Джон Гришэм - Адвокат
Рудольф ждал меня в шесть вечера. Полли, как и другие секретарши и большая часть помощников, отправилась домой. К половине шестого суета в коридорах пошла на убыль.
Закрыв за собой дверь, я сел у стола Рудольфа.
— А мне казалось, ты болен.
— Я ухожу, Рудольф. — Слова прозвучали беспечно, но на душе у меня кошки скребли.
Он отодвинул от себя толстенную конторскую книгу, аккуратно вставил в колпачок дорогую ручку.
— Слушаю тебя.
— Я ухожу из фирмы. Мне предложили работу в адвокатской конторе для бедных.
— Не валяй дурака, Майк.
— Я не валяю дурака. Я принял решение. Мне хочется уйти отсюда, не создавая по возможности ни для кого проблем.
— Через три года ты станешь компаньоном.
— Я нашел кое-что получше.
В растерянности Рудольф выкатил глаза:
— Брось, Майк. Нельзя же терять голову из-за одного неприятного случая.
— Я в своем уме, Рудольф. Просто ухожу в другую сферу.
— Единственный из девяти!
— Тем лучше для них. Я буду рад, если они почувствуют себя счастливыми. Впрочем, судейские крысы — народец странный.
— Куда ты уходишь?
— В адвокатскую контору неподалеку от Логан-сёркл. Она занимается правами бездомных.
— Правами бездомных?
— Да.
— Сколько тебе дали?
— О, целое состояние! Хочешь внести пожертвование?
— Ты рехнулся!
— Нет, всего лишь переживаю маленький кризис, Рудольф. Тридцать два года — слишком юный возраст, чтобы действительно сойти с ума. Я же рассчитываю обрести покой в самом ближайшем будущем.
— Возьми месяц. Поработай с бродягами, перебесись и возвращайся. Ты уходишь в самое тяжелое для нас время. Без движения лежат груды дел.
— Оставь, Рудольф. Когда знаешь, что под тобой растянута страховочная сетка, к упражнениям на проволоке пропадает всякий интерес.
— Интерес? Ты согласился из интереса?
— Исключительно. Представляешь, как приятно трудиться, не поглядывая ежеминутно на часы?
— А Клер?
Вопрос выдал всю глубину его отчаяния. С моей женой Рудольф был едва знаком, да и совет по поводу семейного счастья мог дать кто угодно, только не он.
— С ней все в порядке. Мне бы хотелось уйти в пятницу.
Рудольф, прикрыв глаза, медленно покачал головой:
— Я не верю.
— Мне искренне жаль, Рудольф.
Мы пожали друг другу руки и договорились встретиться утром за завтраком, чтобы обсудить незаконченные дела.
Не желая, чтобы Полли узнала обо всем из вторых уст, я зашел в кабинет и набрал ее номер. Она готовила ужин. Мой звонок испортил ей настроение на неделю, пожаловалась она.
По дороге домой я задержался у тайского ресторанчика и попросил сложить в пакет какой-нибудь еды. Войдя в квартиру, достал из холодильника бутылку вина и накрыл стол.
За прожитые годы у нас вместо примитивного и утомительного выяснения отношений выработалась привычка просто не замечать друг друга, поэтому тактика поведения не требовала доводки.
Однако идея устроить засаду, изумить, сбить с толку Клер остроумными выпадами пришлась мне по вкусу. Я подумал, что это будет достаточно изящно и подло — в полном соответствии с атмосферой нашего втихаря умирающего брака.
Если Клер и заподозрила подвох, то не подала виду. Было почти десять вечера, она, как обычно, успела где-то перекусить; с бутылкой вина мы прошли прямо в гостиную. Я разжег камин и погрузился в любимое кресло. Клер тоже села.
Помолчав, я сказал:
— Нам нужно поговорить.
— О чем? — На ее лице не мелькнуло и тени тревоги.
— Я думаю уйти из фирмы.
— Вот как? — Клер сделала глоток вина. Ее выдержка поразила меня. Либо она ожидала этих слов, либо показывала, что мои проблемы ее не волнуют.
— Обратного пути нет.
— Почему?
— Я созрел для перемен. Надоел дух корпоративности, да и сама работа потеряла значение. Хочется приносить пользу.
— Очень красиво. — Клер явно задумалась о деньгах, и мне было любопытно, сколько ей потребуется времени, чтобы взять быка за рога. — Достойно восхищения, Майкл.
— Я говорил тебе о Мордехае Грине. Он предложил мне работу в своей конторе. Выхожу в понедельник.
— В понедельник?
— Да.
— Выходит, ты все решил?
— Да.
— Не обсудив со мной. Мое слово ничего не значит.
— Назад я не вернусь, Клер. Сегодня я сказал об этом Рудольфу.
Она снова пригубила вина, в злой усмешке блеснули зубы.
Или мне показалось? Как бы то ни было, я не мог не воздать должное ее самообладанию.
Мы сидели и смотрели на пламя, загипнотизированные оранжевыми языками. Клер нарушила молчание:
— Могу я спросить, как твое решение отразится на наших финансах?
— Ситуация изменится.
— Каков твой новый оклад?
— Тридцать тысяч долларов в год.
— Тридцать тысяч… — пробормотала она и громко уточнила: — То есть меньше того, что получаю я.
Клер зарабатывала тридцать одну тысячу, но в ближайшие годы сумма обещала подпрыгнуть — хороший хирург делает хорошие деньги. Задавшись целью провести нашу дискуссию на максимально откровенном уровне, я запретил себе проявлять малейшие эмоции при обсуждении финансового вопроса.
— Защита бедных не предполагает высоких гонораров. — Я постарался, чтобы это не прозвучало нравоучительно. — Если не ошибаюсь, и ты занялась медициной отнюдь не ради денег.
Подобно любому студенту, Клер клялась, что страждет помогать обездоленным. Все мы лгали.
Глядя в огонь, Клер углубилась в расчеты. Я решил, что в данный момент ее беспокоит квартирная плата. Жилище наше и впрямь было очень недурственным, однако за две четыреста в месяц бывает и получше. Мебель тоже обошлась недешево. Мы заслуженно гордились местом, где живем: приличный квартал, элегантный дом, милые и порядочные соседи. Но как мало времени мы здесь проводили! Как редко приглашали гостей! Квартиру, конечно, придется поменять, но ничего страшного.
Финансовые дела мы всегда обсуждали открыто, без недомолвок. Она знала, что на наших совместных накопительных счетах лежит около пятидесяти одной тысячи, еще двенадцать тысяч — на текущем. Я удивился, какую незначительную сумму накопили мы за шесть лет супружеской жизни. Когда тебя ждет блестящая карьера в солидной фирме, о деньгах забываешь.
— По-моему, необходимо произвести некоторые уточнения, — холодно взглянув на меня, сказала Клер.
«Уточнения». Увесистое слово!
— Согласен.
— Я устала. — Допив вино, она удалилась в спальню.
Нам не хватило чувств даже на приличную ссору.
Я понимал, насколько принятое решение понижает мой статус. Ситуация — находка для журналиста: полный честолюбивых помыслов молодой юрист меняет заманчивую карьеру в солидной фирме на дешевую должность адвоката бродяг и нищих. Даже Клер не дерзнула осудить блаженного.
Я подкинул в камин полено, прикончил бутылку и вытянулся на диване.
Спать.
Глава 13
На восьмом этаже у компаньонов имелась своя столовая, и приглашение туда на трапезу воспринималось сотрудниками как знак отличия. Рудольф оказался настолько наивным, что полагал, будто поданная в семь утра овсяная каша на воде без соли заставит меня изменить решение.
Неужели я откажусь от чести пожрать в компании небожителей?
Рудольф принес волнующие вести. Вчера поздним вечером он имел разговор с Артуром, в повестку дня включен вопрос о предоставлении Майклу Броку двенадцатимесячного академического отпуска. Какой бы оклад ни положили мне в адвокатской конторе, фирма готова доплачивать к нему сумму, эквивалентную моей потере. (Само по себе это было неплохо, но для защиты прав неимущих они могли бы сделать и побольше.) Фирма в течение года будет рассматривать меня в качестве юриста pro bono, то есть как откомандированного для оказания помощи беднейшим слоям населения на безвозмездных началах. (У компаньонов появится лишний повод гордиться собой.) Через год, утолив жажду неизведанного, я вернусь, полный сил и здоровья, и вновь поставлю свой дар на службу фирме (к вящей славе последней).
Что скрывать! Предложение впечатляло, даже трогало.
Отвергнуть его с ходу было нельзя, и я пообещал Рудольфу основательно и без проволочек еще раз все взвесить. Он тут же предупредил: поскольку я пока не являюсь компаньоном, данное предложение должно быть одобрено исполнительным комитетом. Никогда прежде фирма не рассматривала вопрос о предоставлении подобного отпуска рядовому сотруднику.
Рудольф очень хотел, чтобы я остался, но вовсе не из дружеского ко мне расположения. Отдел антитрестовского законодательства задыхался от обилия работы, постоянно растущие объемы требовали усилий по крайней мере двух старших сотрудников с не меньшим, чем у меня, опытом. С точки зрения интересов дела время для ухода я выбрал не самое подходящее. Но меня это не беспокоило: в фирме работают восемьсот юристов, так что для руководства не составит особого труда найти свежее пушечное мясо.
