Том Клэнси - Оперативный центр
«С днем рождения, Талое». Немногие вирусы были чуть более опасными, например вирус «Микеланджело», который стер всю информацию, записанную 6 марта, в день рождения великого художника. Но теперь Матт Столл столкнулся с чем-то новым, сложным, непонятным.., и очень опасным.
Катастрофа заинтриговала, удивила и смутила Столла – тем более что экраны всех мониторов загорелись мгновением раньше, чем он успел подключить аварийное питание.
Компьютеры ожили, зажужжали вентиляторы, на экранах оперативной системы появилась обычная контрольная программа, а из громкоговорителя, расположенного сбоку компьютера, в исполнении механического голоса донеслась песня Могучего Мышонка.
В кабинет Столла вошел Худ.
– Матти, у нас сейчас используются чужие программы?
– Нет, – мрачно ответил Столл.
– На какое время отключились компьютеры?
– На девятнадцать и восемьдесят восемь сотых секунды. Компьютер закончил оценку программы, и экран засветился голубым, приглашая к работе. Столл нажал клавиши F5 – Enter, чтобы проверить каталог файлов.
Худ оперся на спинку кресла Столла и перевел взгляд на экран.
– Все вернулось на свои места...
– Кажется, так. Вы что-нибудь потеряли?
– Не думаю. Багз успел все перевести в память. Хорошо, что все снова работает...
– Босс, я ничего не делал. Только сидел, потел и ругался.
– Вы хотите сказать, что вся компьютерная сеть включилась сама собой?
– Нет. Так она была запрограммирована.
– Но не вами.
– Не мной. – Столл покачал головой. – Этого не могло быть.
В двери показалась голова Лоуэлла Коффи.
– А у Амелии Мэри Эрхарт была карта, – сказал он. Столл был занят проверкой своего каталога и не обратил внимания на слова юриста. Все файлы были на месте. Он наугад выбрал один из них, и на экране не появилось слова «ошибка».
Столл почувствовал себя уверенней. По крайней мере сами файлы не были стерты.
– Вроде бы все в порядке. Во всяком случае вся информация сохранилась.
Толстые указательные пальцы Столла ловко забегали по клавишам. В свое время он создал программу «Сценарий наихудшего варианта» скорее шутки ради, но теперь она пригодилась. Столл торопливо вводил программу в сеть, чтобы хотя бы предварительно оценить состояние всех файлов сверху донизу. Более детальной проверкой с помощью секретной программы, дискета с которой хранилась в сейфе, придется заняться позже, но серьезные огрехи заметит и упрощенный «Сценарий наихудшего варианта».
Худ покусал губы.
– Когда вы здесь появились, Матти?
– Отметился в пять часов сорок одну минуту. Здесь был через две минуты.
– Кен Оган сообщил о чем-то необычном?
– Нет. Ночная смена была на удивление спокойной.
– Как океан, когда затонул «Титаник», – заметил Коффи. Худ, казалось, не слышал язвительного замечания.
– Но это не значит, что ничего не произошло во всем здании. В сеть можно проникнуть через любой компьютер.
– Конечно. И не обязательно сегодня. Это вполне могла быть мина замедленного действия, которую заложили давным-давно, задав ей время взрыва – сегодняшний день.
– Мина, – вслух рассуждал Худ. – Как в Сеуле.
– Не могло ли это отключение быть делом случая? – спросил Коффи. – Может быть, просто кто-то где-то нажал не на ту клавишу?
– Это практически исключено, – ответил Столл, не сводя глаз с экрана, на котором стали появляться результаты предварительной проверки. Компьютер смотрел, нет ли в существующих файлах искажений, команд, не совместимых с принятыми программами, или введенных «не во время». На экране беспрерывно мелькали цифры и буквы.
Худ пальцами побарабанил по спинке кресла.
– Если вы правы, значит, у нас завелся шпион.
– Понимаю.
– Сколько времени потребовалось бы злоумышленнику, чтобы написать программу, способную вывести из строя всю систему?
– Несколько часов или несколько дней – в зависимости от квалификации этого программиста-злоумышленника. Но программа не обязательно должна была создаваться здесь. Ее могли написать где угодно, а потом перенести к нам.
– Но мы постоянно проверяем...
– Мы ищем только то, что само бросается в глаза. Кстати, именно этим я сейчас и занимаюсь.
– Что само бросается в глаза? Нечто очевидное? Столл кивнул.
– Мы помечаем наши данные кодом, который вставляем через определенные интервалы – каждые двадцать секунд или каждые тридцать слов. Если кода на месте не оказывается, то мы тщательнее просматриваем все данные, чтобы убедиться, что они наши.
Худ похлопал Столла по плечу.
– Продолжайте проверку, Матти. Капля пота упала на ухо Столлу.
– О, я обязательно доведу дело до конца. Мне не нравится, когда меня надувают.
– Тем временем, Лоуэлл, распорядитесь, чтобы дежурный сотрудник охраны начал проверку всех видеозаписей, сделанных этой ночью на всех наших контрольных пунктах внутри этого здания и за его пределами. Мне нужно знать, кто пришел и ушел ночью. Пусть увеличат фотографии на удостоверениях и сверят их с теми, что хранятся у нас – нужно убедиться, что все они подлинные. Поручите это Аликасу, у него очень зоркий глаз. Если он не найдет ничего подозрительного, пусть проверит все за вчерашний день, потом за позавчерашний.
Коффи поиграл университетским перстнем.
– На это потребуется время.
– Понимаю. Но нам нанесли удар исподтишка, и я хотел бы знать, кто это сделал.
Худ и Коффи ушли, и в кабинет Столла почти тут же вкатился Боб Херберт. Как обычно, тридцативосьмилетний офицер разведки был возмущен до глубины души – на этот раз на десять процентов из-за того, что дела в центре шли не так гладко, как ему бы хотелось, а на девяносто – из-за бомбежки, которая навечно приковала его к инвалидной коляске.
– Ну и что у нас получается, юный гений? Есть свежие идеи? В голосе Херберта еще чувствовалась удаль миссисипского юноши, но ее уже почти заглушили требовательный тон, выработавшийся после десяти лет службы в ЦРУ, и непреходящая горечь воспоминаний о бомбардировке посольства США в Бейруте в 1985 году, после которой он стал калекой.
– Я проверяю степень и тип проникновения в нашу сеть, – объяснил Столл и плотно сжал губы, чтобы не добавить: «старый зануда». Так могли называть Херберта только Худ и Роджерс, но больше никто и уж, разумеется, не тот, кто никогда не носил военной формы, в ноябре голосовал за либералов и тем не менее имел в Оперативном центре не меньший вес, чем сам Херберт.
– Так вот, юный гений, может быть, вам станет чуть легче, если вы узнаете, что не только нам надавали по морде.
– Кому еще?
– В Министерстве обороны часть компьютеров тоже отключилась...
– На двадцать секунд? Херберт кивнул.
– И в ЦРУ.
– Какие компьютеры?
– В секторах по контролю над кризисными ситуациями. Все компьютеры, которые мы снабжаем данными.
– Черт...
– Вот именно, молодой человек. Мы переполошили многих, и они теперь хотят найти козла отпущения.
– Черт! – повторил Столл и повернулся к экрану, на котором замерли первые колонки цифр.
– Первая директория чиста, – пропел Могучий Мышонок. – Перехожу к следующей.
– Я не говорю, что вы в чем-то виноваты, – продолжал Херберт. – Я бы не стал мутить воду, если бы хорошие парни не тормошили меня каждую минуту. Но вы мне нужны, чтобы получить кое-какую информацию из Национального бюро аэрофотосъемки.
– Пока система работает в режиме диагностики, это невозможно. Я могу выйти из программы только после окончания проверки.
– Это я знаю, – проворчал Херберт, – мне объяснил ваш помощник. Я и прикатил сюда, чтобы составить вам компанию и дождаться, когда эта чертова система снова станет работоспособной и даст мне нужные сведения.
– Сведения какого рода?
– Мне нужно знать, что происходит в Северной Корее. Мы получили в подарок кучу мертвецов, на которых, похоже, стоит штамп «СДЕЛАНО В КНДР», наш самолет с отрядом «Страйкер» летит к черту на рога, а президент хочет понять, чем там занимается коммунистическая армия, в каком состоянии находятся ракеты, нет ли чего нового на заводах по переработке радиоактивных материалов и все такое прочее. Получить такие данные без спутников невозможно, а...
– Понимаю. Здесь вам без компьютеров не обойтись.
– Вторая директория чиста, – сообщил Могучий Мышонок. – Перехожу к ..
– Отменяю, – сказал Матт и отключил программу. Стуча клавишами, он вышел в программу DOS, ввел кодовое слово для прямой связи с Национальным бюро аэрофотосъемки, потом сложил руки и стал ждать, моля Бога, чтобы тот, кто проник в программное обеспечение компьютерной сети, сделал это не через линию телефонной связи.
Глава 26
Вторник, 7 часов 45 минут, Национальное бюро аэрофотосъемки
Это был один из секретнейших и наиболее тщательно охраняемых отделов в одной из самых скрытных организаций мира.
В Пентагоне Национальное бюро аэрофотосъемки занимало сравнительно небольшую комнату без потолочного освещения. Достаточно освещения давали сто компьютеров, расположенных, как в центре управления НАСА, десятью ровными рядами. Сто недремлющих глаз смотрели из космоса на Землю, и каждый из них передавал в бюро в реальном масштабе времени шестьдесят семь черно-белых изображений различной степени увеличения в минуту. Время регистрации каждого изображения записывалось с точностью до сотой доли секунды, так что, сравнивая несколько последовательно сделанных снимков или учитывая другие данные, например сейсмологические, бюро могло определить скорость ракеты или мощность ядерного взрыва, произведенного в любой точке земного шара.
