает:
— Иди давай.
Спуск занимает двадцать минут; добравшись до пляжа, они видят, что волны сильнее, чем казалось сверху. Котловина прямо-таки кипит. Пенные гребни взлетают на четыре фута. За узкой полоской пляжа озеро окружают гранитные стены и валуны. Если уж попал в воду, в другом месте на берег не выбраться.
Вода такая холодная, что, упав, человек может выдержать всего несколько минут даже в гидрокостюме.
— Зачем ты вообще предложил мне поехать? — спрашивает Камилла.
Волны бьются друг о друга со всех сторон, словно вопреки закону природы.
— В этом есть свои плюсы, — замечает Камилла. — Здесь тебе не придется все время смотреть в зеркало заднего вида.
Складные каяки скрипят при спуске на воду. Воорт, сгорбившись, гребет вперед, водяная пыль оседает на гидрокостюме, перчатках, лице. Он рад этому вызову, возбуждению, тяжелой нагрузке. Ему нравится, что требуется все внимание, чтобы не опрокинуться. Что нужно преодолевать препятствия, напрягая все силы. По крайней мере они с Камиллой двигаются по воде вместе, пусть и в отдельных суденышках.
— Куда там Адским Вратам, — говорит он.
— Ты сводишь меня с ума, — отвечает она.
Волны становятся больше, холодный ветер словно бьет в зубы. Камилла гребет сильными, широкими взмахами. Воорт слышит, как она вскрикивает от напряжения.
