Андреас Винкельман - Слепой инстинкт
Кюль отвел глаза, словно осознавая, что Франциска поймет о нем все, если встретится с ним взглядом.
Адамек показал подозреваемому свое удостоверение, и Детлеф застонал.
— Ну вот, опять! — Он оглянулся. — Не знаю, что там у вас произошло, но я этого не делал.
— Мы тут как раз для того, чтобы это выяснить, — заявила Франциска. — И если вы пригласите нас к себе в квартиру, мы сможем быстро прояснить все недоразумения, вместо того чтобы стоять тут, пока вся округа не сбежится поглазеть.
Кюль презрительно фыркнул.
— Вы же сами не верите в то, что говорите. В этот самый момент на нас пялится человек сто, и все они знают, что вы легавые. Просто позвонить мне вы не могли, да?
— Ой-ой-ой, я сейчас подохну от сочувствия, — прошипел Адамек. — Увольте нас от этой болтовни. Давайте зайдем внутрь.
Кюль с ненавистью посмотрел на Пауля, и Франциска, хотя и не до конца поняла, что же она увидела в этом взгляде, отринула свое изначальное впечатление об этом парне. Он не такой уж и рохля, каким кажется. За глуповатой внешностью скрывается острый ум. Этот взгляд не напугал Готтлоб, но она поняла, что нужно быть осторожнее. «Не следует недооценивать этого типа», — подумала Франциска.
— Ну хорошо, проходите. Выбора у меня все равно нет! — Повернувшись, Кюль пошел вперед.
Франциска с Паулем последовали за ним.
Готтлоб покосилась на фасад высотного здания. Кюль был прав, почти у каждого окна виднелось чье-то лицо. Местные жители без зазрения совести пялились на происходящее.
В коридоре в нос Франциске ударила отвратительная вонь, чудовищная смесь запаха прокисшей пищи и мочи. Наверное, к этому зловонию можно привыкнуть, если долго прожить здесь, но желудок Готтлоб взбунтовался. Если она верно истолковала выражение лица Пауля, то и ему было не легче. Хорошо, что они так и не пообедали.
— Поедем на лифте, моя квартира на восьмом этаже, — Кюль первым вошел в пустую кабину, четвертую и последнюю в ряду лифтов.
Тут запах был еще интенсивнее. Казалось, он проникает в поры кожи, пропитывая собой тело. Франциска прибегла к давно опробованному трюку: уставилась на пол, представляя себе, что стоит на сходнях перед озером и смотрит на волны. Это помогало ей справляться с приступами клаустрофобии.
Когда лифт остановился на восьмом этаже, она первой выскочила наружу и глубоко вдохнула — теперь запах уже не имел такого значения.
Они пошли по длинному коридору без окон. За дверями квартир играла восточная музыка, пол был потрепанным и грязным, облупившуюся краску на стенах едва ли украшали граффити.
Открыв дверь в свою квартиру, Кюль прошел внутрь и, не дожидаясь гостей, забежал в гостиную и распахнул окно.
Адамек и Франциска последовали за подозреваемым.
— Ненавижу эту вонь! — Кюль внимательно смотрел на полицейских.
Готтлоб понимающе кивнула. Впрочем, в квартире пахло иначе. Тут было немного душно, но никаких запахов не чувствовалось, кроме разве что освежителя со слабым ароматом сирени.
— Ну, и чего вы от меня хотите? — осведомился Кюль, переводя взгляд с Пауля на Франциску. В его голосе не было ни неприязни, ни услужливости, только полная покорность судьбе.
— Мы можем присесть?
Вздохнув, Кюль прошел к потрепанной софе в углу и демонстративно уселся.
— Ну хорошо, раз уж это займет столько времени…
Франциска устроилась на стуле, а Пауль примостился на подлокотнике кресла. Он не хотел сидеть на уровне глаз этого типа.
— Все зависит от вас.
Кюль кивнул.
— Знаете, что? Вам не нужно долго разглагольствовать. Вы пришли сюда, потому что где-то похитили или изнасиловали ребенка и компьютер выдал вам мое имя. Теперь мне нужно подтвердить, что у меня есть алиби на определенное время, иначе я подпадаю под подозрение. Правильно?
— А знаете, что самое омерзительное, господин Кюль? — Пауль встал. — Что такие типы, как вы, растлевавшие маленьких детей, вообще получают возможность оправдываться перед такими, как мы, а не проводят остаток жизни в тюрьме. Так у вас было бы самое лучшее алиби в мире. Вы думали об этом?
Кюль хотел что-то возразить им, наверное, рассказать о своем прошлом, о душевной болезни, о травмах детства, но Франциска махнула рукой, приказывая ему замолчать.
— Вы правы, — заявила она. — Нам не нужно разглагольствовать. Где вы были в ночь с субботы на воскресенье?
— Что?
— Это что, так сложно? Ночь с субботы на воскресенье. Вся ночь.
У Кюля забегали глазки.
— Где я был… Спал, конечно.
— Один? — уточнил Адамек.
— Один, конечно. Знаете, это так показательно! Я вкалываю по ночам пять дней в неделю и легко могу доказать, где я был, но только не в выходные. А вам нужно алиби на субботу!
— По нашим данным, вы работаете в транспортной компании «Мейербольд», которая занимается в том числе и перевозками инвалидов. Я не знал, что перевозки осуществляются по ночам.
— Кроме перевозок, «Мейербольд» организовала службу такси, а так как мне не прожить на гроши, которые платят за дневную смену, то по ночам приходится работать на такси. С восьми вечера до шести утра.
— Но не в выходные, — повторил Адамек.
— Нет, не в выходные.
— Насколько я понимаю, ваш работодатель может это подтвердить.
Кюль поморщился, словно у него прихватило живот.
— Он может, да, но сам Мейербольд ничего не знает о моем прошлом, и я был бы вам весьма благодарен, если бы так все и осталось. Вы даже представить себе не можете, насколько сложно в наше время найти работу, в особенности с двухлетней дырой в резюме. Остается только работа таксистом… а оплачивается она дерьмово.
— Стоило думать об этом, прежде чем приставать к десятилетней девочке, — ледяным тоном заявил Адамек.
Кюль опять покосился на него с тем странным выражением лица, на которое обратила внимание Франциска.
— У меня неприятности, да?
— Ну что ж… — протянула Готтлоб. — У вас нет алиби. Это плохо. Учитывая обстоятельства, с вашей стороны было бы разумно позволить нам осмотреть помещение.
Кюль обреченным жестом развел руки.
— Прошу вас. Только не заблудитесь, тут же целых пятьдесят восемь квадратных метров.
Да, и эти пятьдесят восемь квадратных метров не вызывали сомнений в том, что тут негде спрятать маленькую девочку, не говоря уже о том, что здесь, скорее всего, вообще никогда не бывало особ женского пола. Франциске не удалось найти даже порножурналы, которые подобные извращенцы обычно прячут в ящике прикроватного столика. Рядом с телевизором не было и дисков с соответствующими фильмами.
Это ее немного разозлило. Квартира казалась слишком уж идеальной.
— Нам нужна проба слюны для генетического анализа, — наконец заявила Готтлоб.
Кюль знал, что подобные пробы берутся только на добровольной основе, но протестовать не стал.
— Если это позволит снять с меня обвинения, то буду только рад.
— Я пришлю к вам команду криминалистов, — сказала Франциска, выходя.
— И что, вы сообщите о своих подозрениях моему шефу?
— Если вы прекратите заниматься перевозками маленьких девочек, то мы закроем на это глаза.
— Знаете, мне выбирать не приходится! Кого шеф говорит, того и вожу! — возмутился Кюль.
Подойдя к нему вплотную, Пауль наклонился к его лицу.
— А знаешь что? Мне на это наплевать. Как по мне, хоть каждую ночь разъезжай на своем такси. Но если я узнаю, что ты еще хоть раз отвозил куда-то маленькую девочку, то превращу твою жизнь в ад. Мы друг друга поняли?
Взгляд Кюля вспыхнул яростью и потух.
— Поняли, — тихо сказал он и скрылся в своей квартире.
— Я таких ублюдков терпеть не могу, — заявил Адамек, когда они вошли в лифт.
Франциска нажала на кнопку первого этажа.
— Их все терпеть не могут, но, к сожалению, они часть нашего общества.
— Но это неправильно!
— Да, однако нам с тобой эту проблему не решить. Что ты о нем думаешь?
— Как по мне, так он в любом случае подпадает под подозрение. Если кто уродился педофилом, то он иначе не может. Ты только представь себе! Хорошенькая маленькая девочка сидит вместе с ним в машине и даже не видит, как он на нее пялится, истекая слюной, — Адамек говорил все громче, выходя из себя.
Лифт остановился с тихим щелчком — они приехали на первый этаж. Выйдя из подъезда, оба глубоко вздохнули. Впервые в жизни городской воздух показался Франциске свежим и приятным.
— Нужно установить за ним наблюдение, пока мы не получим результаты генетического анализа. Круглосуточное наблюдение.
— Ты получишь разрешение?
— Если у нас пропала маленькая девочка, то я получу любое разрешение, вот увидишь.
— Я только за! — Адамек хлопнул в ладони. — Надеюсь, так мы поможем малышке.
