Джордж Грин - Присяжный заседатель
«Стервятник» никак не желает заводиться — чихает, кашляет, выражает недовольство холодом и сыростью. В конце концов мотор заводится.
Что Славко действительно умеет делать хорошо — так это висеть на хвосте. У него превосходный инстинкт, подсказывающий, когда нужно прижаться к объекту, а когда лучше отстать. К тому же округ Вестчестер Славко знает довольно прилично. Объект явно не ожидает, что за ним будет слежка.
«Лотос» не спеша выезжает на шоссе, движется в южном направлении, к Нью-Йорку.
Энтузиазм Черника постепенно ослабевает. Ему холодно — из дыры в полу здорово поддувает. Ужасно хочется спать. Он и так знает, куда едет этот тип. Конечно, на Уолл-стрит, на работу. Не хватало еще целый день сидеть где-нибудь в Манхэттене, жевать печенье и совать монеты в счетчик парковки. Из развлечений — хлопанье глазами и чтение колонки объявлений в газете «Пост». Зачем он вообще тратит время на эту слежку? Ведь Сари сказала, что дело закончено. На кого же ты работаешь? Кто твой клиент?
Ответ ясен: рожу своего клиента ты можешь увидеть в зеркале.
Вот именно. И сколько же, интересно, тебе платит этот ублюдок? Шиш с маслом. Все, на следующем же повороте кончаю эту хреновину, разворачиваюсь и еду домой спать, решает Славко.
Однако на следующем повороте Э.Р. вдруг съезжает с шоссе. Интересно, почему? Бензоколонок поблизости вроде бы нет. Объект едет по Двадцать второй магистрали, Славко тащится следом. Несколько миль ничего не происходит. Славко любуется на пастбища, аккуратные церкви, борется с тошнотой. Возле поворотов и среди холмов прижимается к «лотосу» поближе, на прямых отрезках держится подальше.
На лесистом перекрестке «лотос» сворачивает направо. «Стервятник» делает то же самое. Дорога извилистая, Славко едет вслепую. Позади остается плотина, насосная станция, водохранилище. Приходится полагаться на инстинкт, а он Черника подводит редко.
Снова резкий поворот, и впереди длинный прямой отрезок шоссе. Красного автомобиля впереди не видно. Безошибочный инстинкт сел в лужу, объект исчез. Неужели Э.Р. прибавил скорость? Вряд ли. Где же он тогда? Куда-нибудь свернул?
Славко пытается вспомнить. Вроде бы ничего по дороге не было — лишь леса, водохранилище. Ни одного дома, никаких развилок. Хотя, кажется, была насосная станция… Славко разворачивает машину и едет назад…
Энни ждет там, где ее высадил Джонни — на скалистом берегу водохранилища. Шаги. Она оборачивается — сзади Зак Лайд. Садится на камень рядом с ней, смотрит на нее с нежной заботой.
— Трудно приходится, Энни?
— Нормально, — отвечает она, стараясь не давать волю ярости. Но в интонации явно звучит ненависть.
— А как дела у Оливера?
— Об этом я должна была бы спросить у вас. Вы ведь слушаете каждое наше слово. У вас, должно быть, уже сложилось собственное представление.
— Поверьте, мне вовсе не доставляет удовольствия вторгаться в вашу частную жизнь.
— Неужели? Перестаньте разговаривать со мной, словно вы агент похоронной конторы.
Ее выпад остается без последствий.
— Для вас эта ситуация внове, — объясняет он. — Прослушивание — обычная мера предосторожности. Мы с вами не можем допустить ни малейшей ошибки.
Энни смотрит на воду. По шоссе проезжает машина, гонит на полной скорости. Зак Лайд говорит:
— И вот еще что. Знаю, вам это не понравится, но все-таки скажу. По-моему, вы слишком строги с вашим ребенком.
От гнева Энни не осталось и следа — ей страшно, хотела бы огрызнуться, да не смеет.
— Я не собираюсь учить вас, как воспитывать сына. Но если вы будете вести себя так странно, он что-нибудь наверняка заподозрит. Вдруг он решит поделиться сомнениями с другом?
— Ни о чем он не догадается. Он всего лишь ребенок.
— Он очень сообразительный мальчик. Проявите мудрость, ведите себя с ним как обычно. И со своими друзьями тоже. Я прекрасно понимаю, что вы хотите держаться от них подальше, и это разумно. Но не переборщите — иначе они начнут беспокоиться, задавать вопросы. Кто, например, этот ваш Черепаха? Любовник?
— Какая вам разница?
— Где он живет, Энни?
— Почему вы спрашиваете?
— Отвечайте на мой вопрос.
— Где-то в Калифорнии. Вы что, хотите его убить? Я точно не помню, где он живет. В каком-то маленьком городке. Я уже несколько лет с ним не разговаривала.
— Вы сказали, что в последний раз разговаривали с ним прошлой весной.
— Правда? Он мне до смерти надоел. Хотите его убить?
— Ну Энни.
— Валяйте, убивайте.
— Я никого не собираюсь убивать.
— Меня это не слишком огорчит.
— Я хочу только одного — поскорее закончить наше дело. Тихо, без проблем. И вы должны мне помочь.
— Я делаю все, что могу. Вы довольны? Вы сукин сын, вот вы кто.
Энни трет глаза рукавом — смахивает слезы. Потом оборачивается и смотрит ему прямо в глаза.
— Вы даже не подозреваете, как много в вас силы, — говорит он.
К насосной станции подъезжает машина.
— Я не знаю, кто это, но на всякий случай не оборачивайтесь, — приказывает Зак Лайд. — Смотрите на водохранилище. Мой коллега разберется с этим.
Славко притормаживает возле насосной станции, неподалеку от красного «лотоса». Тут же, оказывается, стоит и давешний «кэмри» — тот самый, в котором Э.Р. вернулся утром домой.
За рулем сидит громила — жуткий, уродливый, с приплюснутым носом. Смотрит на Славко свирепо. Может, и не следовало здесь появляться, с опаской думает Славко.
Однако уезжать не торопится — шарит взглядом по сторонам. И возле самой воды, на скамьях, замечает мистера Э.Р. с какой-то женщиной. Она стоит спиной, лица не видно. Длинные каштановые волосы развеваются по ветру. Больше выяснить, судя по всему, ничего не удастся — разве что подойти к ним вплотную. Пора сматываться, тем более, что мистер Урод вылез из машины и намерения у него явно недружелюбные. Славко весело помахал ему рукой и со всей силы нажал на газ.
Скрежет, рев мотора, сучья хлещут по стеклу.
Мистер Урод едва успевает отскочить, и Славко Черник спасен, умчался быстрее ветра.
Энни смотрит на воду. Шум мотора затихает вдали.
— Энни, вы ведь были вчера в суде? — спрашивает Зак Лайд. — Помните перекрестный допрос Поли Де Чико? Вы уразумели, в чем состоит наша стратегия?
Она кивает.
— Ну и в чем же?
— Луи Боффано не приказывал никого убивать. Он, конечно, мафиози, но не так уж плох. Он марионетка, распоряжается всем кто-то другой.
— Совершенно правильно. Но если не виноват Боффано, то кто виноват? Кто убил Сальвадоре Риджио и его внука?
Энни прищуривается и с ненавистью говорит:
— Вы.
На его лице появляется улыбка.
— Значит, вы думаете, что я и есть Учитель?
— А разве нет?
— Очень хорошо, что вы так считаете. Вы ведь боитесь Учителя, верно? Если вы будете меня бояться, Энни, это может спасти вам жизнь.
У нее на лице след от высохших слез. Зак Лайд поднимает руку и проводит ею по щеке Энни.
— Когда нам снова нужно будет встретиться, это произойдет прямо на шоссе. Автомобиль мигнет вам фарами — сначала раз, потом еще два. Понятно?
Она кивает.
— Я могу спасти вас обоих. Надеюсь, Энни, вы это понимаете.
Славко беседует с чашкой кофе, которую заказал в кафетерии. Обожги мне горло, мысленно говорит он. Ошпарь мне язык. Объясни мне, что означала та сцена возле водохранилища. Неужели это была встреча с любовницей? Маловероятно. Ведь Э.Р. не женат, зачем такая конспирация? От кого он прячется? От Сари? Но они встречаются меньше года. Нет никакой нужды так уж секретничать. Что-то здесь не так. Не похоже на могучего мистера Э.Р., по которому так сохнет Сари. Какие еще светлые мысли?
Потом Славко садится в машину и едет по Сто четырнадцатому шоссе. Если не слишком будут докучать светофоры, минут через двадцать он уже будет лежать в постели. Матрас, конечно, жестковат и весь в крошках, но, когда хочешь спать, и такой сгодится.
На приборной доске стоит пластиковый стаканчик с кофе, Славко отпивает еще обжигающего черного напитка.
Может быть, конспирация нужна не ему, а женщине? Допустим, она замужем за каким-нибудь богачом. У нее даже собственный громила-телохранитель. Но она завела шуры-муры с могучим Эбеном, встречается с ним тайком, вдали от всех… Не похоже — если бы было так, они сидели бы в обнимку. Женщина держалась от него на расстоянии. Как-то все это не складывается.
Почему-то сегодня Славко чувствует себя гораздо лучше, чем обычно — несмотря на похмелье. Эмоционально и психически он почти в норме…
Такого не было с тех пор, как он последний раз спал с Джулиет. Но — он мысленно цитирует Шекспира: — «О ты, мой мозг растленный, возжаждавший напастей», — не заставляй меня заниматься мазохизмом.
Глава 6
