Михаил Март - Лифт в преисподнюю
Гена задумался. Только что о свадьбе мечтал, теперь смерть предлагают. Не успеют наши снять магнитные бомбы. Не дадут. Рубильник опустить проще. Что он может сделать?
— Хочешь еще идейку?
Гена поднял глаза и глянул на лощеную физиономию красавчика в белом костюме.
— Идейку?
— Конечно. Чтобы тебе крылья совсем-то не обрезать. Невесту ты себе тут присмотрел. Хорошая девчонка. Я тебе ее в качестве приза дам. Подарок. Может, и впрямь из вас хорошая семья получится?
— Ты русский? — спросил Геннадий.
— Был им когда-то. Очень давно.
— Вербуешь?
— Боже сохрани. Матросов не вербуют. Нам и офицеры-то не все нужны. Ну так решайся, паренек.
— Но она уж точно станет свидетелем.
— Ни в коем случае. Я обожаю спектакли. Вы заложники. Попали в плен. Вас повезут вдоль побережья на открытой машине. У белой башни сбежите. На берегу найдете шлюпку, а там пятьсот ярдов — и упретесь в борт французского линкора. Классический кинотрюк. Но у вас в стране такого кино еще не показывают.
— Ладно. Согласен. Но Таня ничего не должна понять.
— И даже героем тебя считать будет. Успех тебе обеспечен.
Бесфамильный еще не отдавал себе полного отчета в том, на что согласился. Голова шла кругом. В такие ситуации только книжные герои попадают, а как быть человеку, не понимающему событий, творящихся вокруг? Парню двадцать с лишним лет, что он может понимать.
Договор с сатаной был заключен, и душа продана. Бесфамильного и Дейкина вывели из кают одновременно, надели акваланги и скинули в воду. До борта крейсера они доплыли за десять минут. Рапортовали в один голос: «Судно обследовано, посторонних предметов не обнаружено, обстановка опасности не представляет».
Переодевшись, Бесфамильный и Дейкин были восстановлены в своей четверке и вновь отправились на берег за новой партией напуганных соотечественников.
3 часа 40 минут
Наконец Татьяна увидела его. Три ездки сделали катера после исчезновения Гены, и все время появлялись новые матросы. Ей уже показалось, будто он приснился или пригрезился. Ну не бывает же таких глаз у живых людей!
Увидев его, девушка воспряла духом. Он уже направлялся к ней, когда по рупору объявили: «Русские граждане из отсека «Б», оставьте свои вещи на местах и выходите на пирс через выходы «один», «два» и «три», где вас ждут двенадцать катеров».
Толпа, состоящая из двух сотен человек, рванулась к дверям, опрокидывая заграждения. Поднялся шум, визг, падали женщины, плакали дети, понять что-либо было невозможно. Чья-то сильная рука схватила Таню и выдернула из потока. Она увидела лишь военную форму цвета хаки, белую фуражку, черное лицо и тут же получила удар по голове. Сознание покинуло ее и свет померк.
У пирса действительно стояло двенадцать катеров, готовых отойти от причала. Места хватало всем, но, тем не менее, толчея продолжалась, и несколько человек упали в воду. Их втащили на борт.
К трапу крейсера вновь подошел катер с тем же чернокожим офицером. Командир выслушал его молча.
— Вы срочно должны покинуть фарватер и открыть путь для наших судов. Все ваши сограждане через пять минут взойдут на борт крейсера. В стране не осталось ни одного русского. Прошу вас выйти с территории наших вод в океан. Прощайте, капитан.
Неожиданный поворот событий выбил команду из колеи. Нужно принимать решение. К крейсеру один за другим подходили катера. Поток новых пассажиров тек ручьем вверх по трапу, заполняя палубу. К размещению такого количества народа сразу на корабле были не готовы. Возникла суета и неразбериха.
Паника на флоте страшнее пожара в трюмах. Командир крейсера отвечал за людей и не мог рисковать. Самым разумным было покинуть берега Забирии и уйти в нейтральные воды. Что он и сделал, как здравомыслящий человек и опытный моряк. Никто не знал, что трое русских граждан остались на берегу, а о магнитных минах и предположить не могли.
5 часов 15 минут
Таня очнулась и открыла глаза. Все вокруг расплывалось в тумане. Ощущение тепла на щеке показалось ей очень приятным и необычным. Она подняла руку и нащупала широкую мягкую ладонь, поддерживавшую ее голову. Туман постепенно рассеивался. Темное пятно начало приобретать отчетливые очертания, и девушка увидела сначала лицо, а потом синие глаза. Они смотрели на нее с неба. Какой дивный сон!
— Ты цела?
Голос пронзил ее мозг, она вздрогнула и окончательно пришла в себя.
Таня лежала на соломенной подстилке, а ее голова покоилась на коленях у Гены. Он сидел на земле, прислонившись к белой стене. Стена слева, стена справа… Они находились в каком-то курятнике без крыши. Закуток в пять-шесть квадратных метров, окруженный со всех сторон белым известняком в три метра высотой, с соломенным полом и единственной дверью. Солнце еще только всходило.
— Где мы? — тихо спросила девушка.
— Очевидно, в плену у повстанцев, — спокойно ответил Гена.
Она приподнялась и увидела еще одного матроса. Это был Дейкин.
— А где же все остальные?
— Нас схватили, когда началась паника. Я не знаю, сколько человек попали в заложники, но почти все переправились на крейсер. Корабль уже далеко.
— И что с нами будут делать?
— Трудно сказать. Но вряд ли мы в скором времени выберемся отсюда.
— Нас бросили?
— Этого не может быть. Просто не сразу заметили наше отсутствие. Беженцев, переправленных на корабль, огромное количество. Дисциплине гражданские люди не обучены. Если на борт взяли бы отару овец и раскидали по отсекам, и то было бы проще посчитать — по головам. А тут гомо сапиенс. Попробуй враз управиться с перепуганной толпой! Мне жаль нашего командира.
— А нас тебе не жаль? — Таня встала и уперлась маленькими кулачками в бока.
Гнев был ей к лицу. Теперь, сидя на полу, он видел ее в полный рост. Надо же, как природа постаралась. Девушка была не только красива, но и изящна. Глаз не оторвешь.
— Ну и что ты улыбаешься, Геночка?
— Я любуюсь тобой.
— Серьезно? Ты обещал, что мы сойдем на берег любимой Родины, и ты с охапкой роз, стоя на коленях, сделаешь мне предложение…
— Предложение я готов сделать и сейчас и встать на колени тоже. А Юрка нас обвенчает. Правда, церковных обрядов он не знает, но вперемешку с матерным и морским жаргоном сумеет пожелать нам счастья и долгих лет жизни.
— Долгих не получится. Нас по этим стенкам и размажут, сделав их красными.
— А вот отчаяние — первый признак капитуляции. Держись, подруга, прорвемся. Где наша не пропадала! — Генка вскочил на ноги. — Спляшем, что ли? Слабо сбацать «Яблочко», а, Танюха? Или, может, споем «Интернационал»? Комиссаром хочешь быть? Сцена маловата. А то бы сейчас разыграли «Оптимистическую трагедию»: «Ну, кто еще хочет комиссарского тела?!» Тебе бы маузер сейчас, а нам бы пулемета хватило. Всю колониальную Африку освободили бы от рабства! А, Юрка? Так, что ли?
— Сейчас тебе будет пессимистическая трагедия, любимый женишок, — тихо прошептала Таня, увидев открывающуюся дверь.
Чернокожий солдат поманил пленников рукой. Их вывели на улицу, посадили в открытый «джип» и повезли вдоль обрыва в неизвестном направлении. Кроме шофера, в кузове напротив пленников сидели два солдата с автоматами. Они занимали скамейку вдоль левого борта, а девушку с матросами посадили вдоль правого. Машина петляла по ухабистой дороге, подбрасывая пассажиров на каждой кочке. Ехали молча минут двадцать. За спиной простирался океан. Таня сидела между ребятами. Гена толкнул ее в бок и кивнул назад. Она оглянулась. Обрыв, берег, волны и тяжелый военный корабль, стоящий на рейде. Она присмотрелась и увидела реющий на ветру французский флаг.
— Передай Юрке два слова: «Ракеты, пуск!» Таня ничего не поняла, но передала.
Когда машина снизила скорость у виража, где стояла белая башня, Генка выкрикнул:
— Ракеты, пуск!
Оба матроса прижались спинами к борту и выбросили вперед ноги. Морские башмаки, как кувалды, ударили в грудь солдатам. Те и понять ничего не успели, как вылетели за борт на дорогу. Шофер даже не оглянулся. Он не был опасен, так как не имел оружия. Генка схватил Таню за руку и крикнул:
— Прыгаем!
Они соскочили с машины, кубарем скатились к краю отвесного склона, поднялись на ноги, и Геннадий дал новую команду:
— Вниз! Бегом!
Бежали, падали, скатывались, вставали, бежали, опять падали. Метров сто кручи одолели в секунды и оказались на мягком белом песке. С высоты обрыва раздались автоматные очереди, где-то рядом вздыбился песок.
— К шлюпкам!
У берега стояло с десяток баркасов и шлюпок. Одна из них была с веслами.
Морячки действовали, как по команде. И все-то у них получалось слаженно и ловко. Шлюпку вытолкнули в море и запрыгнули в нее. Теперь уже пули не могли их достать. Они слышали выстрелы, видели солдат, которые так и не решились прыгнуть с обрыва под откос, а лишь, присев на колено, старались попасть из автоматов в цель. Не попали!
