Вера Каспери - Беллилия
— Пожалуйста, не злись на меня. Я умру, если ты отвернешься от меня.
— Зачем ты все время это повторяешь, Беллилия? Никто против тебя ничего не имеет.
— Люди болтают за моей спиной. Ты просто этого не знаешь. Они стараются настроить тебя против меня.
— Полный абсурд. Какие люди? К тому же никто не может настроить меня против тебя. Ты моя жена, и я очень тебя люблю. Но не могу не испытывать боль и огорчение, когда ты лжешь мне.
Она сменила тему:
— Посмотри на реку, какая черная вода по сравнению со снегом. Она никогда не замерзает?
— Здесь — нет. Здесь очень сильное течение. А там, пониже, у мельницы, лед уже должен быть крепким. Когда ты совсем поправишься от простуды, я научу тебя кататься на коньках.
— А когда растает снег?
— Не раньше чем через несколько недель, если, конечно, не наступит ранняя оттепель.
— Значит, мы все это время так и будем сидеть здесь засыпанные снегом?
— Нет, что ты. Наверное, уже начали расчищать дороги. Должно быть, много навалило снегу и на город.
— Может, они до нас так и не доберутся.
— Если не доберутся, я перестану платить налоги. Эту дорогу всегда расчищают. Она пересекает главное шоссе.
— А что с проселочными дорогами? Их тоже расчищают?
— Нет, просто дожидаются, пока природа не сделает свое дело.
— Значит, Бен будет надолго завален снегом, так ведь?
Чарли кивнул. Беллилия даже не стала скрывать свою радость.
Она хотела встать с постели, но Чарли настоял, чтобы она полежала еще один день. Все утро он работал так же энергично, как работают уборщицы, получающие двадцать пять центов в час. Беллилия несколько раз звала его к себе, умоляя хоть немного передохнуть, но он получал удовольствие от своего труда. Физическая работа отвлекала от раздумий, и к двенадцати часам он чувствовал себя сильным и безмозглым, как профессиональный спортсмен.
— С сегодняшнего дня, — начал он, подавая Беллилии поднос с ланчем, — я не буду испытывать никакого сочувствия к женщинам, которые жалуются на тяжелую домашнюю работу. Насколько же работа руками приятнее работы мозговыми клетками.
Беллилия рассмеялась. Она сидела, опершись спиной на подушки, и выглядела очень хорошенькой в своей розовой ночной пижаме. Все, что ей принес Чарли, она съела до последней крошки и долго благодарила его за доброту и внимание. Чарли принес снизу дрова и разжег огонь в камине.
— Какой же ты хороший, золотце мое. Слишком замечательный для любой женщины. Я никогда не думала, что мужчина может быть таким хорошим.
— Звучит так, будто ты не очень доверяла мужчинам.
— Мужчины отвратительны.
— Моя дорогая детка, это очень горькие слова.
— Ты не знаешь, Чарли. Таких людей, как ты, нет на свете. Мужчины ужасны. Ты сделан не по шаблону.
— Тебе очень не повезло в жизни. Встретила несколько плохих мужчин, и презираешь весь мужской пол. А большинство мужчин довольно порядочные люди.
— Нет! Нет! Ты ничего не знаешь. Они отвратительны! Они — звери!
Чарли был шокирован ее злобным выкриком. Он вспомнил некоторые истории, которые она ему рассказывала, и ему стало ее жаль: она страдала, когда была совсем юной, и уже тогда потеряла веру в порядочность людей. Этим объяснялись ее предрассудки и разбалансированные эмоции. Поскольку внешне она была пухленькой и лучезарной, он считал ее здоровой женщиной и только сейчас увидел в ней хрупкое существо, чье здоровье может быть восстановлено лишь постоянной любовью и нежностью. Она должна научиться безоговорочно доверять своему мужу, говорить ему одну правду и избавиться от ненависти и горечи.
Чувствуя себя скорее отцом, чем мужем, он наклонился и поцеловал ее в лоб. Ее руки обвились вокруг его шеи, она судорожно притянула Чарли к себе и стала целовать его рот, подбородок, щеки.
Чарли оставался с ней, пока она не заснула, сжимая все еще горячей рукой его руку. Осторожно разогнув ее пальцы, он высвободился, подтянул повыше одеяло и тихо вышел из комнаты.
Крашенные помадой губы оставили на его щеке следы в форме полумесяца.
Он вымыл тарелки и поставил их на полку. Потом пошел в свою «берлогу» и наполнил трубку табаком. Переставляя кресло ближе к окну, решил: хватит ему беспокоиться за Беллилию. Если он будет проявлять терпение и сочувствие, она постепенно начнет доверять ему. Лучше узнать о ее грехах… или о глупых поступках… через добровольное признание, чем силой вытягивать из нее правду. Он был уверен, что, если искать зло самому, оно окажется намного страшнее, поэтому лучше узнать истину более мягким способом. Чарли расположился поудобнее, вытянул ноги и с удовольствием стал попыхивать трубкой.
В окне появилась какая-то тень.
Чарли вскочил.
Тень прошла мимо окна и завернула за угол дома к входной двери. Это был Бен Чейни, который спустился с горы на снегоходах.
Раздался звонок в дверь.
— Как у вас дела? — спросил Бен и наклонился, упираясь в стену, чтобы отстегнуть снегоходы. На нем было обычное городское пальто с бархатным воротником, на голове котелок, на шее шерстяной шарф.
— А как у вас? — спросил Чарли.
— Удалось выжить. Трудно поверить, что мы всего в шестидесяти милях от Джеральд-сквер, правда? Я чувствую себя эскимосом. — Он поднял голову, изучая выражение лица Чарли. Ничего особенного не обнаружив, продолжал: — Поверь мне, если бы я был эскимосом, последний человек, кого я хотел бы принять в своем и́глу, была бы Ханна. Мне известны теперь семейные обстоятельства всех и каждого, вплоть до самого незначительного и неинтересного обитателя этой округи. Не пригласишь меня в дом?
— Входи.
Глаза Бена внимательно осматривали холл и лестницу наверх, но, прежде чем последовать за Чарли в его кабинет, он заглянул в гостиную.
— Я пробовал позвонить вам, но мой провод поврежден.
— Наш тоже.
— Проклятое невезение. Я не смог получить никакой вести от моего друга. Он где-то на пути ко мне. Человек из Сент-Пола. Ты знаешь, все железнодорожные пути блокированы.
— Возможно.
— В Нью-Йорк уж точно, но я не уверен, что он мог добраться так далеко. Не сомневаюсь, застрял где-нибудь в Итаке или Рочестере. — Бен стоял у радиатора и потирал руки.
— Тебе холодно? — спросил Чарли. — Не хочешь что-нибудь выпить?
— Неплохая мысль. Глоток сидра будет в самый раз. — Он последовал за Чарли в столовую, продолжая потирать руки. — А почему ты не восхищаешься моими снегоходами?
Чарли достал графин с сидром, поставил его на поднос вместе с одним стаканом и вернулся с гостем в свой кабинет.
— Я и не думал, что ты умеешь на них ходить.
— А я и не умел. Когда я уже совсем потерял надежду на спасателей и приготовился медленно умирать от скуки, появились сыновья Эйсы Килли на своих снегоходах и принесли пару для меня.
— Ты быстро научился.
— Сначала я спотыкался, но ребята дали мне несколько советов, и вот я здесь, без единой сломанной кости.
Бен искренне веселился и громко смеялся. Избавление от заточения в собственном доме и от компании Ханны явно подняло его дух.
— За твое здоровье, Хорст. А ты не пьешь?
— Не хочется, — буркнул Чарли. Он не имел никакого желания пить с Беном Чейни.
— Что ж, твое здоровье! — Бен одним глотком выпил свой сидр. — А как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — равнодушно ответил Чарли.
— А Беллилия?
— Не очень хорошо.
— Сожалею. А что с ней?
— Сильно простудилась. Лихорадка и высокая температура. Что-то похожее на грипп.
— Очень плохо. Доктора вызывали?
— А как он сюда доберется?
Бен засмеялся.
— Да-а, я все-таки городской человек, как видишь. Ну что ж, зато я получил теперь некоторый опыт сельской жизни. Хорошо, что нашел здесь тебя, Чарли.
Пока Бен говорил, перепрыгивая с одной темы на другую, он внимательно все вокруг рассматривал. Ни один дюйм комнаты не избежал его тщательного осмотра. До этого Чарли верил, что такая привычка к наблюдению определена интересом художника к объемным формам и к плоскостям, но теперь он не сомневался, что это означает чрезмерный интерес к Беллилии и ко всему, что ее окружает. Несмотря на свою растущую неприязнь к Бену, Чарли признавал, что его жизненная энергия, подтянутость, правильные, мужественные черты лица — те качества, которые привлекают женщин.
Все это сердило Чарли. Он с неприязнью смотрел на Бена, который уселся в его кресло, свободно растянулся в нем и стал играть ножом для разрезания бумаги дедушки Чарли.
— Что ты устроил моей жене? Что сделало ее такой несчастной? — потребовал ответа Чарли.
Вопросы ошарашили Бена. Он поймал взгляд Чарли, и выражение его лица сразу же изменилось, но спокойные глаза скрывали его чувства, и он ответил:
