Говард Фаст - Синтия
— Успокойся, детка, — мягко сказал Ковентри. — Не надо так волноваться по пустякам. Техас тут не причём. Всё дело в том, что нью-йоркская мафия совсем распоясалась: пора честным гражданам призвать мерзавцев к порядку. Мы хотим напомнить мафии: их дни сочтены. Это пока только первый шаг.
— Вы хотите сказать, что за этим и приехали в Нью-Йорк? — осведомился я.
— Господи, Харви, конечно, нет. У нас самые разные дела и интересы в Нью-Йорке, но когда мафия начала протягивать свои щупальца к этому отелю и пожелала его купить, я забеспокоился. У нас и раньше бывали недоразумения с мафией. Им невдомёк, что мы владеем этой хижиной. Видишь ли, им нравится местоположение. Я наставил в номерах «жучков». Конечно, я не прослушивал все разговоры, боже упаси, но дама Фортуна нам улыбнулась, и я узнал, что они замыслили внедрить сюда какого-то поддельного графа и женить его на настоящей американке, да ещё из Техаса. Разве это джентльменский поступок, скажи мне, Харви?
— Нет, конечно, — уверил его я.
— Он-то был истинным джентльменом, каким вам не быть никогда, — подала голос Синтия, вытирая глаза кружевным платочком. Теперь я мог получше её разглядеть. Надо сказать, она была запоминающейся наружностью — рыжая и, по-своему, очень даже привлекательная: длиннолицая, длинноногая.
— Он может позволить себе любезничать с вами, — пояснила мне Синтия. — Только я видела, как этот крысёнок убил бедного графа.
Малыш Билли только ухмыльнулся.
— Поэтому, если кого ему и придётся убрать, так это меня. И если вы думаете, что я хоть минуту радовалась тому, что у меня богач отец, мистер…
— Крим, — подсказал я, — но можете звать меня Харви.
— Ах, ах, зовите меня Харви, — передразнила меня шёпотом Люсиль.
— Господи, что вы так волнуетесь, мисси, — сказал толстяк. — Билли уже выполнил обязательства по девятнадцати контрактам. Как говорится, всё равно, за что висеть на виселице — что за овцу, что за корову. Ты со мной не согласен, сынок? — спросил он Билли.
Билли снова ухмыльнулся. Он изучал обивку кресла и ковырял её ногтем.
— Знаете что, мистер Ковентри, — вдруг сказал он.
— А мне нравится это кресло. Нельзя ли отправить его ко мне в Техас?
— Почему нельзя, Билли, можно.
Толстяк улыбнулся, а за ним и остальные. Они явно любили своего талантливого юнца.
— Знаете, что ещё бы мне хотелось, мистер Ковентри? — спросил то.
— Ну чего, Билли?
— Ещё мне хотелось бы разложить на диване эту длинноногую рыжую стерву и как следует её оттрахать.
— И это, наверное, можно устроить.
— Только через мой труп, — сказала Синтия.
— Поживём, увидим. Я уже говорил, что у меня нет намерений ликвидировать кого-нибудь из вас, а ты начинаешь дерзить. Я не люблю дерзких девчонок. Советую обратить внимание на слова Билли. Он парень уважительный…
— Послушайте, мистер Ковентри, — принял я его намёк к сведению. — Не могу выразить, какое облегчение доставляет мне ваше философское отношение к происходящему. Поскольку вы знаете обо мне всё, нет смысла пытаться ввести вас в заблуждение. У меня есть одна-единственная цель — доставить Синтию Брендон домой целой и невредимой.
— Я так и думал, Харви. Девица крепко застрахована, да?
— Застрахована, — согласился я. — Но вы же знаете, что такое страховые компании, мистер Ковентри. Они ни за что не станут платить страховку, если только найдут какую-то зацепку.
— Ну конечно, Харви. Кстати, у меня у самого есть маленькая страховая компания в Далласе. Но, Харви, ты уж говори дело, дружок. Не хочешь же ты сказать, что я так просто возьму и выпущу вас троих.
— Именно это я, вообще-то, и имел в виду.
— Харви!
— Ну, конечно, мы могли бы дать вам слово…
— Харви!!
— Чёрт возьми, что же вы тогда хотите с нами сделать?
Некоторое время толстяк пребывал в размышлениях, потом сказал:
— Начнём с начала, Харви. Как говорится, рука руку моет. У тебя свои интересы, у меня свои. Помоги мне, и я помогу тебе. Ты хочешь заполучить Синтию. Ну, а я хочу кое-что взамен. Да, да.
— Если у вас есть деловое предложение, я готов его выслушать.
Обе женщины уставились на меня. Мне стало интересно, что они подумали, но догадок у меня не было. Люсиль посмотрела на меня, потом на Ковентри, потом опять на меня, потом обвела взглядом комнату, украшенную техасскими бандитами. Синтия смотрела только на меня. Я поглядел на Ковентри, а затем на Малыша Билли, который свернулся клубочком в кресле, словно большая кошка. Кобура с пистолетом выпирала из-под его пиджака.
— Имей в виду, Харви, — сказал Ковентри, — что я не могу отпустить вас просто так, когда у меня в ящике для грязного белья валяется Валенто Корсика.
Я пожал плечами, а Синтия крикнула:
— Никакой он не Валенто Корсика!
— Значит, я должен выбросить труп в реку, потом найти на этот отель покупателя, завершить свои дела в Нью-Йорке и убраться восвояси. Но это же жуткие хлопоты. А всё из-за вас, Харви. Поэтому, самое разумное, что мне остаётся сделать — это убить и вас троих и отправить в воду, вслед за графом.
— Но у вас, кажется, есть другое предложение?
— Сущая правда, Харви. Я готов к честной сделке. По-настоящему, мне следовало бы перекинуть вас троих в Техас и устроить вам отдых на ранчо — с недельку-другую, пока улягутся все страсти… Но вы, городские жители, никогда не можете выкроить время для такого полезного, целебного отдыха.
— Что же вы хотите?
— Не денег, Харви. Что такое для меня просить выкуп за эту молодую особу, — так пустяки. Да и вообще киднэппинг — занятие для сопляков. Мне нужен настоящий товар, и я надеюсь, ты, дружок, выведешь меня на него.
— Серьёзно?
— Ну да. Никогда не слышал о такой штуке: «Аристотель созерцает бюст Гомера».
— Что, что?
Четверо бандитов радостно осклабились.
— Да, да, Харви, — холодно пояснила Люсиль. Но мне её объяснение было ни к чему. Я уже и так понял, к чему клонит толстяк, и слушал его внимательно.
— Картина висит в музее «Метрополитен», — продолжала Люсиль. — За неё заплатили два миллиона долларов.
— Истинная правда, — подтвердил толстяк. — У тебя очень даже сообразительная подружка. Она, картина то бишь, именно там и находится. Я слышал, что ваша компания имеет дело с этой организацией.
— Бросьте, мистер Ковентри, — сказал я. — В мире не существует такой компании, у которой хватило бы средств застраховать музей «Метрополитен». Кое-что страхуем мы, а кое-что ещё с десяток других компаний. Мы заключаем договор, потом он истекает, потом снова заключаем, потому как ещё не придумали такую счётную машинку, которая могла бы складывать те доллары и центы, какие стоят все штучки в этом здании на Пятой авеню.
— Я это знаю, Харви, — улыбнулся толстяк. — Но для меня важно не то, на сколько они у вас застрахованы, а то, что вы — и ты, Харви, в частности, — и знаете, как у них работает служба безопасности. Мне не нужен весь музей. Мне хватит одной старой картинки, потому как в Техасе появился клиент — он готов выложить пять миллионов, если я достану её ему. Ну, а пять миллионов долларов, да без налогов, Харви, — это тебе не баран чихал. Никак нет, сэр!
Глава одиннадцатая
Если и существует нечто, объединяющее всех толстых людей, это их понимание того, что человеку нужно питаться. Ковентри не поскупился на ланч для нас троих. Шампанское, четыре вида сэндвичей, салат, сыр, свежие фрукты, красное вино для желающих, кофе, печенье, пирожные. И ещё бутылка бренди. Всё это вкатил на столике в гостиную Малыш Билли. Когда я предложил ему угощаться, он только покачал головой и сказал:
— Я не ем с гостями. Я всего-навсего помощник.
Честный и скромный юноша! Они нас оставили одних. Но когда я подошёл к задней двери, там стоял Ринго и ковырял во рту зубочисткой. Когда я высунул голову из парадного входа, то увидел в коридоре Малыша Билли, практиковавшегося в умении быстро вынимать пистолет из кобуры.
— С этими пистолетами одна морока, — пожаловался он мне, — да ещё глушитель! А вы какое оружие предпочитаете, мистер Крим?
— Ригли,[6] — сказал я, захлопнул дверь и попытался проверить, не работает ли телефон. Он, разумеется, не работал.
Люсиль наливала себе шампанского и уговаривала Синтию съесть сэндвич. Она сделала паузу и предложила мне попробовать позвонить в полицию.
— Хорошая мысль, — одобрил я.
— Неужели ты думаешь, я буду есть сэндвичи, когда бедный Гамбион валяется в ящике. Что, по-твоему, у меня совсем нет сердца? Ты хуже моей матери!
— Гамбион больше не в ящике, — информировал я Синтию. — Они завернули его в простыню и спустили его по шахте для грязного белья. Сейчас он, наверное, уже на дне речном.
— Как вы можете даже говорить такое!
