Джек Хиггинс - Отходная молитва
Они вошли, а Дэниел остался снаружи, прислушиваясь к первым звукам погрома из церкви. Сзади кто-то тактично кашлянул, и он повернул голову. Перед ним стоял Фэллон, держа руки в карманах.
— А вы откуда взялись? — пробормотал Дэниел.
— Тебя не спрашивают... Что здесь происходит?
Дэниел умел чувствовать опасность, но здесь он просчитался и недооценил противника.
— Что-то вроде маленькой вечеринки, — сказал он с презрением в адрес незнакомца. — Вали-ка отсюда!
И он ринулся к Фэллону, уже занеся руку для удара, но схватил лишь пустоту и одновременно почувствовал жесточайший удар ногой. Он свалился на мокрую дорогу, скрючился, бормоча проклятия. Фэллон приподнял его, схватил за правое запястье и, выкрутив руку, подтолкнул ко входу. Лицо Дэниела оказалось у самого порога.
Он попытался выпрямиться, поднял лицо, залитое кровью и умоляюще вытянул левую руку:
— Нет, пожалуйста, не надо, пощадите.
— Хорошо, — сказал Фэллон. — Тогда отвечайте. Что здесь происходит?
— Им приказано здесь все перевернуть вверх дном.
— Кем приказано?
Дэниел замялся, и Фэллон снова ударил его ногой.
— Кто приказал?
— Джек Миган, — простонал Дэниел.
Фэллон выпрямился и отступил.
— В следующий раз ты получишь пулю в колено. А теперь — пошел вон.
Дэниел вскочил, повернулся и убежал, продолжая охать и стонать.
При первых же звуках, отец Да Коста понял, что происходит что-то опасное. Пока он шел в церковь, там уже перевернули одну скамью, затем другую. И вот уже чьи-то руки держат его, другие дергают за сутану. Он услышал, как испуганно кричит Анна, и, повернувшись, увидел, что О'Хара держит ее за талию.
— Ну же, моя миленькая крошка, всего один поцелуй, — настаивал он.
Она билась в его руках, охваченная паникой, затем вырвалась и, вытянув руки, попыталась убежать, но натолкнулась на стол, который опрокинулся. Суп пролился на пол, послышался звон разбитой посуды.
Пока отец Да Коста пытался добраться до нее, О'Хара разразился смехом.
— Ой, посмотрите-ка, что она наделала!
И тут среди шума и треска ясно прозвучал голос от входной двери:
— Мирен О'Хара. Это ты, как я погляжу?
Сразу стало тихо. Все застыли. О'Хара повернул голову с выражением недоумения и изумления. Его лицо как бы говорило: «Этого не может быть!» И сразу же в его глазах родился испуг, смешанный с уважением.
— Отец Небесный! — выдохнул он. — Мартин, это ты, что ли?
Фэллон подошел к нему, держа по-прежнему руки в карманах. Все затаили дыхание.
— Прикажи им привести все в порядок и вымыть пол, Майк. Будь послушным мальчиком и подожди меня на улице.
О'Хара подчинился без малейшего колебания. Остальная компания тут же принялась расставлять столы и скамейки, а один пошел за ведром и тряпкой.
Отец Да Коста успокаивал Анну. Фэллон подошел к ним.
— Мне очень жаль, отец мой. Больше это не повторится.
— Миган? — спросил Да Коста.
— Да. Вы ждали чего-нибудь в этом роде?
— Он приходил сегодня. Признаю, мы не очень-то поладили... А этот верзила-ирландец знает вас?
— Я ведь всему свету приятель, — произнес Фэллон с улыбкой. — Спокойной ночи.
Он пошел к двери. Отец Да Коста догнал его у самого выхода и дотронулся до его руки.
— Нам нужно поговорить, Фэллон. Вы должны выполнить мою просьбу.
— Хорошо. Когда?
— Завтра утром я буду занят, но исповедей в час дня не будет. Это время вас устроит? В домике.
— Я приду.
Фэллон вышел на улицу и подошел к О'Харе, который ждал его и заметно нервничал.
— Клянусь Богом, если бы я знал, что здесь ты замешан, Мартин, я бы и пальцем не тронул этого священника! Я думал, что ты давно умер. Мы все так думали.
— Ладно, ладно, — сказал Фэллон. — Сколько тебе отвалил Миган?
— Двадцать пять фунтов. И пятьдесят, если бы кюре сломал руку.
— А сколько заплатил аванса?
— Ни гроша.
Фэллон открыл бумажник, вытащил две купюры по десять фунтов и дал ирландцу.
— Расходы на дорогу и на память о веселеньких временах. Мне кажется, что тебе не очень-то поздоровится, когда Миган узнает, что ты надул его.
— Благослови тебя Господь, Мартин, сегодня же к ночи я буду в пути, — пообещал О'Хара, а потом замялся. — Тебя все еще мучает, Мартин... ну... то, что случилось там?
— Каждую минуту каждого часа в любой день моей жизни, — ответил Фэллон со вздохом, прежде чем повернуться и исчезнуть в лабиринте улочек.
* * *Скрытый темнотой у входа, Да Коста увидел, как О'Хара переходит дорогу. Он направлялся к пабу на углу. Священник последовал за ним.
В баре было тихо и спокойно, и именно поэтому О'Хара его и выбрал. Он все еще волновался и заказал большую порцию виски, которую выпил одним глотком. Когда он заказывал вторую, открылась дверь и вошел Да Коста.
О'Хара сделал неудачную попытку паясничать.
— Гляди-ка, вот и вы, отец мой! Выпьете со мной по стаканчику?
— Я предпочту выпить с Дьяволом!
Да Коста подтолкнул его к столику в глубине зала, толкнул на стул и сел напротив.
— Откуда вы знаете Фэллона? — спросил он. — Я имею в виду не сегодняшний вечер, а прежние времена.
О'Хара посмотрел на него с разинутым ртом, остановив стакан на полпути к губам.
— Фэллон? Не знаю я никакого Фэллона.
— Мартина Фэллона, дурачина! Ты что думаешь, я не видел, как вы разговаривали около церкви?
— А, вы о Мартине говорите? Фэллон? Значит, теперь его так зовут?
— Что вы можете мне о нем рассказать?
— А с чего это я должен с вами откровенничать?
— А с того, что иначе я позвоню в полицию и сделаю заявление против вас. Старший инспектор Миллер — мой личный друг. И он будет рад оказать мне услугу, я уверен.
— Ладно, отец мой. Давайте, зовите ваших легавых.
Выпив два виски, О'Хара размяк и пошел к стойке, чтобы заказать еще. Затем он вернулся.
— А почему вы хотите знать о прошлом Фэллона?
— Неважно.
— А для меня важно. Мартин Фэллон, как вы его называете, это лучший из людей, с которым я когда-либо встречался. Это герой.
— Чей герой?
— Ирландского народа.
— Ах вот как, понятно. Ладно, я не хочу причинять ему ни малейшего вреда, уверяю вас...
— И вы даете мне слово?
— Естественно.
— Ладно. Но я не назову вам его имени, настоящего имени. К тому же в этом нет надобности. Он был лейтенантом во временном подразделении Ирландской Республиканской Армии. В Дерри его звали Палач. Никогда еще я не видел, чтобы кто-нибудь так ловко управлялся с винтовкой. Он пристрелил бы Папу Римского, если бы считал, что это послужит на пользу делу. Да что там! — О;Хара дотронулся до затылка. — Он окончил университет. По меньшей мере Тринити Колледж. Бывали деньки, когда он вспоминал свое ученье. Стихи читал, о книжках рассказывал, о всем таком... И на пианино, как ангел, играл...
О'Хара примолк, вертя в руках сигарету, взгляд его был погружен в прошлое.
— Но были и другие моменты.
— Что вы хотите сказать?
— Ну, он совершенно менялся. Уходил в себя. Ни чувств, ни реакции на что-либо. Ничего. Холод и мрак... Когда он бывал таким, он нагонял страху на всех, и на меня тоже, клянусь вам.
Он вздрогнул и прилепил сигарету в уголок рта.
— Вы долгое время были рядом с ним?
— Не очень. Они мне не особенно доверяли. Я протестант, понимаете, поэтому-то я и смылся.
— А Фэллон?
— Он подготовил операцию — взрыв бронированной машины. Ну, заминировали дорогу, но неправильно рассчитали время. Вместо военной машины оказался школьный автобус с дюжиной ребятишек. Пять убитых, остальные калеки. Знаете, к чему это привело? Это доконало Мартина. Это событие положило конец периоду, когда он начал беспокоиться о повороте дел. Я имею в виду убийства и все прочее. Случай с автобусом был последней каплей.
— Понимаю, — сказал Да Коста без доли иронии.
— Я думал, что он умер. По последним слухам ИРА отправила по его следам специального человека, Я-то не в счет, кому я нужен, но вот Мартин — совсем другое дело. Он слишком много знает. И от такого человека есть только один способ избавиться — отправить его в последний путь на катафалке. Ладно, господин кюре, мне идти надо, — сказал он, поднимаясь, лицо его было озабоченным. — Этот город и я — мы расстаемся.
Отец Да Коста проводил его до двери. Выходя под дождь, О'Хара застегнул куртку и весело спросил:
— Вам доводилось спрашивать себя, к чему все это? Вся эта жизнь?
— Я постоянно думаю об этом.
— Ну, ответ, по крайней мере, искренний. До встречи в аду, господин кюре.
Он удалился, насвистывая, а Да Коста вернулся в церковь. Когда он вошел в бывшую усыпальницу, там царил полный порядок. Люди уже ушли, Анна спокойно ждала его, сидя на скамье.
— Прости, что оставил тебя, — сказал он, — но мне нужно было поговорить с человеком, знавшим Фэллона. С тем, кто здесь все затеял. Он сидел в пабе на углу.
— И что же вы узнали?
Он помолчал, затем рассказал ей. Когда он закончил говорить, то заметил, что на лице ее возникло страдальческое выражение. Она пробормотала:
