Джон Гришэм - Клиент
— Все хорошо, детка, все хорошо. Мама с тобой. Мама с тобой, — сквозь слезы приговаривала Дайанна.
Гринуэй стоял рядом, сложив руки на груди и лишь изредка подергивая себя за бороду. На лице его застыло недоуменное выражение, как будто он видел такую сцену впервые в жизни. По другую сторону кровати стояла медсестра.
Марк вошел так тихо, что его никто не заметил. Реджи осталась в коридоре. Был уже почти полдень, самое время появиться агентам ФБР и остальным, но Марк понял, что присутствующим в комнате в данный момент не было никакого дела до полицейских с их вопросами.
— Все хорошо, детка, все хорошо. Мама с тобой.
Марк подошел поближе, чтобы лучше видеть. Дайанна с трудом улыбнулась ему вымученной улыбкой, потом закрыла глаза, продолжая шептать ласковые слова на ухо Рикки.
Прошло несколько долгих минут, и наконец Рикки открыл глаза, казалось, узнал мать и перестал дергаться. Дайанна несколько раз поцеловала его в лоб. Медсестра улыбнулась и проговорила что-то утешительное.
Гринуэй взглянул на Марка и кивнул в сторону двери. Марк последовал за ним. Они медленно прошли в дальний конец коридора.
— Он проснулся около двух часов назад, — объяснил врач. — Такое впечатление, что он потихоньку приходит в себя.
— Он уже что-нибудь сказал?
— О чем ты?
— Ну, знаете, насчет вчерашнего.
— Нет. Он что-то бормотал, и это хороший признак, но понять ничего было нельзя.
Ну, что ж. Хорошо хоть так. Придется Марку на всякий случай держаться поближе к палате.
— Значит, с ним все будет в порядке?
— Я этого не говорил. — Каталка с обедом остановилась посреди коридора, и им пришлось обойти ее. — Я надеюсь, что с ним все будет в порядке, но на это потребуется время.
Последовала длинная пауза.
— Твоя мама — сильная женщина?
— Довольно сильная. Нам через многое пришлось пройти.
— А родственники есть? Ей потребуется помощь.
— Да нет, родственников нет. У нее есть сестра в Техасе, но они не ладят. Дедушка умер, а бабушка тоже живет в Техасе. И все время болеет.
— Жаль.
Они остановились в конце коридора и посмотрели сквозь грязное окно на улицу.
— Ко мне агенты ФБР пристают, — сказал Гринуэй.
«Не только к тебе», — подумал Марк.
— Где они?
— В комнате 28. Такая маленькая комната для заседаний на втором этаже. Она почти всегда пустует. Они сказали, что будут ждать меня, тебя и твою маму ровно в полдень. Вид у них был довольно серьезный. — Гринуэй взглянул на часы и пошел назад в палату. — Похоже, им не терпится.
— Я готов, — заявил Марк, тщетно стараясь не казаться испуганным.
Гринуэй нахмурился.
— Ты что имеешь в виду?
— Я нанял адвоката, — объяснил Марк с гордостью.
— Когда?
— Сегодня утром. Она уже здесь, там, в конце коридора.
Гринуэй посмотрел в ту сторону, но Реджи не было видно за поворотом.
— Твой адвокат здесь? — переспросил он недоверчиво.
— Ага.
— И как ты нашел адвоката?
— Это длинная история. Но я сам ей заплатил.
Гринуэй задумался, потом двинулся назад по коридору.
— Но твоя мама сейчас не может отойти от Рикки ни при каких обстоятельствах. Да и мне не мешает быть поближе к нему.
— Никаких проблем. Мы с моим адвокатом все устроим.
Они остановились у двери палаты Рикки. Гринуэй поколебался, прежде чем открыть дверь.
— Я могу отложить все это до завтра. Я вообще могу выставить их из больницы. — Он старался казаться крутым парнем, но Марк понимал, как на самом деле обстоят дела.
— Да нет, спасибо. Они не уйдут. Вы позаботьтесь о Рикки и маме, а мы с адвокатом займемся агентами ФБР.
* * *Реджи разыскала пустую комнату на восьмом этаже, где они и уединились. Они уже опаздывали на десять минут. Она быстро закрыла дверь и скомандовала:
— Задери рубашку.
Он замер, в изумлении уставившись на нее.
— Задери рубашку, — повторила она, принимаясь дергать его футболку с изображением «Тигров Мемфиса». Открыв свой портфель, она вынула оттуда маленький черный магнитофон и катушку лейкопластыря. Она проверила микрокассету и нажала на кнопки. Марк не отводил от нее глаз. Было очевидно, что ей не впервой этим заниматься. Прижав магнитофон к его животу, она приказала:
— Держи! — Затем продела ленту через хомутик на магнитофоне, обернула ее вокруг его талии и закрепила. — Вдохни поглубже, — сказала она, и он послушно выполнил ее приказание.
Потом он заправил рубаху в джинсы. Реджи отступила на шаг и оглядела его.
— Замечательно, — оценила она.
— А если они меня обыщут?
— Не обыщут. Пошли.
— Откуда вы знаете, что меня не обыщут? — спросил он обеспокоенно. Ему приходилось торопиться, чтобы успеть за ней. Медсестра подозрительно посмотрела на них.
— Потому что они пришли поговорить, а не арестовывать тебя. Поверь мне.
— Я верю, просто боюсь.
— Все будет в порядке, Марк. Только помни, чему я тебя учила.
— А вы уверены, что они не заметят эту штуку?
— Абсолютно. — Она с силой толкнула дверь, и они оказались на лестнице. Быстро спустились по зеленым бетонным ступенькам. Марк шел на шаг сзади. — А что, если сработает сигнал или что еще, а они от неожиданности вытащат пушки? Что тогда?
— Никаких сигналов. — Она взяла его руку и крепко сжала. — И они не стреляют в детей.
— В одном кино стреляли.
* * *Второй этаж больницы Святого Петра построили задолго до девятого. Он был серый и грязный, коридоры забиты спешащими врачами, сестрами, техниками, санитарами с носилками, больными в инвалидных колясках и обалдевшими родственниками, не знающими, где встать, и старающимися не попасться никому под ноги. Коридоры разветвлялись во всех направлениях без всякой системы, образуя настоящий лабиринт. Реджи спросила трех медсестер, как ей найти комнату 28, и только третья смогла на ходу объяснить им, куда идти. Наконец они обнаружили полутемный коридор, застеленный потертым ковром. На простой деревянной двери шестой комнаты по правой стороне они увидели номер 28.
— Я боюсь, Реджи, — сказал Марк, глядя на дверь. Она крепко сжала его руку. Если она и нервничала, заметить это было невозможно. Лицо оставалось спокойным, голос тихим и успокаивающим.
— Делай то, что я сказала, Марк, и все. Я знаю, что делаю.
Они вернулись немного назад к комнате номер 24, и Реджи открыла дверь. Раньше здесь был кафетерий, а теперь хранился всякий хлам.
— Я подожду здесь. Теперь иди и постучи в дверь.
— Я боюсь, Реджи.
Она осторожно нащупала магнитофон и, найдя кнопку, нажала ее.
— Иди, — приказала она.
Марк глубоко вздохнул и постучал. Он слышал, как в комнате кто-то двигался.
— Войдите, — послышался довольно недружелюбный голос.
Он медленно открыл дверь, вошел и закрыл ее за собой. Комната была узкой и длинной, как и стол, стоящий посредине. Ни одного окна. Ни улыбки на лицах двух мужчин, стоящих с каждой стороны стола в дальнем конце. Их легко можно было принять за близнецов — белые, застегнутые до верху рубашки, красно-синие галстуки, темные брюки, короткая стрижка.
— Ты, верно, Марк? — спросил один, в то время как другой продолжал смотреть на дверь. Марк кивнул. Говорить он не мог.
— А где твоя мать?
— А, это… кто вы такие? — наконец удалось выговорить Марку.
Тот, который стоял справа, сказал:
— Я Джейсон Мактьюн, мемфисское отделение ФБР. — Он протянул руку Марку, и тот вяло ее пожал. — Приятно познакомиться, Марк.
— Ага, мне тоже.
— А я — Ларри Труманн, — назвался другой. — ФБР. Новый Орлеан.
Так же вяло Марк пожал руку Труманну. Агенты нервно переглянулись. С минуту все неловко молчали. Наконец Труманн указал на стул в конце стола.
— Садись, Марк.
Мактьюн согласно кивнул и почти что улыбнулся. Марк осторожно сел, опасаясь, что лента порвется и эта дурацкая штука вывалится. Они тогда быстренько нацепят на него наручники, зашвырнут в машину, и он никогда больше не увидит маму. Что тогда сделает Реджи? Они подвинулись к нему, разложив блокноты на краю стола.
Они прямо дышали ему в лицо, и Марк сообразил, что это такая тактика. Он едва не улыбнулся. Если они хотят сидеть так близко — ради Бога. Но тогда черненький магнитофон все запишет. Чисто и ясно.
— Мы, гм, ждали твою маму и доктора Гринуэя тоже, — сказал Труманн, бросая взгляды на Мактьюна.
— Они с моим братом.
— И как он? — с сочувствием спросил Мактьюн.
— Не очень здорово. Мама сейчас не может отойти от него.
— Мы полагали, она придет сюда, — снова произнес Труманн и посмотрел на Мактьюна, как бы спрашивая его совета.
— Ну, можно подождать, пока она освободится, — предложил Марк.
— Нет, Марк, нам надо поговорить сейчас.
— Может, я позову ее?