Михаил Нестеров - Легионеры
А Щедрин в это время прогонял в голове монолог:
“Вчера ко мне в редакторскую машину подсел один человек, сейчас он живет в моей квартире”.
Подъезд не походил на парадное даже самой вшивой редакции. Однако Алексей сказал, что поехал на работу, и надолго застрял в этой клоаке. Конечно, думал Сергей, решив пройти мимо подъезда, у журналиста найдется множество дел и вне стен редакции. Он остановился возле двух мужчин. Поглядывая то на часы, то на подъездную дверь, они вели разговор. Пришли не вместе, но в одно время и, скорее, по одному делу. Вначале их было трое, но один, старший, вскоре исчез в подъезде.
“Ни таблички, ни вывески”, – еще раз отметил Сергей, вытащив сигарету и попросив огоньку.
– Нашего полку прибыло. – Эти слова сказал парень лет тридцати. Как показалось Марковцеву, в его голосе прозвучали ревнивые ноты. – Сюда? – продолжил он, кивнув в полумрак подъезда с круто уходящей вверх лестницей.
– А что, нельзя? – спросил Марк. – Или я рылом не вышел?
– Да нет, дядя. Только, похоже, ты давненько оружия в руках не держал.
“Физиономист из него никудышный, – подытожил Сергей. – Однако что тут происходит? Прием в московскую гильдию киллеров? А Щедрин председательствующий? Если только в этой дыре одна контора”.
Марковцев не успел ответить. Сверху раздался грохот: обычно так в сердцах хлопают дверью. Затем послышались тяжелые шаги и довольно внятное басовитое бормотание:
“Два года... Два года...”
“Наверное, ему уже дали срок, – сострил Марк. – Пора линять отсюда”.
Из подъезда появился “столичный киллер” лет пятидесяти. Глядя мимо троицы, он продолжил убитым голосом:
– Два года... Два года, а?.. Да я любому салаге фору дам!
И пошел прочь.
– Чего это он? – спросил Сергей. И услышал уже из темноты подъезда:
– Не прошел отбор по возрасту.
– Тут, братишка, контора по найму в “частную армию”, – добавил молодой. – Говорят, за конкретную операцию в Афгане платят по тридцать тысяч баксов.
– Разбрасываются деньгами, – поддержал разговор Сергей. – А тут каждую копейку экономишь, каждую котлету пополам режешь.
– Давай познакомимся, – предложил парень. – Кто знает, может, через пару недель я стану твоим командиром. Меня зовут Алексеем. В Афгане и на Северном Кавказе меня знают под кличкой...
Все, с этого момента Алексея Резанова по кличке Резаный, страдающего словоблудием, остановить мог только станковый пулемет. Он разоткровенничался с незнакомым человеком, как с самым близким родственником. По его словам выходило, что он давно ищет работу в “горячих точках”, и вот настырного парня угораздило откликнуться на липовое объявление в “Комсомольской правде”.
– Натурально, я позвонил по номеру, объявленному в статье под названием “Работа для настоящих мужчин”. Еле-еле выговорил, попал ли я в Российско-американский добровольческий центр по борьбе с международным терроризмом. Мне ответили: мол, попал ты, парень, в самую что ни на есть “десятку”. “Что умеешь делать?” Я тут же раскинул на себя полный пасьянс: “Мне тридцать два года, шесть из них служил по контракту в спецназе ГРУ. Прошел весь Северный Кавказ”. И дальше. Выполнял спецзадания в Афганистане. Кабул и тамошний язык знаю от и до. Могу в считанные секунды сделать из компьютерной “мыши” мину, из системного блока – бомбу. Владею карате, джет-кун-до и прочими трудными словами. “Приходилось убивать?” – спрашивают. А я, еще не понимая, что надо мной издеваются, отрапортовал: “И стрелял, и резал, и душил!” – “Сколько денег хотите получить?” – “Сойдемся на пятерке в месяц”, – отвечаю.
Резаный хохотнул. И то была единственная пауза в его длиннющем монологе.
– Потом в той же газете появилось опровержение. Цель газетной “утки” – “выяснить, готовы ли профессионалы-наемники из России и СНГ снова повоевать в Афганистане – как на стороне талибов, так и в окопах Северного альянса”. Короче, я подвел итог: конец цитаты. На всякий пожарный случай запомнил фамилию того самого дежурного у телефонного аппарата, которому напрасно изливал свою боевую душу.
– Да, – улыбнулся Марковцев, – избавил ты себя от новой поговорки: “Вы прослушали четыре маленьких пьесы для фортепиано. Где вас черти носили?”
– Это еще не все, – сообщил Резаный. А Марк справедливо подумал: если этому парню вспороть живот, из него не кишки полезут, а слова. – Потом опубликовали звонки – обхохочешься. Мой тоже. – В восклицании легионера просквозила неприкрытая гордость: местная знаменитость, что ты! – Ну мой-то ладно, а вот один чудак спросил: “Что можете предложить?” Ему отвечают: “Войну в Афганистане”. Он: “Ну святое, блин, дело!” Другой, обеспеченный москвич, кажется, имеет свой мебельный комбинат, тоже решил в наемники податься. Ностальгия, говорит, заколебала, как вспомню Джелалабад... И вообще жизнь в Москве достала. А еще один подвизался воевать против американцев: “Дебил на дебиле”. Мне, говорит, любить их не за что. А ты воевал в Афгане? – без перехода спросил Резаный.
– Ага, – подтвердил Сергей. – 81 – 83-й. Сразу после училища. От Саланга и дальше.
– Дальше – это как? – не понял собеседник.
– До Анголы, – все так же туманно ответил Марковцев, познавший в свое время и жуткий холод Гиндукуша, и близость палящего зноя пустыни Намиб в Африке. – Так ты последний? Я за тобой. – И не удержался от похвалы: – Отличная агитационная работа, братишка.
17
Щедрин буквально обалдел, когда увидел шагнувшего в контору Марка. Журналисту хватило ума без лишних жестов остаться на месте. “Хотя бы предупредил...” – простонал Алексей. Видеокамера в секретной комнате снимала его побледневшее лицо, подрагивающие губы и руки. Вдобавок ко всему задрожал голос, когда Щедрин отвечал на приветствие незваного клиента:
– Добрый день.
Марковцев несколько секунд не отрывал взгляда от консультанта. Присев, выложил на стол пачку сигарет и зажигалку.
– Курите, – поспешно разрешил Щедрин, пододвинув на край стола керамическую пепельницу.
“Что делать?” – матерился про себя Алексей. Единственный выход – подгонять Марка под вербовку. И не дать вставить ни одного лишнего слова. Он уже намекнул, во всяком случае, постарался намекнуть Сергею об опасности, называя его на “вы”. Обалденный, конечно, маяк.
– Вы военный? Ищете работу по специальности?
– Бывший военный.
“Отличный ход!” – злился журналист, подумывая забраковать матерого диверсанта по возрасту. Полковник Гришин в соседней комнате сейчас внимательно всматривается в посетителя. И если не узнал его сразу, то узнает попозже. Знать бы, для каких целей он вербует наемников. А вдруг Марк подойдет для работы? О такой рыбе Гришин даже не мог мечтать. Всего репортер принял в конторе сто сорок восемь человек, Марковцев мог оказаться последним в списке.
Подавив волнение, Алексей не ко времени зашелестел страницами липового указа и, не поднимая головы, спросил:
– Давно ищете работу?
– Бросай валять дурака, Леша.
“Ну молодец!” – скрипнул зубами Щедрин, отчаянно думая, как остановить собеседника.
– Я-то думал... – усмехнулся Марк, невольно жалея Алексея Резанова, который во второй раз попался на журналистский трюк. – А тут, оказывается, дурилка... Делаешь репортаж?
Щедрин на автопилоте чуть не развел руками: “Новый проект, Сергей... Куда деваться?..”
– Давно приехал? – Щедрин продолжал гнуть свою линию, настраиваясь на вербовку. – Сколько мы с тобой не виделись? Два месяца? – Он чуть отвернул голову и многозначительно скосил глаза в сторону. И еще раз, мысленно переходя на грубость: “Следи за моими глазами, мудила!”
– Я прилетел, – пояснил Марковцев, принимая наконец-то навязываемую Щедриным игру. – Четыре хохла и сопливая шлюха, как в песне, лишили меня всех денег и дома. Сейчас без копейки, набрел вот на твою контору. Думал поправить материальное положение, поработать по... специальности, – многозначительно закончил Марк, припоминая бормотание Алексея.
Взгляд Сергея естественно ощупал все предметы в офисе. Над ним горела трехрожковая люстра, справа от двери стоял допотопный конторский шкаф со стеклянными дверцами и сдвинутыми наполовину занавесками изнутри; офисное оборудование резко контрастировало с обстановкой, напоминающей коммунальную. Ничего подозрительного. А там, куда указывали глаза Алексея, голая стена с зеркалом посередине. Зеркало. Только сейчас Марковцев обратил внимание на то, что зеркало висит слишком низко. Чтобы посмотреться в него, нужно присесть. И вообще, на такой высоте оно годилось лишь для того, чтобы посмотреть, застегнута ли ширинка.
И только сейчас Марк почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Инстинкт сработал, но на сей раз поздновато.
– Вряд ли тебя устроит сумма – всего тридцать тысяч, – убедительно разочарованно сообщил журналист, дав посетителю оглядеться.
– Только не говори, что ты действительно набираешь легионеров.
