Дэвид Моррелл - Тотем
Он настолько привык к этому, что давным-давно перестал обращать на это внимание. Но сегодня, когда все, о чем он думал, сбивало его с толку, звук изменился и привлек к себе внимание.
Он задержал руку, которая уже хотела открыть багажник. Даже когда все его тело развернулось в сторону деревьев, рука все еще был вытянута, пока он этого не заметил и не опустил ее. Почувствовав, что мускулы свело так, что он едва мог двигать ногами, Аккум прошелся мимо зарослей, вглядываясь в просветы между деревьями. Все те годы, что он здесь работал, ему в голову не приходило проверить, что там в лесу. Понаслышке он знал, что внизу есть русло пересохшего ручья, которое весной заполняется гудящим потоком тающих снегов, сбегающих с гор. Но приближаться к такому бешеному ручью было небезопасно, поэтому доктор наблюдал за ним со стоянки автомобилей. Все деревья здесь были покрыты листвой, а ранней весной, когда сквозь ветви открывался спокойный вид в глубину леса, Аккуму казалось, что никакая беда оттуда не может исходить. Но сейчас, в июне, когда переплетение ветвей сильно напоминало заросли в джунглях, а толстые стволы деревьев, нависающих вьющихся растений, кустов, покрытых ползучим плющом, казались непроходимой стеной, не говоря уже о проржавевшей металлической ограде, отделявшей дорогу от леса, все было иначе. Ему стало не по себе.
Аккум боялся змей и вообще того, что ползало, и чего он не мог увидеть в траве, но сейчас все его мысли были заняты звуком, доносившимся из-за деревьев. Он добрался до ограды, взялся рукой за проседающий в почву столб и, пытаясь удержать равновесие, поставил ногу на проволочное ограждение. Столб еще сильнее накренился, но Аккум продолжал давить на него, столб мягко разломился пополам и наклонился к земле, где и повис на покачивающейся проволоке.
Доктор взглянул вниз и увидел муравьев: сотни, может быть, тысячи. Они спасались бегством из разрушенного гнезда, находившегося в гнилом сломавшемся столбе, муравьи-няньки хватали матово-белые яйца и разбегались в разных направлениях. Аккум отпрянул назад. Черт, все эти мерзкие ползучие твари. Кожу начало покалывать. Во рту появился кисловатый привкус. Ему показалось забавным то, что он вполне спокойно может наблюдать за сгоревшими и расчлененными телами, покрытыми бесчисленным множеством мушиных личинок, думая лишь о том, какой, например, вред причинен оставшимся легким, и не в силах видеть насекомых, в панике разбегающихся от него. “Что ж, — подумал Аккум, — это можно отчасти объяснить неожиданностью их появления”. В морге он прекрасно знал, с чем столкнется на сей раз и брал все эмоции под контроль, здесь же ситуация управляет им. Между тем звук, шедший из-за деревьев, стал еще более отчетливым, поэтому ему пришлось взять себя в руки и снова подойти к ограде. Он переступил через провисшие провода, избегая мест, где суетились муравьи, и продолжал смотреть на них даже тогда, когда почти добрался до деревьев.
Аккум почувствовал, как кустарник вцепился в брюки, когда он шагнул вперед, наклонившись, чтобы пройти под низко нависшей веткой дерева, и вскоре попал в настоящие заросли. Земля уходила под уклон, трава была высокой, а ползучие плети обвивались вокруг ног. Все вокруг нависало, создавало ощущение кокона, темного и влажного. Внезапно деревья разошлись и открыли вид на сухое русло ручья. Берега были крутые, на дне лежал сухой песок и кое-где виднелся торчащий из него камень или отполированный кусок сухого дерева. На песке четко отпечатались следы различных животных. Проследив за одной такой цепочкой, Аккум заметил в десяти футах справа по берегу какое-то движение: бурундук, присев на задние лапки, наблюдал за ним, а затем стремглав кинулся в нору за древесным корнем. Затем зверек высунул любопытную мордочку и уставился помаргивая на пришедшего.
Еще раз взглянув на русло ручья, Аккум проглотил слюну и, выставив на всякий случай одну ногу далеко вперед, ступил на проседающую землю берега. Потом — осторожно — встал на песок. Он мягко поддавался под весом человека, и Аккуму очень не понравилось это ощущение, как и разорванная, наполовину в песке шина, видневшаяся в том месте, где ручей сворачивал вправо. Он легко поднялся на противоположный берег, шагнул в сторону от проседающей земли, аккуратно ступив на твердую почву, но тут же потерял равновесие и схватился за свисавший сверху корень. Однако это инстинктивное движение оказалось бесполезным, поэтому доктор резко выпустил шершавую змею, вскарабкался на коленках наверх, скатился чуток вниз, но вцепился в траву ногтями и удержался.
Встав, наконец, наверху, Аккум начал глубоко дышать и оглядываться. Взглянув на свои руки, он отряхнул колени и брюки внизу. Шум стал сильнее, источник его находился впереди, но не прямо, а чуть левее. Он двинулся на звук, сутулясь и подныривая под ветви, уклоняясь от кустов, и неожиданно оказался на открытом пространстве: солнце ударило в глаза, воздух словно очистился, а впереди были задние дворы и белая ограда, шедшая по всей длине виднеющихся на высоте домов.
Аккум хотел уже было перелезть через ограду, когда ему в голову пришла мысль получше. Чуть внизу и влево звук был слышен еще отчетливее. Он доносился из садика, находившегося через две лужайки. Пройдя вдоль ограды, врач наконец увидел то, что хотел: запутанную цепь, истерзанную и поцарапанную собачью будку, щепки на земле и кровавые пятна на траве. Ирландский сеттер. Он издавал такие звуки, что волосы на голове вставали дыбом. Не совсем рычание, не совсем лай. Много ниже, почти как человеческая речь, зарождающаяся глубоко в глотке и вылетающая длинными сухими звуками из пасти, прерываемая потугами на кашель, и снова медлительное горловое мычание. Аккум смотрел на окровавленные губы, пену, огромными комьями срывающуюся из пасти. Когда собака прекратила грызть цепь и вернулась к рваной ране на задней лапе, в которой белела кость, он впился пальцами в ограду и, взглянув на невыкошенную траву, едва подавил тошноту. Единственное сравнение, которое приходило ему в голову: это лицо зла. Он смотрел дьяволу в лицо. Позже Аккум вспомнил, что именно эти слова пришли тогда ему на ум. Он попытался было все взвесить и отвергнуть дикие чувства, возникшие в его душе, но прекрасно знал, что не произнесенные им слова выражают именно то, что он чувствовал в тот момент. Никогда раньше не видел Аккум столь открытого, зверского, безумного зла, и первым движением его было бежать отсюда, как можно скорее, выкинув ужасный образ из головы.
Вместо этого он ринулся вдоль ограды, пока не добрался до следующего садика, и перелез через нее. Охватив взглядом дворик, он обнаружил, что садик пуст. Аккум пробежал мимо небольшого пластикового почти высохшего бассейна, добрался до дорожки, ведшей к фронтону дома, откуда перескочил в сад соседнего дома, в котором заливалась еще более жутким лаем собака.
Если бы Аккум был действительно тем человеком, за которого всегда себя выдавал, он бы с большой степенью вероятности предположил бы, что должно произойти дальше, он обратил бы внимание на заросшую бурьяном лужайку, неподстриженные кусты и понял бы, что за человек тут хозяйничает. Но необходимо было действовать немедленно, поэтому он ни на что не обратил внимания. Схватившись рукой за шаткие перила, он взбежал по ступеням на крыльцо. Нажал на кнопку звонка, но доносившиеся из открытого окна вопли телевизора заглушили звуки. Сейчас он даже не слышал лая пса, поэтому нажал кнопку еще раз, вглядываясь через сеточную дверь в открытую деревянную, и в затемненную гостиную. Только через несколько секунд он сообразил, что звонок не работает. Он замолотил в дверь кулаками, пока телетолпа взрывалась от перевозбуждения. Аккум заорал:
— Есть кто-нибудь живой? — молотя по косяку с такой силой, казалось, что дерево сейчас треснет. Наконец в глубине комнаты кто-то зашевелился: бледное тело на фоне темного дивана с трудом приподнялось и поплелось к дверям.
Появился здоровяк — голый по пояс с небритой рожей и банкой пива в руке.
— Ну, чего еще?
— Послушайте, ваш пес…
— Знаю. Никак не может налаяться всласть.
— Он нуждается в лечении.
— Чего? Сказал же соседям, что займусь им. Даже специальный ошейник прикупил.
— Я не…
— Такой, с батарейками. Он бьет током каждый раз, как собака начинает гавкать.
У Аккум а перехватило дыхание.
— Так кто вы собственно такой?
— Судебный врач.
— Вы что, поблизости живете?
— Нет, я…
— Так идите вы тогда… занимайтесь своим чертовым делом и не суйтесь.
Похоже, этого громилу вразумить невозможно. Аккум схватился за ручку, рванул дверь на себя и прошел в дом.
— Эй, вы, куда это?..
— Мне нужно воспользоваться вашим телефоном.
— Лавка тут на углу…
— Время дорого.
В телевизоре хохотала толпа. Увернувшись, чтобы не наскочить на мужчину, Аккум прошествовал мимо дивана и стоящего рядом с ним телевизора, на экране которого двое боксеров волтузили друг друга.
