Юлия Латынина - Только голуби летают бесплатно
А ведь он определенно ухаживал за ней, делал вид, что ухаживает! Давал понять, как она ему дорога! Господи, да Кутятин прав! Ради того, чтобы отвадить от себя статью по обвинению в убийстве, Стас был готов на все! Если бы она вчера попросила его переспать с ней, он бы переспал – с меньшим, правда, удовольствием, чем с этой Маней!
Аня лихорадочно схватила телефон и начала набирать номер Кутятина. Но раньше, чем она нажала на send, телефон сам разразился мелодичной трелью. Номер на определителе начинался с 768.
– Алло! – сказала Аня.
– Аня? Это Василий. Никитин. Я прошу прощения, что так поздно, но вы обещали когда-нибудь…
– Вы где? – спросила Аня.
– A?
– Вы где? Мы можем встретиться прямо сейчас. Я вас очень прошу.
Ресторан «Микадо» был устроен в виде традиционного японского садика, и столик Никитина был отделен от общего зала ручейком, в котором цвели настоящие лотосы и плавали настоящие утки. Через ручеек перекинут бамбуковый мостик. Перед столиком была небольшая жаровня, и возле нее хлопотал повар в желтом халате и белом передничке.
– Bay! – сказал Никитин, когда Аня появилась перед его столиком. – Боже мой, Золушка… милая Золушка, когда будете убегать, оставьте мне свою туфельку.
Аня вздернула голову.
В глубине души она полагала, что она вовсе не так хороша, как полчаса назад в фойе «Авроры». Глаза у нее были вспухшие и заплаканные, и большую часть макияжа она только что безжалостно смыла в туалете. Но волосы, которым в салоне вернули их первозданный цвет, сияли вокруг ее головы душистым нимбом, и темно-коричневые брови оттеняли белизну лба.
– И знаете, Аня… вам… тебе… такой цвет… очень идет. Всегда им красься.
– Это мой настоящий цвет, – сказала Аня.
Аня не помнила, о чем они говорили сначала.
Кажется, о чем-то незначащем. Никитин смотрел на нее так, словно хотел вместе улететь на небо. Ей отчаянно хотелось зарыться ему в плечо и разрыдаться.
Девушка в кимоно поставила перед ней плошку с мисо-супом, и Никитин, наклонившись, аккуратно снял с плошки пластмассовую крышечку. От супа шел дивный аромат, и между зеленых комочков водорослей плавали белые звездочки сои.
– Василий… скажите мне, только честно скажите… в вашем бизнесе… нет доли Стаса?
Никитин сосредоточенно смотрел в деревянную тарелочку.
– Нет. Пока нет.
Слово «пока» вышло неожиданно тяжелым и многозначащим.
– Что значит – «пока»?
Никитин помолчал. Молодое лицо его сделалось жестким и холодным.
– Потому что… я не уверен, что Стас не стоит за этим иском.
Аня похолодела.
– Это невозможно…
– В России возможно все, – сказал Никитин. – У Стаса была доля в этом бизнесе. Авиационном. Он продал ее мне. Теперь он хочет получить ее обратно. Ты знаешь, что Защека везде представлялся именем Стаса?
– Он врал! Он… он с чекистами, и мой отец…
– Что значит – чекисты? Один, конкретно, Кутятин. Да, он курирует авиацию. Допустим, твой отец действительно пришел к Кутятину. А где гарантия, что Кутятин после этого не пришел к Стасу?
– Зачем?!
– Это разводка. Плохие чекисты наезжают на меня, пытаются отобрать мой бизнес. А хороший Стас меня защитит. За долю в бизнесе. Как водится. А если не защитит, доля в бизнесе достанется чекистам.
– Они уже это… предлагали?
– Нет. Завтра предложат. На завтра у нас встреча. А ты что, думаешь, генералу Кутятину действительно нужны самолеты? Что он с ними будет делать? Это что – «МиГи»? Как ты себе представляешь картину управления генералом Кутятиным авиабизнеса? Я знаю, что такое авиабизнес. Я тебе отвечаю: ни генерал из органов, ни мелкий мошенник Защека, ни бандит по кличке Стас – они не знают, как этим управлять! И даже я таким бизнесом не могу управлять, если это бизнес «Авиаруси» и на нем сто пятьдесят миллионов долгов! Все, что они могут – это шантажировать меня, чтобы я дал им долю!
– Но… Кутятин обвинял Стаса в том, что он убил отца.
– Ну и что? Просто они разводят не только меня, но и тебя. Ты же ведь поклялась отомстить убийце отца. Если б рядом был один Стас, ты бы сейчас бегала по всяким высоким генералам. А тут вот бегать не надо – они сами пришли. Та же схема, что у меня: плохой следователь и хороший следователь. Но кого бы ты ни выбрала, они оба в доле.
– Но зачем им обвинять Стаса в убийстве?
– А ты уверена, что они именно Стаса обвинят? А вдруг они посидят-посидят да и скажут: «Анечка, мы выяснили: виноват Каменецкий». Или мою фамилию назовут. Это не их бизнес – руководить авиакомпанией. Но это их бизнес – подделывать улики.
– А вы не…
– Извини, Аня. Во всей этой истории я единственный человек, которому ни хрена не надо было убивать твоего отца. Я ему заплатил восемьдесят пять лимонов. За что, спрашивается? Если б я у него просто отобрал бизнес, я имел бы ровно те же проблемы, что и сейчас. Только деньги были б со мной.
– Но этих денег в компании нет.
– Значит, их забрал Стас. И убил твоего отца, чтобы тот не протестовал.
Аня сжалась в комочек.
– Это главная проблема таких, как Стас, Аня. Они так и не научились ничему, кроме стрельбы. А стрелять сподручно, когда ты молод, нищ и тебе нечего терять. А когда ты стал такого размера, как Стас, стрелять уже опасно. А других аргументов нет.
Откуда-то из-за ручья появился повар. В руках у него был поднос с овощами и специями. Повар поклонился клиентам, провел рукой над пышущей жаром плитой и бесшумно пропал.
– Красивое ожерелье, – сказал Никитин, – отец подарил?
– Да, – сказала Аня. Помолчала и добавила:
– Не мне. Какой-то… шлюхе. Потом отобрал. Я в сейфе нашла. И платье… не мое… У меня таких никогда не было…
Никитин помолчал.
– Скажи, Аня, тебе отец много денег давал?
Аня опустила голову. Они жили в замечательном доме. Очень красивом доме. В Бельгравии. Разумеется, дом был куплен на имя отца. Дом был в таком престижном районе, что комнату жильцу мама сдавала за сто двадцать фунтов в неделю.
– Достаточно, – гордо сказала Аня. Никитин покачал головой.
– Ах да, – сказал он, – я же был директором «Авиаруси». Я помню. Пятьсот фунтов в месяц. И триста тысяч в день в казино.
Аня хотела ответить что-то колкое, но только умоляюще на него поглядела и замолкла. Никитин взял ее за руку.
– Хорошо, – сказал Никитин, – не буду. Я вообще не прав, что заговорил о бизнесе. Я… никогда бы этого не сделал… но просто ты уже в это впутана, и мне очень страшно за тебя, Аня. Мне страшно за тебя больше, чем за свою компанию.
Повар снова появился перед ними. В руках его был поднос с бордовым тунцом, белыми гребешками и кольчато-розовыми креветками. На плите зашипело, аромат вскипающего масла смешался с ароматом свежайшей рыбы. Внезапно повар заморгал. Никитин поднял голову. Аня обернулась.
К их столику через зал шел Стас.
Охрана Никитина, сидевшая по ту сторону мостика, насторожилась и развернулась. Со Стасом были два или три человека, и все они остановились у дверей зала. Немногочисленные в этот час посетители ресторана с беспокойством вертели головами.
Стас был уже одет и еще пьян. Светлые его волосы еще не высохли после бассейна.
Он дошел до их столика, и взгляд, которым он окинул Аню, был так же физически ощутим, как его руки два часа назад. Потом он повернулся к Никитину.
– Слушай, ты, – сказал Стас, – коммерсант, тебе не пора баиньки? Тебе завтра с самого утра проверять, не обсчитали ли тебя твои стюардессы.
– А тебе не пора обратно к шлюхам? – ответил Никитин.
Аня застыла. Она ничего не говорила Никитину о том, что было вечером. Видимо, он хорошо знал привычки Стаса. И он догадался. Или – почти догадался.
– Кстати о шлюхах. Ты за сколько свою последнюю перекупил? За миллион?
– Во всяком случае, я не убивал ее отца.
В следующую секунду кулак Стаса врезался Никитину в челюсть. Страшный удар отшвырнул бизнесмена прямо на разогретую жаровню. К аромату шипящего в масле тунца мгновенно прибавилась вонь от паленого мериноса. Аня видела совсем близко лицо Никитина, перекошенное от боли, и надвигающуюся на него фигуру Стаса. Рука замахнулась для очередного удара, и на этой руке не было пальцев, кроме большого и указательного.
– Нет! – закричала Аня. Никитин подпрыгнул спиной, и его сведенные вместе ноги ударили Стасу в грудь. Бизнесмен вскочил с жаровни, подхватив первое, что попалось под руку, – а попалась тяжелая деревянная подставка с рисом и рыбой – и Стас едва успел развернуться, когда подставка просвистела у него над ухом.
Ане показалось, что Стас упадет, но Стас выпрямился, как сжатая пружина, разворачиваясь и одновременно взлетая в воздух. Удар щегольского ботинка швырнул Никитина к расписному столбу, украшавшему мостик, и следующий удар в этот столб его впечатал.
Бизнесмен, тихо вздохнув, осел на перила. Перила подались, и Никитин рухнул вниз, в неглубокую воду с цветущими лотосами. Истошно закрякали испуганные утки. Только тут охрана Никитина бросилась на Стаса, и почти одновременно в зал, как группа захвата, хлынули охранявшие Стаса собровцы.
