Эрик Ластбадер - Шань
— Это те самые бомбардировщики “Бэкфайеры”? — спросил Джейк.
Увидев, что отец молча кивнул в подтверждение, он невольно поежился. Это были самые современные стратегические бомбардировщики русских с впечатляющими характеристиками: радиус действия — пять тысяч миль, боекомплект — восемь бомб или ракет типа “воздух-земля” с ядерными зарядами.
— Они окружают нас со всех сторон, Джейк, — говорил Чжилинь. — Однако дело не в количестве техники: это всего лишь мертвые машины. Необходимы операторы, которые запустят в ход механизмы. Только человеческий разум может привести их в движение. И вот здесь-то начинается самое худшее. В Кремле у нас появился новый враг Олег Малюта. Он гораздо опасней, чем когда-то были Карпов и Лантин, так как устои его могущества и власти практически непоколебимы. И если наступит момент, когда он шагнет еще выше по лестнице власти, то — Будда, защити нас! Его агрессивность и воинственность не нуждаются в проверке. Афганистан и Пакистан — далеко не самые впечатляющие доказательства. Какая тенденция — мирная или милитаристская — возьмет верх в змеином мозгу Малюты — вот вопрос, который мы должны постоянно задавать себе. Прикажет ли он поднять “Бэкфайеры” в воздух?
Лучистые глаза Чжилиня не знали, что такое возраст. Прогрессирующая болезнь продолжала терзать его тело мучительными болями, однако не могла погасить его внутреннюю энергию и притупить остроту необычайного ума.
— Каким образом Малюта привлек твое внимание, отец? — поинтересовался Джейк.
— Через Даниэлу Воркуту, — ответил старик. — Вечно та же самая Даниэла Воркута. Это ее глаза неусыпно следят за всем, что происходит в Китае, Джейк. Никогда не забывай об этом. Из всей советской верхушки едва ли не одна она сознает, насколько важно контролировать Гонконг. Если русским удастся прибрать к рукам торговые компании здесь, то они отрежут Китай от основных источников доходов. Установив в Гонконге свои порядки, они станут наживаться за счет материковых компаний, втягивая их в безнадежные операции. Влияние Даниэлы Воркуты в Гонконге должно быть сведено к нулю раз и навсегда. В противном случае Китай может поставить крест на своих надеждах стать в будущем мировой державой. И хотя Малюта опасен из-за своей агрессивности, именно Даниэла Воркута может уничтожить нас. Мы потерпим крах финансовый, экономический. И уже больше не сможем подняться. Генерал Воркута умеет играть в вэй ци.Она понимает толк в стратегии. Здесь ее представляет сэр Джон Блустоун. Правда, мы не выпускаем его из виду, но не следует недооценивать ее интеллекта. Лишь она одна из всех русских реально осознает потенциал, накопленный нами здесь.
— Как много Даниэла Воркута знает о Камсанге? — снова задал вопрос Джейк.
Чжилинь тяжело вздохнул.
— Она уже дважды пыталась разузнать о проекте. До сих пор нам удавалось... ммм... управляться с ее агентами, прежде чем какая-либо существенная информация поступала к ней. Однако она не прекратит своих попыток.
— Но мне кажется, что сам факт создания обстановки столь глубокой секретности вокруг Камсанга должен настораживать ее, — заметил Джейк. — Она достаточно умна, чтобы понять, что за плотным занавесом тайны скрывается очень важный военный объект.
Чжилинь взглянул на сына.
— Да, так оно и есть. Боюсь, что это насторожит и Олега Малюту. А он отдаст приказ поднять в воздух “Бэкфайеры”.
* * *— Вам стало лучше, Цзян? — спросила Блисс. Чжилинь открыл глаза. Его разум, освобожденный из сетей боли, свободно парил, пребывая в самом центре да-хэя,великого мрака, там, где обитает бесплотная сущность всего. Голос Блисс вернул его в мир телесный.
— Да, — хрипло ответил он. — Твои руки сотворили чудо.
“Бесценный алмаз” — поистине прав мой брат, называя тебя так. — Он слегка пошевелился. — Я благодарю тебя десять тысяч раз.
— Но ведь я всего лишь уменьшила вашу боль, — возразила она, ошеломленная тем, что он вспомнил то ласковое имя, которым называл ее отец. — Я не дала вам ничего.
— Напротив, — его лучистые глаза внимательно изучали ее. — Ты отдала мне часть себя. Послушай меня, боу-сек.Тело — это всего лишь часть того, что ты можешь предложить другим. И, возможно, самая незначительная часть. Да, твое тело может дарить и само испытывать огромное наслаждение. В лучшем случае, это наслаждение мимолетно и преходяще.
С другой стороны, у тебя есть разум, вскормленный твоей аурой, твоей внутренней сущностью, ки. Именно он делает тебя уникальной и неповторимой. Именно это, в конечном итоге, остается в памяти. Именно это хранит душа.
Блисс опустилась на колени подле тростникового ложа и склонила голову, сложив руки перед собой.
— Скажи мне, — продолжил он. — Известно ли тебе что-нибудь о да-хэй?
— Нет, духовный отец.
— Прикоснись кончиками своих пальцев к моим, — тихие, не громче шепота звуки его голоса, проникавшие в сознание Блисс, походили на волны прилива, ласково плескавшиеся у бортов джонки.
— Теперь взгляни мне в глаза. Слышишь, взгляни мне в глаза.
— Что я должна увидеть?
— Ничего, — ответил он, как показалось Блисс, даже не открывая рта.
— Ничего.
В комнате царил полумрак. Однако для Блисс он вдруг стал источником света, хотя девушка и не могла себе представить, что такое возможно.
В глубине глаз Чжилиня горели искорки. Блисс долго всматривалась в них, пытаясь понять, какого они цвета, но так и не сумела разгадать эту загадку. Потом вокруг нее стала расползаться тьма, поглощая свет. Каюта исчезла.
И Блисс услышала, как мир зовет ее.
* * *— У меня в руках десять тысяч нитей, которые я должен сплести в один тугой клубок, — говорил Джейк на палубе своему дяде.
— Таков труд Чжуаня, — ответил Цунь.
Хотя тон дяди был совершенно нейтральным, Джейк уловил в нем едва заметную странность, и в его голове тут же прозвенел тревожный звонок.
— Ты ведь не одобряешь того, что отец выбрал меня своим преемником, не так ли, дядя?
— О нет, нет. Ты совершенно заблуждаешься. Просто я не представляю, как йуань-хуаньвыживет без Цзяна. Не прими мои слова за проявление неуважения, племянник: я не любил бы тебя больше, даже если б ты был моим сыном. Однако за плечами у Цзяна опыт восьмидесяти с лишним лет жизни. Йуань-хуань —целиком творение его рук. Он развивал эту идею на протяжении полных пятидесяти лет. Мысль о том, что мы можем потерять его сейчас, в самое критическое время, наполняет мою душу ужасом.
День угасал, но воздух оставался совершенно неподвижным. Джейк наблюдал за Неон Чоу, беспечно болтавшей со второй дочерью Цуня на носу джонки.
— Вы останетесь на обед, Чжуань?
— К сожалению, не могу, — промолвил Джейк. — Слишком много работы.
Он попытался улыбнуться, но его лицо словно одеревенело. Многочисленные события чересчур стремительно следовали одно за другим. Джейку отчаянно хотелось обсудить свою стратегию с кем-нибудь — с Цунем или Блисс. Однако он знал, что не имеет на это право. В этом он был одинок: такова участь Чжуаня. Он не имел права доверять кому бы то ни было. И все же он чувствовал не утихающую боль в сердце. Кто мог сказать, чего ему стоило отталкивать Блисс от себя? Часть его сгорала от желания довериться ей, ибо он любил ее. Однако другая часть понимала, что знания, которыми он располагает, слишком взрывоопасны, чтобы передать их другому человеку. Враг находился чересчур близко, в самом кругу избранных, был чересчур хорошо замаскирован, чтобы Джейк отважился на такой риск. Тем не менее, у него холодело в груди при мысли о том, что он должен сделать. Блисс была составной частью его жизни. Он не мог представить себе, как сможет обходиться без нее.
Джонка под высоким треугольным парусом, рдеющим в сгустившихся сумерках, лениво вползла в устье бухты.
Джейк облокотился о поручень. Рукава его рубашки были закатаны по локоть, и Цунь, глядя на кисти рук племянника, чувствовал силу, таящуюся в них. На ладонях Джейка ясно проступали мозоли, желтые, как стертая слоновая кость.
— Дядя, — промолвил он вдруг. — Ты веришь в то, что за растратой в “Южноазиатской” скрываются происки Блустоуна?
— Вне всяких сомнений, — решительно ответил Цунь. — Совершенно очевидно, что у безродного пса, укравшего деньги, не хватило бы мозгов придумать такую схему. Он попался бы на первом же шаге. Нет, эта комбинация требует интеллекта уровня Блустоуна.
Джонка под малиновым парусом проследовала в защищенное от штормов укрытие возле берега. Джейк увидел, что черное пятно на горизонте увеличилось. Поднялся ветер.
— Вполне возможно, — печально добавил Цунь, — что Блустоун проник в йуань-хуаньглубже, чем кто-либо из нас подозревает.
Джейк промолчал. Его ничего не выражающий взгляд был устремлен к горизонту.
