Деннис Берджес - Врата «Грейвз»
Он слушал без комментариев и, когда я закончил, продолжал молчать. После минутной паузы я продолжил:
– Ничего не понимаю. В прошлый вторник вы получили письмо, утверждавшее, что данный визит крайне необходим. А он оказался совершенно бессмысленным.
– Поразительно, Чарльз! – Он помолчал, явно прокручивая все события в уме. – И вы полагаете, что это была именно уловка, чтобы заставить меня выступить против казни?
– Пока мне в голову приходит только это, – ответил я. – Жаль, что больше ничем помочь не могу, но мне все кажется ничуть не более понятным, чем в самом начале.
– И теперь они попытаются втянуть меня в это даже несмотря на то, что напрямую я в нем и не участвую, – г сердито сказал он.
– Человек вашего положения может привлечь необходимое им внимание общественности, если это действительно то, что им надо, – согласился я.
– Человек моей дурной известности, вы хотели сказать, но благодарю, что не сказали. Как вы думаете, они обратятся в газеты – пойдут этим путем – или же позвонит поверенный?
– Не могу утверждать с уверенностью. Хотя, честно говоря, если бы видели этих двоих сегодня утром, вы бы удивились. Они играли чрезвычайно убедительно. Уикем изобразила, что только что поняла, что находится в тюрьме. Хопсон выглядела потрясенной и полной праведного гнева. И в качестве завершающего штриха она притворилась, что боится, что власти теперь что-то сделают с ней.
– Мне это ничего не объясняет, Чарльз. Как им удалось раздобыть информацию о моем отце и к чему этот изощренный, рискованный способ втянуть меня в дело? А что, если бы я на это вообще никак не прореагировал?
Я задумался, произносить ли мне следующую фразу, но решил, что сказать надо:
– Простите, сэр Артур, но вы все же пошли на это. Могу держать пари, что они рассчитывали вовлечь вас, пообещав привидение. Это не вызывает сомнений. Если что-то и смогло бы вовлечь вас в сомнительную ситуацию, то только это. Кроме того, вы не в первый раз приходите на помощь осужденному убийце, используя для этого прессу.
– Но они не попросили меня о поддержке, скажу я на это. Они насильно втянули меня!
– Именно, – сказал я. – Они нашли способ заставить нас прийти к ним, и он сработал. По крайней мере мы пришли – не уверен насчет всего остального. Что вы хотите предпринять сейчас?
Конан Дойл немного помолчал. А потом осторожно ответил:
– Не вижу, что еще можно предпринять. Остается ждать, что они сделают дальше. Сами мы не пойдем никуда. Как вы думаете, сможем мы отрицать нашу причастность к делу?
– Когда они выступят, у них будут все доказательства, что я там был. Без сомнения, у них будет достаточно косвенных сведений, чтобы убедить общество, что именно вы меня туда направили. Только таким способом они смогут вас использовать, а судя по всему, они собираются использовать именно вас.
Он пробормотал тихо и не слишком убежденно:
– Сохраняется вероятность, что письмо написано доктором Гассманом. – Я ничего не сказал, и он продолжил: – Что ж, каким бы ни был его… их следующий шаг, он должен быть сделан, и очень скоро. Хелен Уикем повесят в пятницу.
– Я удивлен, что мы до сих пор ничего не услышали, но вечерние газеты еще не вышли, – сказал я. – Послушайте, сэр Артур, если каким-то чудом этот план и родился в голове Гассмана, он почему-то не удался.
– С другой стороны, если, как вы полагаете, это просто публичная акция, то они обратятся именно в газеты, вы не находите? – спросил он.
– Мэри Хопсон упомянула газеты. Думаю, на их месте я бы привлек и юристов, поскольку вешать невменяемого незаконно. Об этом она тоже сказала. Однако они чертовски умны. Приходится отдать им должное.
– Немыслимое вторжение в частную жизнь! Чтобы проделать это, им пришлось проникнуть в мою личную библиотеку за альбомами отца. – Он почти кричал. Потом произнес тише: – Хотя, как вы сказали, они умны. Мне это дело уже стоило сотни фунтов, а я ведь даже не имею ни малейшего представления, что еще предстоит. Готов спорить, я еще о них услышу.
Я посмотрел на часы:
– Уже третий час, сэр Артур. В любое время могут появиться вечерние газеты. Вскоре мы сможем что-нибудь узнать. Позвоните мне, если услышите что-нибудь. Я буду дома, разве только выйду за газетами.
– Кстати, насчет альбомов, – упорствовал он. – Вы так и не придумали объяснения. Им недостаточно было просто посмотреть на них! Описанного обрывка там не было. Тот фрагмент видел только сам Гассман. Даже если бы кто-то тайно завладел альбомом…
– Вы все еще ожидаете увидеть привидение, сэр Артур.
Последовала пауза, во время которой он явно обдумывал, как ответить на мою реплику, затем усмехнулся:
– А вы разве не увидели привидения в Холлоуэй? Вы уверены, мой мальчик?
– Нет. Я увидел… Я сам не знаю что.
Казалось, сэр Артур мысленно повторяет мои слова, потом он посмотрел на меня пронизывающим взглядом и задал тот самый вопрос, который я постоянно задавал себе с того момента, как покинул тюрьму:
– В таком случае, Чарльз, о ком же мы говорим? Если это заговор с целью освободить убийцу, то кто стоит за ним?
Я покачал головой. Обдумывая этот вопрос все утро, я так и не пришел к решению.
– Возможно, газеты скоро назовут его имя.
Поскольку в тот момент мы ничего больше не могли предпринять, Конан Дойл удалился, пообещав позвонить при любом развитии событий.
После нашей беседы я попытался представить, что произойдет. Я уже видел, как меня начнут преследовать репортеры наподобие меня самого. Я беспокоился, не попытаются ли они втянуть в это дело Адриану. Я надеялся, что никто не узнал о нашем совместном уик-энде. Было бы самой горькой иронией оказаться уничтоженным газетчиками за любовное свидание, которого не было.
Но в ранних выпусках вечерних газет не было ничего, и к семи часам стало ясно, что, если заговор с целью освобождения Хелен Уикем и существует, во вторник газеты о нем не напишут. В восемь я пошел поужинать в «Улан». Когда три четверти часа спустя я вернулся с бутылкой бренди, у камина в холле сидела Адриана.
Она поднялась, когда я вошел.
– Вы не позвонили. Я велела позвонить в десять, а вы не позвонили.
Все, что я мог сделать, – хлопнуть себя по лбу и пожать плечами:
– Я спал.
– У меня был насыщенный день, Чарли. А у вас?
– Ничего особенного. А что произошло с вами? Пойдемте наверх и расскажите мне, – сказал я, поворачиваясь к лифту.
Она последовала за мной.
– Не обманывайте меня, Чарльз. Я знаю, что вас весь день не было на рабочем месте. Где вы были?
– Я расскажу, Адриана, но после вас. Со мной не случилось ничего увлекательного. Я хочу услышать ваши новости.
– Подождите, не на ходу, – сказала она.
В молчании мы дошли до моих комнат, и я зажег огонь в маленьком камине. Она села, скинула туфли и поджала под себя изящнейшие ножки. С видом чрезвычайного довольства она начала:
– Итак, доктор Доддс, главный врач, проявил ко мне несомненный интерес. Вернее, его больше интересовали финансы доктора Гассмана. Он вполне откровенно сказал мне, что больница заинтересована узнать побольше о его собственности. Он проверил документы и не обнаружил там записей о земельных участках в Шотландии. Конечно, я это знала.
Я протянул Адриане бокал, потом пошел к письменному столу и открыл ящик. Я вытащил запасные ключи от номера и протянул ей их:
– Наверное, будет лучше, если вы не станете сидеть в холле, дожидаясь меня. Вас увидит меньше людей.
Она взяла ключи без комментариев. Затем я уселся в кресло напротив нее и спросил:
– И какое впечатление произвел на вас Доддс?
– Довольно высокомерен, но ничего таинственного. Он сказал, что когда-то доктор Гассман завещал все свое состояние больнице. Затем изменил завещание и оставил больнице весьма скромное пожертвование. Почти все досталось его пациенту Уильяму Таунби, а небольшая сумма – личной секретарше. В больнице ничего не знали об изменении завещания до самой смерти Гассмана. Решение было столь неожиданным, что они даже подумывали, не опротестовать ли его, но юристы отсоветовали. Завещание было вполне законным.
– А он рассказал что-нибудь о Таунби?
– Я сказала, что, возможно, документы о нашем шотландском участке каким-то образом оказались у Таунби или у Алисы Таппер, личного секретаря Гассмана. Я спросила, как можно с ними связаться. Доддс тотчас же сообщил, что в данное время Таунби снова является пациентом их больницы. Он сказал, что они могут согласиться на мою встречу с Таунби в присутствии кого-нибудь и врачей. Создалось впечатление, будто он подозревает, что Таунби как-то смошенничал с этим завещанием. Я попыталась очаровать Доддса и узнать у него что-нибудь еще, но он сказал, что не имеет права обсуждать с посторонними своих пациентов.
– А секретарь?
– Он слышал, что она умерла. Думает, что это случилось два или три года назад. Не думаю, что он знал ее, во всяком случае хорошо.
