Анна Белкина - G.O.G.R.
— Милиция? — осведомился охранник, который сидел за монитором.
— Ага, — кивнул полуголодный директор, мечтая доесть недешёвый бутерброд и допить кофе. — Включи им день рождения Лукашевича.
Охранник полез в шкафчик, и среди других кассет отыскал нужную. Засунул в видеомагнитофон.
— Смотрите, — безучастно сказал он, и подключил дополнительный монитор.
Пётр Иванович внимательно разглядывал гостей. Синицын запомнил их на память, и показывал, называя фамилии.
— Гриша, а это кто? — спросил вдруг Пётр Иванович, нажав на паузу.
— Где?
— А вот тут, за женщиной, в углу сидит?
Серёгин ткнул пальцем в экран. Заинтересовавший его гость сидел так, что его почти наполовину закрывала очень полная дама, на тарелке которой лежало не меньше пяти пирожных. За столиком он был один, сидел в тёмном углу. Синицын присмотрелся.
— Не знаю, — майор пожал плечами. — Я его и не заметил…
Директор не ушёл к своему бутерброду. Он переминался с ноги на ногу, стоя тут же, рядом с Петром Ивановичем.
— Что-то нашли? — осведомился он, слыша внутри себя недовольное урчание обделённого желудка.
— Кажется, да, — ответил Синицын. — Сейчас.
Майор позвонил Андрею Михайловичу Лукашевичу и попросил его приехать.
Лукашевич — младший явился очень быстро. Не прошло и десяти минут, а его белый «Ниссан» уже остановился на парковке ресторана. Потом Михаил Андреевич бегом пересёк зал, взбежал по ступенькам на второй этаж и вырос на пороге. Он был высокий, но с довольно заметным брюшком. На его макушке уже намечалась лысина, хотя, судя по виду, ему не дашь и тридцати пяти.
— Вы знаете, кто убил моего отца? — он подбежал к Синицыну и взглянул на экран через его плечо.
— Похоже, что знаем, — обернулся к Лукашевичу — младшему Григорий Григорьевич. — Вы знаете это человека в углу? — спросил он.
Андрей Михайлович долго разглядывал загадочного гостя, а потом пожал плечами.
— Впервые вижу, — удивлённо протянул он.
— Нужно его распечатать, — обратился Пётр Иванович к охраннику за монитором. — Вы сможете это сделать?
— Не вопрос, — охранник нажал несколько кнопок.
На тумбочке в углу комнаты заскрипел принтер. Пётр Иванович вздрогнул — так громко он заскрипел. Минуту спустя изображение неизвестного уже лежало перед следователями. Лицо предполагаемого преступника было наполовину загорожено пухлым плечом дамы. Поэтому Серёгин и Синицын досмотрели плёнку до конца, в надежде найти лучший ракурс. Но незнакомец, наверное, каким-то образом узнал, где висит камера, и всё время за кем-нибудь прятался. Они сделали ещё несколько распечаток.
— Охранник, который стоял на дверях сегодня работает? — спросил Серёгин у директора.
— Нет, — покачал головой тот. — У него выходной, но я могу его вызвать.
— Пожалуйста, — сказал Синицын.
Охранник жил далеко, поэтому его пришлось долго ждать. В это время следователи решили допросить парковщика. Парковщик подметал парковку. Он был студентом, подрабатывал в свободное время. Невысокий, худенький, веснушчатый.
— Там много машин всяких было, — говорил он высоким голосом. — «Бумеры», там, «Мерсы», ну и ещё иномарки разные. «Жигули» я как-то не заметил. Ни белые, ни красные…
Пётр Иванович внимательно изучил список гостей. Григорий Григорьевич рисовал галочки напротив тех гостей, которых он допросил.
— А кто такая Максимова Дарья Дмитриевна? — спросил он у Андрея Михайловича, потому что возле её фамилии не стояла галочка.
— Даша? Это девушка моего брата Дениса. С ней, вообще, нехорошая история приключилась. Мать не хочет, что бы Денис на ней женился. Её сначала не включили в список гостей. Но Денис настоял, и ей прислали приглашение. А потом мать сказала ей что-то обидное в ресторане, и она на улицу выбежала в слезах… А что?
— Это — единственная, кого не допрашивали. Галочки нет. Да и она на улице была. Она могла видеть машину преступника.
— Я не смог найти её, — объяснил Синицын.
— Надо Денису позвонить, — сказал Андрей Михайлович.
Григорий Григорьевич уже звонил Денису. Он и лично с ним общался. Они вдвоём ездили к Дарье Максимовой несколько раз, но её никогда не оказывалось дома.
— Даша может не открыть дверь, — пояснил Андрей Михайлович. — Потому что она не хочет, чтобы мать узнала, где она живёт.
— Её надо немедленно найти, — сказал Пётр Иванович.
Сидоров подъезжал к дому Эвелины Кораблинской. Кораблинские жили в девятиэтажке в центре города, на проспекте Богдана Хмельницкого, возле гостиницы «Олимп». Их дом стоял во дворе. Когда Сидоров сворачивал на проспект с улицы Университетской, из-за поворота выскочила очень грязная «Нива» и умчалась куда-то. «Нива» едва не столкнулась с машиной Сидорова. Но сержант вовремя успел увернуться.
— Козёл! — крикнул он в окно. — Пьяный, наверное…
Сержант затормозил у подъезда нужного дома. Эвелина Кораблинская выскочила из «Самары» и бегом бросилась в подъезд. Набрала код. Открыв дверь, она побежала по ступенькам, потому что лифт был занят. Она так быстро бежала, что Сидоров едва поспевал за ней. Квартира Кораблинских находилась на третьем этаже. Эвелина Кораблинская бежала на один пролёт впереди сержанта, и раньше него достигла своего этажа. Сидоров на миг замер на площадке, когда услышал её душераздирающий крик. Выйдя из ступора, он через две ступеньки поскакал наверх. Представшая перед ним картина была ужасна. Железная дверь квартиры Кораблинских снята с петель и прислонена к стенке. Вторая, деревянная, дверь — грубо выбита, и висит на одной петле. В квартире — хаос: все вещи разбросаны, шкафы раскрыты. А маленькой Насти нет. Эвелина Кораблинская взирала на всё это полными страха и отчаяния глазами и шептала:
— Настенька моя…
Потом она повалилась без чувств.
Только тогда Сидоров, наконец, понял, что та грязная «Нива» принадлежала здоровяку — похитителю. Когда ему не удалось украсть саму Эвелину, он забрал её дочь.
Глава 16. Внимание! Всем постам!
Молоденький, прыщавый охранник отвечал на вопросы Серёгина и Синицына неуверенно. Мялся, задумывался. Он нервничал, потому что ему заплатили, чтобы он пропустил одного человека без приглашения. Вчера бедняге позвонили домой, и кто-то загробным голосом изрёк:
— Молчи, или — капец…
Поэтому он боялся сознаться и отнекивался.
— Вы видели этого человека? — Серёгин показал ему распечатанный портрет подозреваемого.
— Там их много было… — промямлил охранник.
— Вы должны были пропускать их по одному, и у всех проверять приглашения, — напёр Пётр Иванович.
— Этот чувак закрыт толстой… — изворачивался охранник. — Я не могу его рассмотреть…
И тут у Петра Ивановича зазвонил телефон.
— Алё? — ответил Серёгин.
Звонил Сидоров.
— Пётр Иванович, приезжайте срочно, у меня здесь ЧП, — выкрикнул он.
— Что случилось, Петька? — спросил Синицын, увидев, как изменилось лицо Серёгина.
— Надо ехать, — выдавил Серёгин. — Там у Сидорова ЧП какое-то…
Когда Серёгин увидел развороченную квартиру Кораблинских, ему сделалось нехорошо.
— Я уже вызвал экспертов, — сказал Сидоров. — Надо снять отпечатки, и всё такое.
— Они будут что-то требовать, — сказал Синицын. — Эвелина Ростиславовна, придётся поставить в ваши телефоны жучки, чтобы прослушать разговор и засечь, откуда звонят.
— Делайте, что хотите… — произнесла Эвелина Кораблинская. — Только спасите мою Настеньку…
Пётр Иванович разослал ориентировку на «Ниву» похитителя. Потом с помощью художника из прокуратуры со слов Сидорова составили его фоторобот. К сожалению, в квартире Кораблинских эксперты не смогли найти следов преступника. Нашли только циничную записочку: на засаленном клочке бумаги круглым, «дебильным» почерком нацарапано: «Молчи, клуха, а то малявке — капут!». Увидев эту записочку, Эвелина Кораблинская побледнела.
— Это они, люди Рыжего. Тот, кто мне угрожал по телефону, обзывал меня «клухой».
— Надо позвонить Жорику, — предложил Сидоров, вертя в руках мобильный телефон.
— Какому Жорику? — не понял Пётр Иванович.
Сидоров рассказал про Жорика, и про записи голосов угрожавших, которые делал покойный майор Кораблинский. Хотя до полуночи ещё было далеко, Сидоров позвонил Жорику. Жорик не отвечал, естественно, но Сидоров снова звонил. Потому что телефон информатора был включен, только трубку никто не снимал.
Майор Синицын остался с Эвелиной Кораблинской — ждать, когда позвонит похититель, а Пётр Иванович и Сидоров поехали к себе в райотдел.
Пётр Иванович установил на свой компьютер программу «Пауэр Ди Ви Ди» и прослушивал записи. Угрозы, ругательства; ругательства, угрозы… «Пристрелю…», «Козёл…», «Не рой, мусор…». В общем, ничего ценного Серёгин пока не услышал.
