Лиз Коли - Красотка 13
Энджи прикоснулась к хрустящей желтоватой станице. Ее бледные руки покрылись гусиной кожей. Мама, оказывается, сохранила все газетные статьи, в которых писали о ней. Энджи почувствовала, что у нее подкашиваются ноги, а в низу живота разливается неприятный холодок. Однако она все-таки перевернула страницу, и…
Страница 3. Семнадцатое августа: «Отряд скаутов посетил поминальный молебен, который был отслужен в память о пропавшей девочке». На цветном фото, помещенном рядом со статьей, она увидела печальные лица Ливви, Кейти и миссис Велс, освещенные пламенем свечей, которые они держали в руках. Сзади в темноте были только неясные, расплывчатые светящиеся точки. Их было очень много.
Страница 4. Пятнадцатое сентября: «Продолжаются поиски пропавшей девочки. Отряд горных спасателей из Сан-Димас поднимается еще выше в горы, чтобы начать широкомасштабную поисковую операцию. Назначено вознаграждение за любую информацию, касающуюся этого случая».
Страница 5. Двадцать второе ноября: «След остывает в прямом смысле этого слова — в горах Сан-Габриел в этом году очень рано выпал снег. Спасательный отряд прекратил поиски пропавшей девочки». Вот это да! Ее искали больше трех месяцев, а только потом поиски прекратили. Приблизительно сто дней.
Страница 6. Четвертое декабря: «В школе Флинтриджа устроили вечер памяти, посвященный пропавшей ученице». Энджи прочитала статью о том, какие речи там произносились и какие песни пели, с каким-то странным чувством: ей казалось, что все это написано не о ней, а о ком-то другом. Потом она еще некоторое время рассматривала фотографии, пытаясь найти на них знакомые лица учителей, родителей и друзей.
Страница 17. Третье августа: «Годовщина со дня исчезновения Анжелы Чепмен. В этот день в школе Ла Каньяда Флинтридж объявлен траур».
Дрожащими руками Энджи переворачивала оставшиеся листы, читая каждую пожелтевшую, выцветшую страницу, до тех пор пока не…
Страница 22. Газетных вырезок здесь не было, а имелась только одна красивая фотография. Деревья с оранжево-красными листьями, растущие в центре поляны, образовывали красивую дугу. Вдалеке были видны серо-белые прямоугольники, что придавало всему пейзажу несколько нереальный, фантастический вид. На переднем плане красовался цветочный горшок с белыми хризантемами. Что эта фотография делает в альбоме с газетными вырезками?
Энджи задумалась, сощурившись. Что это значит, мама? Какое-то поле? И… Она почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это кладбище? Сомнений быть не могло, это оно. На последней странице альбома наклеена фотография могилы. О боже! Это же ее могила!
О боже мой, о господи! Она почувствовала, как сжимается горло, и поняла, что сейчас расплачется. Теперь Энджи знала, что родители все-таки смирились с тем, что ее никогда не найдут, и поверили в то, что она мертва, хотя мама пыталась убедить ее в обратном. Они остановили поисковые работы и объявили ее мертвой. И надо же такому случиться! Она неожиданно вернулась, причинив им столько беспокойства, когда они уже начали новую жизнь без нее и в этой их жизни все уже было распланировано!
Дрожащими руками она положила альбом на место, открыла дверь и, словно зомби, ничего не видя и не слыша, медленно побрела в свою комнату. Как живой мертвец. Да, это как раз про нее.
Она вспомнила о письме, которое оставила ей Девочка-скаут, и о том, что хотела показать его матери. Какая же она идиотка! Ей действительно придется одной разбираться во всей этой странной истории.
Эту колыбельную Энджи часто пела бабушка, когда она была совсем маленькой. «Все милые маленькие лошадки, вороные и гнедые, пятнистые и серые». Энджи тогда еще не все слова понимала. Например, что значит «пятнистые»? Это все равно что в яблоках? Однако, несмотря на это, мотив песенки она запомнила на долгие годы.
Он звучал в ее голове, пока она ждала приезда бабушки, бесконечно повторяя припев. «Тише, тише, баю-бай. Не плачь и поскорее, крошка, засыпай». Странные слова. Эта навязчивая мелодия еще больше испортила ей настроение. Однако Энджи так и не заплакала.
Услышав внизу громкие и радостные голоса, она моментально повеселела. Она узнала голос бабушки. Все родственники наперебой повторяли ее имя.
— Я иду! — крикнула Энджи. Она пригладила руками волосы, но в зеркало смотреться не стала. То, что она там видела, ей по-прежнему казалось странным.
— Спускайся к нам, дорогая! — крикнула бабушка. Она стояла у подножия лестницы, уперев руки в бока. — Неужели ты не хочешь обнять меня?
Энджи бросилась к ней и обвила обеими руками ее шею. От бабушки по-прежнему пахло лавандовым мылом, и это несказанно обрадовало Энджи.
Они долго обнимались, а потом бабушка, отстранившись на расстояние вытянутой руки, смерила ее оценивающим взглядом.
— Что же, мне кажется, что за то время, пока мы с тобой не виделись, я усохла сантиметров приблизительно на пять, — сказала она. — У меня появилось несколько новых морщин и седых волосков. А ты осталась такой же красоткой, как и была.
— Это точно, — произнес незнакомый мужской голос. — Такая же красивая. Ты обнимешь своего любимого модю?
Подняв голову, Энджи посмотрела на говорившего. Коротко остриженные волосы. Массивная нижняя челюсть. Незнакомое лицо сначала было каким-то расплывчатым, потом его очертания стали более четкими. Она прищурилась. Когда же она в последний раз видела модю Билла? Ему едва исполнилось восемнадцать, когда он ушел в армию. Энджи тогда было десять лет. Ей казалось, что с тех пор прошло три года, а на самом деле целых шесть лет. И за эти годы он из щуплого юноши превратился в крепкого, мускулистого парня.
Энджи попыталась представить вместо юноши, который сейчас смотрел на нее с нескрываемым любопытством, того модю. Он подошел к Энджи и, обняв ее обеими руками, которые стали больше и сильнее, чем те, которые она помнила, прижал к своей мускулистой груди.
— Вы только посмотрите, как она выросла! — воскликнул он, прижавшись губами к ее волосам.
Его тело было горячим, и от него пахло мужским одеколоном с пряным ароматом. Он погладил ее по спине, и она вздрогнула.
В ее голове снова зазвучала тихая мелодия колыбельной «Все милые маленькие лошадки», и высокий детский голосок пропел ей в самое ухо:
— Тише, тише, баю-бай, не плачь и поскорее, крошка, засыпай.
Откуда-то издалека раздался мамин голос:
— Обед готов! Я накрыла стол на кухне.
— Пойду разолью напитки, — сказала бабушка, уходя. — Надеюсь, все успели проголодаться?
— Я просто умираю от голода! — отозвался модя Билл, и Энджи услышала глухой рокот в его груди.
Приподняв пальцами подбородок Энджи и разглядывая ее лицо, он сказал:
— Ты действительно похорошела.
Он прикоснулся пальцем к кончику ее носа. Второй рукой он по-прежнему прижимал ее к себе. В улыбке пополз вверх один уголок его рта. Что-то в этой улыбке было такое…
Энджи почувствовала, как, без всякой на то причины, лихорадочно забилось ее сердце. Она попыталась высвободиться из его объятий, но он не отпускал ее.
— Все… все уже пошли в… — заикаясь, пробормотала она, указав рукой в сторону кухни.
Он приложил палец к ее губам:
— Ш-ш-ш! Об этом никому нельзя говорить.
Модя Билл подмигнул ей. Так, словно это была шутка, которую знали только он и она. Его глаза как-то по-особенному заблестели, и в этом блеске Энджи почудилось что-то знакомое, а потом его лицо стало расплывчатым, закружилось, словно в водовороте, потемнело и вплотную приблизилось к ее лицу. У Энджи задрожали колени. Она едва дышала. Сильные руки крепко сжали ее.
Потом она услышала голос какой-то маленькой девочки:
— Скорее прячься, Энджи!
Энджи повернула голову, пытаясь увидеть ту, которая произнесла эти слова, но было слишком темно, и она ничего не смогла разглядеть. Что-то случилось с ее глазами. Энджи закрыла их и потерла веки. И вдруг она услышала оглушающий топот. Топот копыт. Перед ней предстал образ маленькой девочки с длинными светлыми волосами, уносящейся куда-то вдаль. Эта маленькая девочка скакала верхом на огромной гнедой лошади.
— Вернись! — взмолилась Энджи. — Скажи, кто ты?
Сквозь громкий топот копыт до нее донесся детский голосок:
— Не могу. Я дала слово молчать.
Открылась парадная дверь дома. Топот копыт стих. Энджи резко открыла глаза и вздохнула с облегчением. Во рту ощущался вкус шоколадного мороженого.
— Как все-таки замечательно, что они смогли к нам приехать! — сказала мама.
Оглядевшись, Энджи поняла, что, кроме них с мамой, в комнате больше никого нет.
— Что? Они уже уехали?
— Я понимаю: время летит невероятно быстро! — Мама широко улыбнулась. — Так как бабушка помогла мне помыть посуду после ужина, пока вы с Биллом гуляли, мы с тобой теперь можем проваляться весь вечер на диване, задрав ноги.
