Карин Слотер - Кровь отверженных
– Она святая, – ответил Марк и покрутил кольцо на пальце. – Любимая папина дочка.
– Как она в последнее время себя чувствовала? – спросила Лена. – Ничем не болела?
Марк уставился на Лену. В этом взгляде не было никакой враждебности. Казалось, это обычное любопытство, и ничего больше.
– Сегодня утром выглядела нормально. Можете сами у нее спросить.
– Почему Дженни Уивер вдруг сошла из-за тебя с ума? – спросила Лена.
Он поднял плечи, подержал их так некоторое время и опустил. Задрал футболку и стал рассеянно гладить плоский живот.
– Знаете, многие девушки сходят из-за меня с ума.
– У вас с ней что-нибудь было? – спросил Джеффри.
– Вы имеете в виду интимные отношения? – Марк покачал головой. – Ну как вам сказать, было пару раз, но, в общем, ничего серьезного.
Он упреждающе поднял руку.
– Это случилось, когда мне было пятнадцать.
– Для обвинения в изнасиловании должна быть по меньшей мере пятилетняя разница в возрасте, – заметила Лена.
Джеффри поерзал на диване. По-видимому, он был недоволен тем, что Лена сообщила Марку такую информацию. Он мог бы использовать это обстоятельство как средство запугивания подростка. Теперь ему надо было найти другой подход.
– Когда вы в последний раз занимались с ней сексом? – спросил он.
– Не знаю, – ответил Марк, продолжая гладить живот.
Между большим и указательным пальцами у него была маленькая татуировка. Лена разглядела перевернутое белое сердечко на фоне черного сердца. Очевидно, татуировку Марк сделал самостоятельно.
– У вас часто бывали сексуальные отношения? – спросила Лена.
Марк пожал плечами.
– Довольно часто, – сказал он, не переставая гладить живот.
Он прошелся по дорожке волос, спускавшейся от пупка к паху. При этом лукаво поглядывал на Лену. Она посмотрела на Джеффри, желая узнать, как он отреагирует на это. Джеффри не обращал внимания. Он зарисовывал в блокнот татуировку Марка.
– Ну, – подначил Джеффри, зачернив сердце. – А если точнее? Когда все началось?
– Примерно год назад, – сказал Марк. – Она сама этого захотела. Попросила меня.
Джеффри закончил рисунок и поднял глаза.
– Я не собираюсь обвинять тебя в изнасиловании, Марк. И мне плевать, занимаешься ли ты любовью с козами на заднем дворе. Ты знаешь, что я имею в виду.
– Знаю, вы хотите поговорить о том, что она хотела меня убить, – сказал он. – И почему.
– Верно, – подтвердила Лена. – Нам нужно дойти до сути, Марк. Выяснить все о Дженни и о причине, которая заставила ее так поступить.
Марк лениво ей улыбнулся.
– Послушайте, детектив, вы такая хорошенькая.
Лена смутилась. Неужели она послала мальчику какие-то сигналы? Мысли о сексе ей и в голову не приходили. Марка Паттерсона трудно было назвать привлекательным, он был само совершенство – внешность киногероя. Невероятно красив. Она разглядывала его, словно произведение искусства.
– Ты и сам очень хорош, Марк, – резко ответила она; она могла представить себя в постели с Тедди Паттерсоном, но уж никак не с этим мальчишкой. – Потому я и удивляюсь, что ты сошелся с Дженни. Ее никак нельзя назвать привлекательной. Неужели ты не мог найти кого-нибудь получше?
Ее слова попали именно туда, куда она целилась – в его эго.
– Поверьте, детектив, у меня было полно девиц гораздо лучше ее.
– Да? – усмехнулась она. – Так ты ее обхаживал из чувства сострадания?
– Иногда я позволял ей пососать, – сказал он, и его пальцы двинулись в низ живота.
При этом он смотрел на Лену, желая узнать ее реакцию. Его любопытство помогло Лене понять его. Она думала, что столь привлекательный парень, должно быть, привык извлекать выгоду из своей внешности. Немудрено, что похожий на товарный поезд отец испытывал отвращение к сыну.
Неожиданно ей стало его жаль. Лена растерянно поерзала на стуле. В последнее время она жалела только себя, а потому не знала, что делать с нахлынувшим на нее чувством.
– Она сосала эту штуку, словно леденец. Одним языком, без зубов. Было здорово, – сказал Марк.
У Лены забилось сердце. Она сделала усилие, чтобы не отреагировать на его слова. Возможно, мальчик понятия не имел о том, кто она и что с ней случилось.
Лена почувствовала, что Джеффри хочет вмешаться, и сказала первое, что пришло на ум, лишь бы он не помешал.
– Итак, ты позволял ей делать тебе минет? – сказала она небрежным тоном.
Ожидая его ответа, она крепко прижимала язык к задней поверхности зубов.
Он улыбнулся и сверкнул ярко-синими глазами.
– Да.
– Здесь? В этом доме?
Марк хихикнул.
– Прямо в коридоре.
– В присутствии мамы?
Он замолчал. Казалось, он скорее напугался, чем разозлился.
– Не впутывайте сюда мою мать!
Лена улыбнулась.
– Придется, Марк, потому что ты сам прокололся. Ты не стал бы этого делать в материнском доме.
Он скривил рот, обдумывая ее слова.
– А что если мы делали это в ее доме? А что если мы занимались этим в машине?
– Значит, ты гулял с Дженни? Назначал ей свидания?
– Ну уж дудки, – возразил он. – Если куда и ходил, то только вместе с сестрой.
Он пожал плечами, и – слава богу – убрал с живота руку.
– В парк, в кино. В разные места.
– Тогда ты и позволял ей делать это с собой? На этих прогулках?
Он пожал плечами, что должно было означать согласие.
– И при этом была твоя сестра? На переднем сиденье?
Он слегка побледнел. С Марком происходили быстрые переходы – от тинейджера к мужчине, а потом – к маленькому ребенку. Если бы кто-нибудь спросил Лену, сколько лет Марку Паттерсону, то она сказала бы – между десятью и двадцатью.
Лена откашлялась и спросила:
– Где была Лэйси, когда Дженни тебя обхаживала?
Марк смотрел на вазу с цветами, стоявшую на кофейном столике. Молчал. Лене казалось, что прошло много времени. Наконец ответил:
– Мы встречались в церкви, без вопросов?
Последние два слова он произнес, сливая в одно, как и его отец.
– Ты занимался с ней сексом прямо в церкви.
Лена произнесла это как утверждение, а не как вопрос.
– В подвале, – пояснил он. – Они не проверяют окна. Мы просто незаметно уходили.
– Сложная схема, – заметила Лена.
– Что это значит?
Лена задумалась: как ему объяснить?
– Я хочу сказать, что здесь присутствовал элемент преднамеренности. Понимаешь, Марк?
– Я не дурак.
– Когда вместе с Дженни и сестрой ты ходил в парк или в магазин…
Лена помолчала, стараясь понять, завладела ли она его вниманием.
– …То со стороны все это выглядело случайным. Вы просто оказывались в одном и том же месте.
– Да, – согласился он. – Так все и было.
– А вот церковь – другое дело, – сказала Лена. – Здесь нет никакой случайности. Это уже запланированные встречи.
Марк было кивнул, но призадумался.
– И что же?
– А то, что если ваши взаимоотношения ни к чему не обязывали, зачем понадобилось устраивать эти поздние свидания?
Марк посмотрел в окно. Очевидно, старался придумать подходящий ответ, однако у него ничего не вышло.
– Она погибла, Марк, – сказала Лена.
– Знаю, – прошептал он, быстро глянул на Джеффри и снова обратил глаза в пол. – Это было при мне.
– Зачем ты говоришь о ней как о шлюхе? – спросила Лена. – Неужели тебе хочется и после смерти ее унизить?
У него дернулся кадык. Спустя две минуты он пробормотал что-то невнятное.
– Что? – спросила Лена.
– Она не была плохой, – сказал он, искоса взглянув на Лену. – Да?
По щеке скатилась слеза, и он снова отвернулся к окну.
– Да, – кивнула Лена.
– Она меня слушала, – начал он.
Говорил он так тихо, что Лена напрягала слух.
– Она была умной, знаете? Читала, много всего знала. Помогала мне готовить уроки.
Лена откинулась на спинку, ждала, что он еще скажет.
– Люди выдумывают обо мне всякое, – сказал он совсем по-детски. – Они говорят, что я распущенный, но, может, я не такой. Может, во мне есть что-то хорошее. Может, я человек.
– Да ведь так оно и есть, – сказала Лена.
Ей казалось, что она понимает Марка больше, чем он может подумать. Каждый раз, выходя на люди, Лена думала, что человек, которым она когда-то была, безвозвратно ушел. Теперь она – лишь изнасилованная женщина. Иногда Лене казалось, что лучше бы ей было умереть. По крайней мере, люди думали бы о ней как о трагической фигуре, а не как о бессмысленной жертве.
Марк потрогал пушок на подбородке.
– Те вещи, что я делал… Может, я и не хотел их делать. Может, и она не хотела…
Он покачал головой и зажмурил глаза.
– То, что она делала…
Он умолк на минуту.
– Знаю, она была толстой, верно? Но не это в ней главное.
