Рекс Миллер - Тень в камне
В этом отношении полицейский похож на адвоката в суде. Но не на такого, как Перри Мейсон. Нечасто удается поймать мужчину или женщину на лжи, или, выступая в роли обвинителя, предъявить фотографию, сделанную скрытой камерой («А это не вы ли на снимке с дымящимся пистолетом?»), после чего обвиняемый или обвиняемая разражаются слезами. Нынче почти каждый настолько наловчился в искусстве защиты, а правовая система в такой степени склоняется в пользу обвиняемого (спасибо некоторым законодательным актам Верховного суда), что тому остается только взглянуть на фото, улыбнуться и, если адвокат не подал протест против предоставления в суд неприемлемой улики, вежливо покачать головой и ответить: «Нет. Извините. Действительно, немного похож на меня. Но это не я».
На двух самых знаменитых судебных процессах последней четверти столетия были представлены фотографии «дымящихся пистолетов», а оба преступника, которых запечатлелотелевидение в момент совершения преступления, вышли сухими из воды. В обоих процессах защитники добились оправдательного приговора.
По мере того как Эйхорд шаг за шагом вел Джозефа Хакаби сквозь годы, проведенные в приюте, у приемных родителей, в средней школе, через воспоминания, связанные с возмужанием, он начал ощущать на губах вкус того напитка, который пил в последний раз, когда находился в мрачном настроении — десять дней назад. Он с трудом удержался, чтобы не прервать встречу и не пойти пропустить пару стаканчиков. Джеку стоило немалых усилий воли сосредоточиться на содержании беседы.
Джо искренне полагал, что Юки невиновен. Его убежденность ясно и правдиво звучала во всех ответах. Подобную искренность нельзя подделать. Но братьев Хакаби было нелегко расколоть. Джо ловко обращал все вопросы против допрашивающего. Он отвечал на все вопросы, но его ответы чаще всего звучали как выпады против Джека. Джо невзначай похваливал Эйхорда за его интуицию или что-то еще, но тут же ненавязчиво подкидывал завуалированные «подводные камушки», обойти которые было нельзя. Джек чувствовал, что его толкают, выпихивают куда-то, но сделать ничего не мог. К концу дня так толком ничего и не узнав, он был выжат как лимон, жаждал выпить и не мог дождаться момента, когда доберется до телефона.
Позвонив в фирму «Джонс — Селеска», он не просто хотел услышать по телефону дыхание девушки из его снов, ему важно было узнать мнение другого человека о Джозефе Хакаби, отличное от мнения полицейского. Но Ноэль Коллиер не оказалось на месте.
Полицейские терпеть не могут канцелярскую работу, но она тем не менее является их неизменной спутницей. Увесистая стопа бумаги, которая росла по мере того, как открывались все новые убийства, превратилась в такую гору, что грозила поглотить Эйхорда с головой. Лабораторные отчеты и заключения судебных медиков по такому количеству трупов в конце концов начинают жить собственной жизнью. Результаты опознания подтверждались, оспаривались, отрицались, менялись, исправлялись. Извещения. Расследования. Полицейские сводки. Ложные версии. Все это требовало времени, таланта, людских ресурсов, терпения, выносливости и стойкости коллективного полицейского духа. Одни юридические аспекты превращали дело в кошмар. Оно приобрело международную известность.
Если постоянно разглагольствовать перед людьми о своих способностях, работе и своей жизни, то иногда можно кончить тем, что придется трудиться в одиночку. Самокопание никому не приносит пользы. Остаток дня Джек просидел в участке в полном одиночестве, поглядывая на часы и разгребая грязь этого дела, вспоминая слова и мысли, которых лучше было бы не затрагивать. Ему пришло в голову, что, как ни крути, а сто процентов от ноля все равно будет ноль.
Когда погружаешься в расследование такого мерзкого и запутанного дела об убийствах, поневоле сам запачкаешься, если в тебе есть хоть какая-то человечность. Приходится по-настоящему отгораживать свою личную жизнь, чтобы не смешивать ее со своей профессией, иначе может наступить момент, когда вовеки не отмоешься. Это было одной из причин, по которой копы искали забвение в алкоголе. Одной из причин, по которой рушились семьи полицейских.
Стол ломился от фотографий мест преступления, и не было ничего более гнетущего, чем вид убитых людей. Только ходячие скелеты из концентрационных лагерей могли в этом с ними соперничать. Некоторые тела оказались изуродованы, вид других — как, например, старой леди — был еще более ужасен. Беспорядочное, бессмысленное, подлое, трагичное зло. Как мог человек совершить такое?
Джеку не давал покоя снимок старой женщины. Сколько ей было лет? Где-то на столе у него записано. Она была чьей-то матерью. Без сомнения, бабушкой парочки внучат. А Юки со своим подручным или в одиночку без всякого повода забил ее дубинкой до смерти. Почему? Зачем отнимать жизни подобным способом? Безумие. Беспричинный ужас сумасшествия.
Простите, леди, думал Джек, глядя на распростертую женщину, похожую на потрепанную куклу со сбившейся юбкой. Поговори со мною, мама. Кто это сделал? Сколько их было? Где кроется тайна? И он вернулся туда, где, он был уверен, все и началось, и полностью сосредоточился на именах, образе жизни, демографических данных, сходстве биографий.
Джек прикрыл глаза и попытался разглядеть во всем этом какую-то общую схему. Но как ни старался, перед глазами у него стояли только трупы. Мертвецы, никак не связанные с неизвестным преступником или преступниками. Он не видел никакой иголки в стоге сена. Только загадку и последствия безумия и жестокости.
Ну же, бабуля. Подскажи, что я проглядел. Почему так произошло. Может, это Путь Змеи? Какая-нибудь восточная мистика? Тайна Пяти Триад? Убийцы-гипнотизеры, посланные выполнить наказ доктора Фу? Подвергшиеся лоботомии бандиты из Индии, прибывшие с миссией мщения? Я уже видел похожее кино, подумал Джек, и больше не хочу смотреть.
«Главный секрет всех единоборств...» И «всеуничтожающая сила...» Он понимал, что в основном болтовню Юки не следует принимать в расчет. А вдруг в ней что-то есть? Может, Юки верит в эту чушь? У него сдвиг по фазе, по крайней мере, на первый взгляд. Прирожденный обманщик, сколько лжи он нагородил, чтобы скрыть свое подлинное лицо, характер, мотивацию, прошлое. Дымка ложных сведений приобрела очертания мрачной псевдореальности. А если Юки не способен различать воображаемое и существующее в действительности?
Джек достаточно повидал на этом свете, в потусторонние силы он не верил. Но никогда, никогдане забудет Эйхорд того мужчину в Коулуне. Событие, свидетелем которого он стал, навсегда врезалось в память. Человек в Коулуне занимался искусством ниндзютсу. Джек представлял его себе так ясно, будто постоянно таскал его фотографию в бумажнике.
Конечно, среди его мудрых предшественников были такие знаменитости, как Сун Тсе, Сунь Ятсен, Чан Кайши и ребята с «фабрики грез». Человек принадлежал к одной из буддийских сект. Кружась в мистическом танце, он загонял себя в гипнотическое состояние, протыкал иголками кожу и на голове разбивал кирпичи кувалдой. Но трюки бывают и похлеще, а человек из Коулуна не был шарлатаном.
И вот, по каким-то своим соображениям, которые Джеку, конечно же, объяснили, но его западный ум их так и не воспринял, этот человек взял в руки обоюдоострый меч для церемоний, и в задыхающейся, вопящей толпе братьев из Триады вытянул руку и согнул пальцы так, что кисть стала похожа на лапу зверя. Затем он схватил этой рукой свой мокрый и скользкий язык, вытащил его изо рта на всю длину и собрался... Боже, даже сейчас эта картина стояла у Джека перед глазами — режущее движение лезвия меча, кровоточащий язык. Но меч режет сам. И рука его не держит. И кажется, что невозможно отрезать. И от этого зависит жизнь человека, посвятившего ее своему учению. Его моральные качества не принадлежат ни миру людей, ни тайному братству, честь или ее отсутствие уйдут вместе с ним в могилу, в потусторонний мир. Единственный раз в жизни Эйхорд наблюдал, как сверхъестественная человеческая сосредоточенность заставляет надпочечники вырабатывать живительный адреналин, а мозговые центры туннельным видением воспринимали сигнал — режь глубже.Потом Джек видел только кровавую массу и как тот человек из Коулуна отрезает собственный... О Боже, даже теперь, когда он пытался отогнать прочь навязчивые мысли и спокойно посмотреть на старую женщину, распростертую перед беспощадным объективом бездушной камеры судебного фотографа, перед глазами была та картина.
Самое ужасное, что, совершив это, человек стоял каменно-невозмутимый, решительный, сосредоточенный, слегка щурился и дрожал от переполнявшей его концентрации энергии, силы и воли. Гордый и немигающий победитель, не замечающий никакой потери и рта, полного крови. Его мысли блуждали где-то далеко, за пределами человеческих страданий, за пределами смерти, взгляд проникал по ту сторону реальности, охватывая его личное, внутреннее, и далее уходил в нечто эфирное, неосязаемое, в небесную область, где царит учение Бусидо-самурай-камикадзе-ниндзя и куда допускаются только избранные.
