Александр Афанасьев - Транзит из ада
Этот чудовищных размеров (высота сто десять метров) гостиничный комплекс на момент его закладки должен был стать крупнейшим в мире, его строительство шло с прямого указания Леонида Ильича Брежнева, уроженца этих мест. Здесь планировался комплекс управделами ЦК КПСС для проведения партийных съездов и конференций. Под этот проект намыли берег, комплекс оснащался собственным бассейном, причалом, несколькими ресторанами, кинотеатром и выставочными залами. Технология, по которой строили здание, тоже уникальна: конструкция держится на сердечнике – одной-единственной колонне, проходящей через все здание сверху вниз – эта колонна выполнена из танковой броневой стали диаметром сорок сантиметров.
После смерти Леонида Ильича деньги на проект выделять перестали, Киев спихнул стройку на местный бюджет, но здание продолжали строить все восьмидесятые и к их концу наконец достроили. Оно было готово на восемьдесят процентов, уже подвели коммуникации – оставались внутренняя отделка и мебель. Но УССР стала независимой Украиной, строительство почти достроенной своеобразной гостиницы остановили, а за девяностые растащили все, что можно было растащить. Здание не законсервировали как полагается: в результате весь внутренний каркас жесткости, сделанный из стали, проржавел, и конструкция стала опасной. В двухтысячном здание по остаточной стоимости выкупила дочерняя фирма группы «Приват» Коломойского под комплексное обязательство достроить отель вместе со строительством нескольких новых жилых и деловых зданий на берегу Днепра: рядом с «Парусом» планировался первый в Днепропетровске небоскреб высотой вдвое выше «Паруса». Но ничего из того, что планировалось, так и не было построено, а недостроенная, разворованная махина «Паруса» стала своего рода рекламной конструкцией: в две тысячи четырнадцатом на ней изобразили крупнейший в мире герб Украины – в честь победившего Евромайдана. На мой взгляд, это было очень показательно – крупнейший в мире герб Украины на фоне недостроенного, готового рухнуть здания…
Лодку мы бросили – в критической ситуации она понадобится нам немедленно, и это важнее, чем риск обнаружения. Пусть стоит, тем более мы ее масксетью накрыли…
Огромное здание было огорожено забором, вокруг рос бурьян. Масштаб стройки особенно чувствовался, когда стоишь рядом с ней. Настоящая пирамида. Я никогда не был в Египте, но представлял себе их именно так.
– Чисто. Сюда…
Чистоты-то как раз и не было – вонь страшная. Бомжатник… Неужели нельзя было достроить?
Крюк удалось закинуть на третий этаж с первого раза. Крым оставил мне пулемет, поднялся наверх. Я передал ему все вещи, какие у нас были, и поднялся сам. Внутри темно, страшно… страшно от того, что непонятно, где находишься. Кое-где в полу настоящие дыры, лифтовые шахты не закрыты. И вонь… застарелая, въедливая вонь…
– Лестница. Чисто.
Перил нет. Лететь в случае чего далеко. Но недолго. Вообще непонятно, из чего и как сделаны лестничные пролеты, может, они вот-вот рухнут. В этом здании – вся Украина, снаружи – махина, а внутри – гроб, который вот-вот рухнет и развалится. И не просто рухнет, а угробит всех. Я знал, что есть сценарий неконтролируемого падения этой халабуды в Днепр. После всего поднявшейся волной может снести стоящий семьдесят лет без ремонта, восстанавливавшийся после войны по ускоренным технологиям ДнепроГЭС. А поднявшаяся при крушении ДнепроГЭСа волна снесет шесть блоков Запорожской АЭС, радиоактивные отходы попадут в Черное море, затем в Средиземное. И вот это будет касаться уже не только Украины.
– Идем по одному.
Крым, думаю, согласен.
Поднимаемся вверх, этаж за этажом. Пулемет у него, у меня винтовка. Как только мы займем позицию, у нас под контролем будет большая часть набережной в центре города.
С винтовкой у меня были определенные проблемы. Дело в том, что в России не производятся и никогда не производились классические take-down, то есть винтовки, разбирающиеся на части. А для нелегальной работы нужна именно такая винтовка, которую можно переносить даже под одеждой, разобранной на части. В итоге искали долго, затем покупали – и у меня почти не осталось времени на пристрелку. Это была DRD KIVAARI 338 Lapua Semi-Automatic Rifle под патрон.338 Lapua Magnum. Винтовка была не классической take-down, а единственной в мире, которую можно разобрать на части и положить в кейс. При этом она еще и полуавтоматическая. Калибр знаменитый, именно с ним брали большинство рекордов по стрельбе на дальность в боевых условиях, с ним в Ираке большую часть времени работал знаменитый Крис Кайл[30]. До тысячи пятисот – двух тысяч метров винтовка вполне пригодна. Проблема только в том, что этот полуавтомат со всей его спецификой мне плохо знаком – таблицу поправок я выучил, а вот достаточного настрела у меня не было. Выпустил что-то около двухсот патронов, но этого мало…
Наверху темно, свет – только с улицы. Занимаем позицию на предпоследнем этаже. На последнем не стоит – на него всегда смотрят, не стоит и на крыше – будешь выделяться. Предпоследний – самое оно…
Обустраиваю позицию для себя. Стальной тросик, два дюбеля и строительный пистолет – раз-два, и готово. Можно повесить маскировочную сеть. Отдаю пистолет и дюбеля Крыму – он перекроет лишние выходы. Сейчас тут как проходной двор.
Для вящей точности можно использовать штатив для камеры, немного переделанный, можно подручные материалы – например, строительные козлы. Но их нет. Потому устанавливаю штатив и тоже креплю его к полу дюбелями. Примерно как в фильме «Саботаж» с Марком Дакаскасом – после его просмотра когда-то давно я и решил стать снайпером. Штатив – расходник, я его потом брошу.
Когда заканчиваю с винтовкой, появляется Крым. Показываю большой палец – готов, Крым достает спутниковый телефон, набирает номер.
– Ястреб-один – готов…
Днепропетровск
7-я десантно-штурмовая дивизия 97-й гвардейский десантно-штурмовой полк (ППД – Крым, Джанкой)
4 июня 2021 года
Продолжение
– Гражданский шмот есть?
Крыленко покачал головой.
– Документы, телефон, планшет – все оставить у командира. Знаки различия снять…
Тон не допускает обсуждения. Снимая лишнее и сдавая в руки командиру, Крыленко недоумевает, на кой черт гражданский шмот. Эти типы на гражданских похожи, как медведь на балерину. Даже оружие не штатное, заказное. Больше напоминают старые модели «Вепрей» с короткими стволами и заказными, короткими, похожими на финские глушителями, которые они видели в Интернете, да еще на секретной выставке в ФСБ, когда их туда водили. Там обычно показывают оружие, документы, взрывные устройства, изъятые у проникающих на полуостров террористов.
Не факт, что они даже русские. Может быть, украинцы, которые перешли на сторону России. Или бойцы спецназа ДНР.
– Шевелись…
Две машины уже ждут их. Не «Тигры», гражданские. Но с высокой посадкой. «Шкода», кажется. Да… «Шкода», он хотел купить такую, но решил купить квартиру, и денег хватило только на подержанную «Ладу».
– Давай, давай! Живенько!
Машины резко трогаются с места – «Тигр», перекрывающий улицу, уже отъехал в сторону, на крыше головной машины вспыхивает мигалка. Мигалка – универсальный пропуск для любого постсоветского пространства – если едут, значит, надо. Походя Иван заметил, что номера на машинах украинские.
– Значит, так. Держишься за нами, героя не изображаешь. Что тебе говорят – делаешь быстро и четко. Зрозумило?
– Зрозумило, – ответил Крыленко, и вдруг до него дошло, что свой родной язык он воспринимает как чужой.
– Первым не лезь.
На этом инструктаж закончен…
Город, несмотря на то что была ночь, просыпался. Они переехали Центральный мост – Крыленко отметил, что асфальт очень плохой, у них в Крыму уже не осталось такого, – и ушли вправо. Он заметил человека с флагом Украины на набережной, что он там делал, непонятно, машины пронеслись мимо.
– Приготовились!
Машины ныряют в промзону и почти сразу останавливаются.
– Сиди!
Кто-то целится из автоматов в обе стороны улицы, кто-то спешно накладывает на забор длинные рейки – в них взрывчатка.
– Бойся!
Хлопок, дым. Где-то в небе – вертолеты, их не видно, но звук слышен. Все это сильно напоминает разбойный налет, а не войсковую операцию, хотя самые успешные войсковые операции именно так и выглядят.
– Готово!
Машины сворачивают, царапая днищем, перебираются через подорванную секцию забора. Выезжают на заводскую дорогу…
«Мегастил» – завод непростой. Его владелец поддерживал имидж западного человека, бизнесмена западного стиля и потому превратил свой металлургический комплекс в площадку для арта. Этот опыт – использование работающего завода как арт-объекта – оказался столь удачным, что тут даже проводились экскурсии…
Но была и другая сторона жизни владельца этого объекта. Он был не просто бизнесменом – он был или пытался быть чем-то вроде «украинского Билла Гейтса». Или «украинского Джорджа Сороса». Бизнесмен, который за счет своего богатства непосредственно влияет на политику, проводимую своей страной, проводит симпозиумы и семинары глобального масштаба, приглашает на них политиков, философов, лоббистов европейского и мирового уровня, делает взносы в предвыборные фонды кандидатов в президенты США, Германии, Франции. Влияние такого человека на реальное принятие решений на Западе намного выше, чем, скажем, решение президента некоей страны ввести куда-то войска или начать где-то бомбежки. Введя куда-то войска, начав бомбежки, можно озадачить, можно испугать, можно заставить возмущаться, можно вызвать санкции, можно стать изгоем на мировой арене и наслаждаться тем, что западные политики и СМИ беснуются, трясутся от ненависти, но ничего не могут поделать. Все это можно и все это делается. Но все это – обратите внимание – негатив. А вот вызвать что-то позитивное, побудить помочь, публично поддержать, выделить деньги, понять мотивы, собрать хорошую прессу, стать своим в таких-то кабинетах можно только так, как делал владелец этого объекта.
