Марк Биллингем - Погребённые заживо
— Спасибо, что предупредили, — тон, которым это было сказано, явно противоречил словам. По мнению Торна, это следовало сделать полчаса назад.
— Я предупреждаю вас сейчас, поэтому незачем злиться.
— Думаете, Хигнетт получил втык от начальства?
— Определенно — ответила Портер. — И я не удивлюсь, если об этом настойчиво попросил Тони Маллен. Все ополчились на беднягу.
— Он еще здесь?
— Вернулся в отдел.
— Правильно сделал, — согласился Торн. И он не шутил. Барри Хигнетту как руководителю пристало находиться поближе к управлению. Там он мог «держать руку на пульсе», мог связаться с любым сотрудником и одновременно находился в пределах досягаемости начальства. Последним совсем не следовало пренебрегать — тем более что на этот раз начальство нервничало несколько больше, чем обычно.
Портер замедлила шаг у шикарной новостройки. На плакате, висевшем у ворот, были изображены бассейн, сауна и придомовые магазины.
— Вот от такого я бы не отказалась, — сказала она. — Моя квартира — настоящая дыра.
— Здесь когда-то была фабрика «Брайант энд Мей», — заметил Торн, вглядываясь через ворота внутрь. — Та, на которой вспыхнула «спичечная» забастовка.
Портер покачала головой — она об этом не слышала.
— В конце девятнадцатого века, — Торн кивнул на здание, — здешние работницы устроили забастовку, требуя повышения зарплаты и улучшения условий труда. Забастовка отозвалась эхом по всей стране. В каком-то смысле она положила начало, зажгла профсоюзное движение.
— Ну да, они чиркнули спичкой.
Мысли Торна были уже далеко, и он не оценил шутки. Он повернулся и указал на Боу-роуд, как настоящий гид.
— Вон там — первый предвыборный штаб Сильвии Панкхерст. «Женщинам — право голоса!» и тому подобные лозунги. — Торн старался говорить серьезно, но не сдержал улыбки. — И посмотрите, до чего мы дожили!
— Ждете аплодисментов? — Портер замедлила шаг, но все равно налетела на Торна, отпрянула и пошла дальше.
— Ну и которая из квартир нам нужна?
Не успел ее мобильный телефон зазвонить, как Портер уже нажала на клавишу. Торну послышалось что-то знакомое в мелодии звонка, но отрывок был слишком коротким, чтобы он смог ее узнать.
Когда Портер закончила разговор, они отправились назад — к квартире Конрада Аллена.
— Похоже, вы получили ту помощь, которую ждали, — заметил Торн.
— В соседней квартире проживает женщина — наша пылкая почитательница. Пару недель назад грабители взломали ее входную дверь, и, очевидно, полиция ей очень помогла. Один из технических экспертов уже у нее, устанавливает какие-то устройства.
— Думаете, они в квартире? — спросил Торн.
По взгляду Портер было видно, что она не имеет об этом ни малейшего понятия.
— Сейчас увидим. Самое время.
После этого они едва перекинулись парой фраз. Они просто взяли ноги в руки и бегом обогнули грузовик, который все еще пытался сдать назад.
Энди Стоун взял все формальности на себя. Представился, помахал «корочкой».
В ответ — обворожительная улыбка. Китсон гадала, сколько ему еще осталось улыбаться.
— Мы уже отвечали на вопросы, — сказал Адриан Фаррелл. — Вчера после занятий с нами уже беседовали полицейские.
Китсон шагнула вперед, ее лицо тоже озарила вполне приличная улыбка.
— Мы не по поводу Люка Маллена, — сказала она. — Мы расследуем другое дело.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВСЕ О САМООБЛАДАНИИ
ПЯТНИЦА
Люк
Раньше, когда он просыпался, когда выходил из забытья, все происходило ужасающе медленно. Как будто всплываешь на поверхность, пробивая толщу воды, плотную, как стекло. Вроде бы видишь, что происходит по ту сторону, но не хватает сил сделать рывок и быстро достичь поверхности. Но на этот раз, когда он проснулся, казалось, между сном и явью прошла всего секунда — как только он открыл глаза, тут же стал слышать каждый звук, у него заработали все органы чувств. Он ощущал, как скакнуло давление.
И тут же услышал крики. И грохот оттого, что в соседней комнате что-то разбилось. Они ссорились. Он и раньше пару раз слышал, как они ссорились, но эта ссора, похоже, переросла в настоящий скандал — он понял, почему так внезапно проснулся. Что-то внутри его мозга щелкнуло, таинственный инстинкт выживания, который никогда не отключается, разбудил его. Мелькнула мысль: а что, если это его шанс?
Когда он только открыл глаза, то, как обычно, сразу не разобрал: день за окном или ночь. Шторы были плотно задернуты. Но практически впервые за все время он был в комнате один, руки свободны, поэтому спустя минуту-другую он поднялся с матраса, небрежно брошенного на пол, пробрался к окну и чуть-чуть раздвинул занавески. За окном было темно, но в доме напротив он заметил несколько светящихся окон и мерцание телевизоров. Он почти не сомневался, что наступил вечер.
Стараясь не дышать, он стоял как вкопанный посреди комнаты, прислушиваясь к крикам в глубине коридора.
Еще во время своих первых походов в туалет он нарисовал в уме план всей квартиры. Планировка квартиры не отличалась сложностью, а у него была прекрасная зрительная память.
Ему, к примеру, не составляло труда перенести любую схему в компьютер и посмотреть, как все между собой соединено. Он знал, что, выйдя из этой комнаты и повернув налево, должен будет преодолеть еще две двери — и окажется на улице. Он знал это, потому что еще в первый день постарался пробиться через одну из них — именно тогда они стали делать ему уколы еще чаще. Если повернуть направо — дело в шляпе, но он помнил, что тогда ему придется незаметно проскользнуть мимо их комнаты; и все равно между ним и волей останется еще одна запертая на замок дверь. Но он был почти уверен, что есть еще один путь через кухню — старомодный черный вход, какой был у его бабушки. Когда его заносили в квартиру, он находился, считай, в «отключке», но припоминал гул шагов по металлическим ступеням.
Сколько дней уже прошло?
Раз пять после пробуждения он говорил себе: вот он — его шанс убежать прямо сейчас, пока им не до него. Надо только решиться и попробовать проскользнуть мимо них, пока они кричат и швыряют друг в друга посуду и вещи. И раз пять он шел на попятный, обзывал себя проклятым трусишкой, который в темноте дрожит от страха и писается в штанишки — как бы чего не вышло.
Когда кричать перестали, он почувствовал, что ноги несут его из комнаты и он поворачивает направо. Он ясно представлял себе план квартиры, кровь пульсировала в висках — он превратился в крошечную светящуюся точечку, которая медленно скользила по темной линии, когда он осторожно крался по коридору, вжимаясь в стену и стараясь двигаться бесшумно. Но, вероятно, он не настолько хорошо проснулся, как думал, потому что внезапно все померкло перед глазами, когда он заглянул в распахнутую дверь спальни. Когда увидел Конрада и Аманду.
Когда заметил нож и нагнулся, чтобы его поднять.
С этого момента картинка стала смазанной и неясной: всякий раз, когда он вспоминал тот ад, всякий раз, когда приходил в себя в этом, аду, перед глазами у него мелькали яркие цветные пятна, сменявшиеся мраком полного отупения.
Память возвращалась урывками, болезненными вспышками.
Отчетливые вспышки, наподобие кадров из фильмов ужасов, когда силы на исходе, а глупая героиня зажигает спичку и видит лицо убийцы, бегущего к двери, слышит, как бешено стучит его сердце. Свист дыхания. Женское лицо в окне дома, мимо которого он проносился.
И осязаемое воспоминание о теплой, влажной луже крови.
Глава восьмая
Торн стоял в халате у окна и, вглядываясь в предрассветную мглу сада, пил чай. Ему на глаза попалась банка из-под пива, которую он вчера забыл выбросить. Потом он уловил какое-то движение в саду и задержался у окна, чтобы разглядеть, в чем там дело.
В углу сада, за одним из цветочных горшков, недавно приобретенных Торном, что-то грызла, старательно разрывая когтями, лисица. Он гадал: может, это белка или птенец, но потом решил, что, вероятнее всего, это старая упаковка из-под гамбургера или жареного цыпленка. Не оборачиваясь, он тихонько позвал Элвиса и немного успокоился, когда почувствовал у своей ноги влажную морду кота.
Он стоял не двигаясь, обхватив чашку обеими руками, и старался не думать о том, что скажет Рассел Бригсток, когда они встретятся где-то через час. А ведь непременно скажет… Том старался думать о мальчишке и не думать о найденных телах, но первое было неотделимо от второго. К настоящему моменту уже были получены результаты дактилоскопии отпечатков на рукояти ножа и анализа крови. И сейчас не такой уж бредовой стала казаться мысль, которую шепотом озвучил кто-то еще вчера на месте преступления. Она переросла в настоящую версию. Торн, правда, более правдоподобным считал свое, абсолютно отличное от этого, но такое же странное, предположение. Объяснить его было ох как не легко.
