Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 2.Книга судьбы
И все же необходима информация со стороны. Хан Хуа вынул кодированную книжку с номерами телефонов в городе. Через десять минут он уже договорился встретиться с агентом недалеко в старом парке.
Каждый из отроков знал, где ему находиться во время встречи с информатором.
Но ничего нового, нормальный с виду, парень не передал. В городе, кроме внутригородского, бытового, ничего подозрительного не происходило и не намечалось.
— Как у вас со временем? — как бы невзначай и не серьезно спросил связник.
Хуа в упор уставился на информатора.
— Странно. А почему тебя это интересует?
— Профсоюзы, оппозиция готовят внушительную демонстрацию в поддержку требований рабочих. Собирают силы. Неплохо было бы кое в чем им помочь, особенно там, где завяжется драка.
— А нам зачем драться?
— Как? — смущенно недоумевал парень. — Мне рассказывали, что вы в Китае первоклассные бойцы.
— Кто говорил?
— Все говорят.
— Откуда здешние могут знать, что мы можем там, на родине.
Не знаю. Все так рассказывают.
— Это тебе про повстанческую историю Китая рассказывали. В старые времена люди знали и умели драться, — успокоил любознательного коллегу Хан. — А мы здесь совсем с другими целями. Мы корреспонденты. Мы для своих оппозиционных газетенок стараемся.
— Так и мы для оппозиции. Надо помочь.
— Что ты заземлился на этой теме. У них своих драчунов хватает. А мы сугубо штатские люди. Бокс смотрим только по телевизору. Да и тебе какая с этого выгода?
— Наше участие в рабочем движении — серьезно, с политической интонацией пояснил агент, — позволит нам легче развивать торговые отношения в рабочих кварталах и вживляться всей китайской диаспорой в местные условия.
— Опять же странно, — задумался Хуа. — Это нужно Мао, но никак не нам. Социальная политика не входит в наши задачи. Ваше дело тихо жить, никому не мешать и меньше мозолить глаза местным властям. Вы работаете на будущее.
— Для этого нужны деньги, связи, новые места, — настойчиво, но тактично упорствовал китаец. — Почему не помочь людям.
— Мы журналисты, газетчики, дурья твоя голова. Мы социологи и психологи. Мы изучай страны Южной Америки для своих исследовательских работ. Как мы можем драться, если мы не умеем этого делать. И зачем нам это? Посмотреть, записать вашу демонстрацию м может. Но, я вижу, деньги вас портят. Для своих целей вы используете и пролетариат, и эмигрантов, и всех далеких от политики людей. Вы стали мелкие буржуа.
Возникшие новые мысли в неспокойной голове аскета, заставили его замолчать и надолго задуматься. Ему резонно пришло на ум, что так и Руса уговаривали солидарничать на благо тех, кто, имея деньги, хочет иметь их еще больше.
Хан Хуа взял связника за плечо. Его мощные пальцы так сдавили тело соратника, что у того ноги ослабели от боли и тело повисло на руке.
Монах пристально посмотрел в глаза парня: взгляд того не лгал. Хан отпустил его. "Вполне может быть, что и эти хитрые обмануты. Нужно проверить всю диаспору. Среди них может быть уже полно подкупленных и стремящихся к власти среди диаспоры".
Хуа остановился на мысли, что он сможет быть где-нибудь рядом во время демонстрации. Может быть там случится заметить Руса. Все может быть. Но связнику сказал:
— Вы и сами сможете справиться с полицейскими. Наше дело-исследование социальных процессов в обществе и в отдельных слоях населения. Катаклизмы и быт. Понимаешь. Мы ученые, исследователи.
Связник залебезил перед ним, быстро откланялся, ушел. Жестокая хватка Хуа лишила его всяких сомнений относительно ученых степеней приехавшего. А сам монах еще долго рассуждал над словами местного китайца, подтвердив ребятам, что очень возможно, что Рус уже в этом городе.
Син и Ши попросились пройтись по ближайшим районам.
— Не торопитесь, ребята, — остудил горячие головы молодых воинов Хуа, — что-то здесь и без нас очень интересное готовится. Встречи будут боевые. Готовьтесь к худшему и не расслабляйтесь.
Глава десятая
— Мистер Рэй, не зажимайтесь. Послужите еще немного американской нации. Никто ведь не знает, что может случиться завтра.
— Господин полковник, по контракту я уже давно служу американскому народу. Да и что может случиться завтра?
Майор с удивительной для себя легкостью просто игнорировал просьбы бывшего начальника. И после каждого очередного монолога ему становилось свободнее, будто бы он быстро скидывал неудобную обувь фирмы "Динстон энд кэмпани". Рэй уже и сигареты закуривал, не испрашивая разрешения экспатрона. И даже, но это видимо больше от оставшейся неловкости, не предлагал ему своих.
Хмурый глаз Динстона все это подмечал, но сам он ничего поделать не мог. Майор был не только ловкой канальей, но и с удивительным тактом и сарказмом отстранял полковника от всего, что касалось дел южноамериканского резидента. У бывшего уходила почва из-под ног.
Уходила власть, влияние. Он уже не представлял, как сможет воздействовать и контролировать положение в регионе. Маккинрой, стерва политическая, опережал его. И куда ни кинется полковник, везде его встречали вежливо, но как отжившего. Динстон чувствовал себя сатрапом, выброшенным из собственной страны. Где он никому не был нужен и служил лишь кокетливой рекламой для более серьезных игр.
— Может случиться, майор, может. В Сан-Паулу, профорганизации готовят большое выступление, и вы увидите, без монахов дело там не обойдется. Я их уже чувствую, ощущаю как напасть демоническую. А Маккинрой — агентурная тряпка, политический слизень. Он — разведчик кабинетный, сейчас стоящий не на той тропе. Разведчик-это боец. А он?
Кто он? Дипломат. Так и пусть якшается в посольствах. Оперативная работа не для него. Здесь нужно иметь жестокие нервы. Ледяную кровь. И не считаться с чужой кровью. А у него кровь голубая, затхлая. Он мирянин. А мы, разведчики, ниспосланы высшим разумом. Нам большее дано. И с нас большее спросится.
Рэй с удивлением посмотрел на Динстона, пошарил в своих карманах, вынул карты, игриво поддакнул:
— Согласен с вами, господин полковник. Я свидетель и соучастник многих ваших операций. Полностью верю в ваши слова. Но тогда в наших расчетах ходила одна фигура. Почему же вы сейчас ведете разговор во множественном числе?
— Потому что ни вы, ни Маккинрой не контролируете обстановку в регионе. Не имеете сведений, что в Асуньоне от рук монахов погибло семеро немцев. — Со злорадствующим апломбом многознающего ставил в известность младшего по званию Динстон.
— А до этого, по достоверным сведениям из моих источников, известно, что эта шайка содействовала повстанцам в разгроме войскового подразделения под лагерем в пустыне Чако. Потери, я вам скажу, такие же большие, какие имелись в Китае.
— Я наслышан об этом несчастном случае, сэр. Но при чем здесь монахи? Конкретно никто о них не докладывал.
— Это не тот случай, майор, — голос полковника становился и капризным, и раздражающим. — Отбросьте сомнения. Партизанские отряды, боевики оппозиции не имеют такой степени обученности, опыта, такой четкой организованности, какой обладают монахи. Учтите и запомните на будущее; Вам это очень пригодится. Небольшая группа монахов участвовала в разгроме охраны лагеря, и полицейских, и войсковых подразделений, присланных в помощь. Это было зафиксировано нашими людьми. Все отели Парагвая были взяты под наблюдение. В одном из них и оказались китайцы. Парни из немецких колоний использовали возможность их уничтожить. Был один наш полицейский из "эскадрона смерти". Но… Вы догадываетесь. Тот раз был не наш день. Парни погибли бесславно.
Семь человек.
— А какое отношение это имеет к мероприятию в Сан-Паулу?
— Самое прямое. Хотя еще и не знаю какое. Чует мое сердце, все демоны там соберутся.
С чего бы это? — Довольно неуважительно иронизировал резидент. — Вы, господин полковник, или мощный экстрасенс, или скрытый Люцифер. Кто вы? Как можно предугадать и предсказать монахов? Даже если и будут. Ну и что? Я не нахожу логики. Что нам с этого?
— Нам просто их надо уничтожить при первой же появившейся возможности.
— Это входит в первоочередные планы нашей внешней политики? — Рэй с видимым пренебрежением стряхивал пепел с сигареты.
— Конечно, майор. Конечно. А как еще? Неужели вы думаете, что я приезжаю сюда, в эти мерзкие болота Бразилии, для того, чтобы любоваться их гнилыми испарениями.
— Осмелюсь посоветовать, — оставался непозволительно нахальным майор, — наверное, все же приятнее любоваться испарениями.
— Вы переходите грани приличия, майор.
Динстон вытянулся, надулся, как это он делал, когда становился злым и трудно было сдерживать себя.
— Прошу прощения, господин полковник, — поправился резидент, — но вы меня так запутали, что я не понимаю вас совершенно.
