Брижит Обер - Лишняя душа
Сандрина Манкевич. Мелани Дюма. Натали Ропп.
Первая убита на рабочем месте, в мотеле.
Вторая убита в собственной машине на автостоянке.
Третья убита в собственном доме в отсутствие мужа.
Налицо прогрессирующее сближение с жертвами.
Но как он узнал об отъезде Луи Роппа? Он состоял с Натали в электронной переписке? Они флиртовали? Она сообщила ему: «Мой муж уезжает на несколько дней»?
Действительно ли она и Katwoman7 – это одно и то же лицо?
Да, совпадений достаточно: имя мужа, компьютер со стертой информацией, пришедшие мне сообщения…
И все же надо передать их Альваресу, успокоившись, он поймет, что это очень важно.
И все-таки: неужто Натали, столь несговорчивая и серьезная, бродила по Сети в облике фривольной и сластолюбивой Katwoman7?!
И спала с МЭНом, МЭНом-убийцей?
Погоди-погоди! Если Katwoman7 – это в самом деле Натали, то мне трудно поверить, что у нее и вправду были любовники. Фантазии, да.
Натали Ропп, несомненно, никогда не обманывала своего Лулу, это была всего лишь игра, трагическая игра, которая привела ее к тому, что она распахнула двери Волку!
Волк? Эльвира, прекрати повсюду отыскивать совпадения! Кстати, может, имел место взлом? Как сложно следить за расследованием издалека, не имея доступа к полной информации!
А где, интересно, этой ночью находился Симон?
Убийца орудовал в перчатках, маске и шапочке.
Как хирург.
Для вивисекции нет более практичного оснащения.
Доктор Симон здесь вообще ни при чем, моя дорогая, сколько можно повторять?!
Доктор Симон, ваша честь, каждый раз как бы случайно оказывается в кильватере убийцы, он даже оперировал главного подозреваемого, и он хорошо знал Натали Ропп; прежде чем перейти в психиатрию, она десять лет работала на нашем отделении, где трудится и упомянутый доктор!
Может, она тоже была его любовницей? Красивая, на вид весьма строгая женщина. Высокая, светловолосая, лощеная.
Горячая ванна. Мне необходим жар, тепло. Как хорошо в душистой воде. Добавить горячей. Закрыть глаза. Сконцентрироваться на цветных мыльных шариках, извергающих пузырьки, которые я ощущаю спиной и ягодицами. Охота за жестокими, наводящими страх и ужас видениями.
Черный экран.
Глубокий вдох. Наслаждаться распространяющимся нежным ароматом. Дышать.
Медленно.
Я задремала. О-ля-ля, я проспала по меньшей мере четверть часа, очнулась, когда остыла вода. Брр! Скорее под горячий душ. Ополоснуться, смыть маску, она высохла и стянула кожу…
Телефон наверху.
С физиономией, покрытой зеленой глиной, подскакиваю к камину.
Включается автоответчик. Низкий надтреснутый голос.
– Это Рене Моран. Вы говорите о происшествиях на первом этаже, так я проверил свое расписание. В понедельник к вам приходил вообще не я, а мой рабочий! Я поговорю с ним и, если что, всыплю, но…
– Месье Моран? Простите, я не слышал звонка, – говорит подключившийся Стивен.
Должно быть, он вернулся, пока я дремала в ванне. Я вся мокрая, замерзла, но я хочу дослушать.
– Так что вы говорите? – спрашивает Стивен.
– Я сказал, что в понедельник у вас был не я! – рявкнул Моран. – Так что скажите вашей жиличке, что я никак не мог рыться в ее белье или распивать ее коньяк, поняли?! Как только разберусь со своим работником, я вам перезвоню!
– Так, может, она ничего не выдумывает? – вставил Стивен (на сей раз я одобряю его действия).
– Может, и так, – нехотя признает Моран. – Подождем, что скажет парень.
– Вы что, не можете связаться с ним?
– По правде сказать, нет, он словно испарился. Обещал прийти на стройку и не явился, а его мобильник не отвечает! У него не абонемент, а карточка, и он вечно забывает пополнить счет, скотина!
– Сообщите мне, как только узнаете что-то новое, – просит Стивен.
– Д-да, я же говорю, пусть он только покажется, этот чертов Маню.
– Маню? – эхом повторяет Стивен. – А как фамилия?
– Равье. Эмманюэль Равье. Но почему вы спрашиваете о нем? Вы знакомы с ним?
– Может быть. А он какой с виду?
– Так ведь вы его видели, разве нет? Когда он заходил за ключами?
– Я уходил из дому и оставил ключи вместе с запиской в почтовом ящике.
Ах вот как, браво! А почему не под дверным ковриком?! Вот шляпа!
– Высокий брюнет, скорее тощий, с конским хвостом, – тем временем описывает Моран.
– Нет, это мне ни о чем не говорит, – замечает Стивен.
– Ладно, я вам перезвоню, – повторяет Моран, явно сдавший позиции.
– Хорошо, спасибо.
Извлекаю себя из камина и отправляюсь за сверхмягким белоснежным полотенцем.
Рабочего зовут Маню. Высокий, тощий, темноволосый – о чем это говорит? Конский хвост означает длинные, собранные в пучок волосы. Какова вероятность, что Маню, который рылся в моих вещах, мастурбировал у меня в ванной, и есть тот Маню, который только что прикончил и выпотрошил трех женщин?
Хе, ве-ро-ят-ность?
Простое совпадение и все?!
Ну да, все время какие-то совпадения. И вообще, Маню – это довольно распространенное уменьшительное имя, таких высоких брюнетов тоже полно, и потом фамилия этого Маню Равье, а не Ривера. Это должно разрушить мои подозрения. Разве что…
Равье – это полная анаграмма Риверы.
Ну почему этот придурок Стивен отреагировал так неопределенно: «Нет, это мне ни о чем не говорит»? А что он должен был сделать? Предъявить фотографию Маню с окровавленным топором в руках?! Это его нужно было выпотрошить!
Спокойнее, надо смыть маску, кожу совсем стянуло.
Ну во-от. На улице по-прежнему идет снег. Одеваюсь потеплее, черные бархатные брюки, короткий свитер с воротником под горло, простую нитку жемчуга, легкие черные кожаные теннисные туфли. Надо взглянуть, нет ли почты, и сходить купить газеты, чтобы войти в курс расследования, это должно быть в вечерке.
Журнальный киоск – налево, в восьмидесяти пяти шагах. Легко.
Но мне страшновато открыть дверь. Глупо, поскольку дверь, которая ведет в дом, всегда закрыта на засов, двойная страховка. Вперед, храбрись, моя девочка! Может, в почтовом ящике сотни писем от членов твоего фан-клуба.
Разрез 7
Кто-то пришел. Прикоснулся.
Посмотрел. Повсюду ее запах.
Отвратительный. Как тот, другой.
Как все. В моих пальцах стынет кровь.
Мои ледяные пальцы пылают.
Кожа моего лица растрескивается и опадает.
Я подбираю ее.
Я натягиваю ее на костяк. Я подстраиваю свою улыбку,
Чтобы она не походила на открытую рану,
Кишащую червями.
Они сейчас ее В-скрывают.
Вскрытие не нуждается в помощи.
Зашить. Залатать. Я хотел бы себя
Зашить, но дыра в затылке, через которую
Улетучивается моя душа, слишком велика,
Я только могу заткнуть ее комком их плоти,
Но ее надо все больше и больше,
Чтобы она не рассыпалась по полу,
Превратившись в маленькую кучку вязкой слизи.
Кто-то пришел. Извилины их взглядов как липкая слизь.
Глаза-нити, приклеенные к моему «Я», я вырву их,
Нет больше глаз, подсматривающих за мной,
Нет вовсе глаз, россыпь из их глаз засыпана снегом,
Падает ласковый снег.
Пойду ли я на похороны?
Глава 7
Понедельник, 23 января – после полудня
Два счета, три рекламы. Никаких личных писем. Сказать по правде, мне не от кого ждать писем. Со знакомыми людьми я переписываюсь с помощью мэйлов или перезваниваюсь. Да и сама я никогда никому не пишу. Не важно, я бы с удовольствием получила настоящее письмо, отправленное не моим налоговым инспектором, не мистером «Пицца с доставкой на дом» или обществом любителей игры на укулеле.
Повесив сушиться промокшую от снега парку, я плеснула себе коньяку. Да, «Мисс Буп», полдень, 23 января, уже наступил.
Как обычно, столкнулась со Стивеном, который поднимался к себе, забрав почту из своего ящика. Можно подумать, что он за мной шпионил! Я столкнулась с ним на лестнице, он застыл, так и не опустив ногу на ступеньку. Он пересказал мне свою беседу с мосье Мораном, все верно, по крайней мере, он не лгун. Спросила его, возможно ли, на его взгляд, совпадение между Маню – рабочим-вуайеристом и развратником Полоумным Маню – кровавым убийцей. Он откашлялся, поправил упавшую на лоб прядь волос, посмотрел себе под ноги и наконец выдавил что-то вроде: «Все же я бы удивился, если бы рабочий месье Морана оказался нашим пациентом, подозреваемым в убийстве!»
Будто если патер Моран посещал ту же церковь, что и Мамулечка, то эта святость неким духовным рикошетом распространяется на все его окружение! Тот, кто работает на моего друга, – мой друг! Вот болван, мне хотелось спустить его с лестницы! Он кротко смотрел на меня: лицо невыразительное, живости в глазах – что у вареного лангуста, эдакий чистенький разумный переросток, ему бы отправиться на работу в коротких штанишках, не иначе!
