Джон Гоуди - Опасные пассажиры поезда 123
Он переехал в Нью-Джерси, к тетке, младшей сестре покойной матери. Тетка, школьная учительница, была аскетичной костлявой дамой под сорок. Потом оказалось, что у нее имеется два тайных порока – алкоголизм и пристрастие к мастурбации, но этими двумя слабостями ее человечность и исчерпывалась; в остальном она была сухим и холодным существом. Впрочем, в соответствии с причудливым завещанием матери его отдали в военное училище, и с теткой он виделся редко, лишь во время каникул да иногда по выходным. Каждое лето она уезжала в отпуск в Европу, а его отправляла в лагерь для мальчиков. Райдера, никогда не знавшего семейного уюта, такая организация жизни вполне устраивала.
Училище он считал пустой тратой времени, а начальника, отставного генерала, старым ослом. Приятелей у него было мало, близких друзей совсем не было. Он был недостаточно силен, чтобы помыкать другими, и недостаточно слаб для роли жертвы. В первую же неделю его втянули в пару драк, но он избил своих противников с такой холодной и отстраненной жестокостью, что к нему больше не приставали до самого окончания учебы. Несмотря на быстрые рефлексы, спорт он находил скучным и в играх участвовал лишь по принуждению.
Учился он хорошо, но всегда оставался одиночкой, никогда не участвовал в коллективных походах в местный бордель или групповухах с какой-нибудь готовой на все городской девкой. Как-то он отправился в бордель в одиночку, но так и не смог добиться эрекции. В другой раз одна девица посадила его в свою машину, привезла на парковку на берегу озера и успешно – с ее точки зрения – соблазнила. На этот раз эрекция была удовлетворительной, но он никак не мог кончить (девушке это как раз очень понравилось). Еще у него было одно гомосексуальное приключение, доставившее ему не больше удовольствия, чем гетеросексуальные, и с тех пор он вычеркнул секс из своего школьного расписания.
Ни училище, ни двухгодичный курс вневойсковой подготовки офицеров резерва в колледже, ни офицерская школа не определили выбора профессии. Райдер сделал выбор, лишь оказавшись на войне. Это было во Вьетнаме, в те благословенные времена, когда американцы служили там всего лишь советниками. Представить себе, что скоро тут будут воевать полмиллиона американских солдат, было почти невозможно. В чине второго лейтенанта он был прикомандирован советником к майору вьетнамской армии, который возглавлял отряд из ста человек, выполнявших какую-то не вполне понятную миссию в деревушке к северо-западу от Сайгона.
На пыльной, усыпанной листвой дороге они попали в засаду. Их перебили бы всех до единого, будь противник – крошечные вьетконговцы в пропотевших футболках и шортах цвета хаки – чуть более организованным. Когда солдаты начали отступать (то есть повернулись спиной к врагу, бросились бежать), вьетконговцы вышли на дорогу и стали расстреливать их в упор.
Майор и еще один офицер были убиты первым же залпом, оставшиеся два офицера застыли в растерянности. С помощью сержанта, немного понимавшего по-английски, Райдер собрал уцелевших солдат под своим командованием и организовал оборону. В конце концов они даже предприняли контратаку, причем Райдер вдруг обнаружил, что он бесстрашный боец – в том смысле, что страх смерти никак не влиял на его профессиональные качества. Враг был разбит – то есть растворился в воздухе, хотя и оставил на пыльной дороге порядочное количество убитых и раненых, так что этот эпизод при желании можно было истолковать как победу регулярной армии Республики Вьетнам.
После этого ему часто приходилось водить в атаку небольшие отряды в ходе различных локальных операций. Он не получал никакого удовольствия от убийства, но сознание собственного профессионализма, несомненно, приносило ему некоторое удовлетворение. По окончании кампании Райдер вернулся в Штаты и до самой демобилизации прослужил инструктором в пехотном лагере в Джорджии.
Он вернулся в дом тетки, где к тому времени произошли некоторые изменения: тетка стала меньше пить и отказалась от мастурбации в пользу любовника, пожилого похотливого адвоката. Скорее от нечего делать, чем из любознательности, Райдер решил потратить накопленное жалованье на путешествие по Европе. В Бельгии, в баре на окраине Антверпена, он познакомился с горластым, веселым, бывалым немцем, который завербовал его и отправил в наемники в Конго.
За исключением короткого контракта в Боливии, постоянным и выгодным его работодателем была Африка, где он воевал в различных районах, на различных сторонах, за различные политические интересы, и был этим вполне доволен. Он много узнал о ведении боя в различных природных условиях, о командовании войсками различной степени профессионализма и храбрости; был в общей сложности трижды ранен: дважды легко и один раз серьезно – копье пронзило его насквозь, как овцу, но при этом ни один жизненно важный орган практически не был задет. Уже через месяц Райдер снова был в строю.
Когда спрос на наемников упал, он какое-то время болтался в Танжере. Было несколько предложений по контрабанде (экспорт гашиша, импорт сигарет), но он от них отказался: в то время он еще думал, что между наемничеством и противозаконными махинациями есть какая-то разница. Он познакомился с неким иорданцем, который обещал ему помочь устроиться в армию короля Хусейна, но из этого так ничего и не вышло. В конце концов он вернулся в Штаты и обнаружил, что тетка и адвокат решили скрепить свои отношения узами брака. Тогда Райдер упаковал свое скудное имущество и переехал на Манхэттен.
Спустя несколько недель он устроился агентом по продажам в инвестиционный фонд, а заодно вступил в связь с женщиной, которая отказалась купить у него паи, зато очень хотела затащить его в постель. Она была алчной, хищной любовницей, но он, хотя и приобрел к тому времени некоторые навыки, не испытывал к ней сильного сексуального влечения. Она утверждала, что влюблена в него, – возможно, так оно и было, – но в любом случае тыканье в предсказуемое количество отверстий не доставляло ему никакого удовольствия. В тот день, когда его уволили с работы, он порвал и со своей любовницей. Ни то, ни другое событие не вызвало у него никаких эмоций.
Он не смог бы объяснить, почему принял дружбу Лонгмэна. Просто ему предложили дружбу, и не было особых причин отказываться. Точно так же он не мог объяснить себе, почему, отказавшись от преступления в Танжере, пошел на него на Манхэттене. Возможно, на этот раз его привлекали стратегические и тактические аспекты предприятия. Возможно, его скука достигла более высокого градуса, чем в Танжере. Ну и конечно, деньги, о которых тут могла идти речь, избавили бы его от необходимости зарабатывать на жизнь совершенно чуждыми ему способами. Да и риск ему нравился. Впрочем, мотивы, как всегда, не имели значения – важны были только действия.
Глава IX
Клайв Прескотт
Клайв Прескотт знал, зачем капитан попросил позвать к телефону Фрэнка Коррелла – сообщить ему о гибели Каза Доловича. Выслушав капитана, Коррелл закрыл левой рукой лицо и со стоном рухнул в кресло. Прескотт осторожно взял у него из правой руки трубку.
– Я отправляюсь за реку, – сказал капитан. – Они, конечно, не дадут нам нормально поработать. Я имею в виду копов из городского Департамента. Они все замкнут на себя.
Коррелл вдруг выпрямился и воздел руки над головой, словно это гимнастическое упражнение должно было придать убедительности его проклятьям.
– Что это у вас там за вопли? – осведомился капитан.
Коррелл страстно и хрипло проклинал убийц Казимира Доловича, суля им и кару небесную, и свое личное возмездие.
– Это Коррелл, – объяснил Прескотт. – Видно, они были приятели с Доловичем.
– Скажи ему, пусть заткнется. Мне ничего не слышно.
Из самых дальних уголков зала к пульту Коррелла подтягивались люди. Фрэнк внезапно затих и, сгорбившись в кресле, начал всхлипывать.
– Оставайся на месте, Клайв, – сказал капитан. – Поддерживай контакт с поездом, пока мы не придумаем какие-то другие способы связи. Есть новости?
– Последние несколько минут они молчат.
– Скажи им, что мы связались с мэром. Скажи, что нам нужно больше времени. Боже, что же это за город такой! Вопросы есть?
– Да, – сказал Прескотт. – Я бы хотел работать на месте преступления.
– Забудь об этом. Твое место там, – и капитан повесил трубку.
Диспетчеры из всех отделов Центра управления уже собрались вокруг Коррелла. Перекатывая из угла в угол рта свои сигары, они бесстрастно глядели, как Фрэнк снова сменил слезы на гнев и изо всех сил колотил кулаком по металлическому столу.
– Джентльмены, – начал Прескотт. – Джентльмены… – Десяток лиц повернулись к нему, сигары шевельнулись в тонкогубых ртах. – Джентльмены, этот стол временно становится полицейским постом. Я вынужден попросить вас освободить эту часть зала.
