Ричард Сэпир - Убить время
И тут вдруг Римо вспомнил про гостей в Шангри-ла.
– Можно от вас позвонить? Тут недалеко есть дом, где сидят люди без телефона и электричества. Хочу вызвать полицию.
– Вы, городские, вечно паникуете, – прохрипел диспетчер. – В этих местах вечно отключают электричество и вырубают телефон. Здешний тоже не работает.
– Но у вас должна быть рация или что-то в этом роде, – настаивал Римо. – Ведь должен же этот Фокс как-то связываться с вами во время полета.
– Федеральное авиационное управление не одобряет, когда рация используется не по назначению. Да и вряд ли кто из полицейских потащится туда в такую метель. Ничего с твоими приятелями не случится, сынок. Подумаешь, снегопад. А к утру телефон у них заработает, вот увидишь. Тогда, если ты уж так хочешь, я и вызову полицию, хотя, думаю, они сами будут этим недовольны.
– Но их линию перерезали! – воскликнул Римо. – И гости Шангри-ла вели себя так, будто вот-вот умрут…
– Ты говоришь о доме, где собираются какие-то странные люди? – презрительно фыркнул дежурный, пренебрежительно махнув рукой. – Горстка испорченных горожан, вот кто они такие. Привыкли получать все, что хотят. А я слыхал, они наркоманы, вот так.
Может, он и прав, подумал Римо. Может, истерическое ощущение обреченности пациентов клиники – не более чем паника кучки испорченных богачей, привыкших, чтобы любое их желание немедленно исполнялось.
– Хорошо. – Он согласился оставить диспетчеру адрес Шангри-ла. – Думаю, это действительно может подождать до утра.
Он сам все уладит, как только освободится. Если бы он смог найти телефон, то позвонил бы Смиту, а уж тот позаботился бы о заложниках в Шангри-ла. Однако сейчас его главная задача – найти Фокса.
– Эй, гляди! – вдруг заорал диспетчер.
Чиун, не обращавший ни малейшего внимания на переговоры, которые вел Римо с диспетчером, стоял у стены, осматривая и ощупывая закрепленные там лыжи. Один болт из удерживавших стойку, отошел, и лыжи опасно покачивались. Одним движением Чиун сорвал лыжи со стойки, которая немедленно рухнула на пол.
– Очень странное приспособление, – заметил Чиун, рассматривая гладкую скользящую поверхность лыж.
– Старик, ты даешь. – Круглое лицо диспетчера начало темнеть. – Я полдня потратил, чтобы установить эту стойку. И лыжи мне эти нужны.
– Я оплачу любую поломку, – поспешно произнес Римо. У него в голове зародилась одна идея. – Послушайте, а зачем они вам?
Диспетчер мрачно подошел к груде лыж и принялся их осматривать.
– Я в них хожу на работу. Моя старушка ни за что не заведется в такую погоду, хоть ты ее озолоти. И держу еще несколько штук на всякий случай – вдруг кому понадобится. Мы здесь привыкли к снежной зиме. – Он пыхтел и ворчал, осматривая рухнувшую стойку. – Ну, похоже, поломок нет. Да, нелегко будет прибить эту штуку назад.
Он медленно, вразвалочку вернулся на место, достал откуда-то молоток и принялся рыться в столе в поисках гвоздей.
– Не стоит беспокоиться.
Римо подобрал упавшие на пол гвозди, совместил отверстия в стойке с отверстиями в стене и аккуратно вдавил гвозди туда. Когда диспетчер вернулся со своим инструментом, стойка была уже в полном порядке.
– Что ж, очень любезно с вашей стороны. – К диспетчеру вновь начало возвращаться хорошее расположение духа. – Как это вам удалось так быстро?
– Сущие пустяки, – ответил за Римо Чиун.
– Я бы купил у вас две пары, – сказал Римо.
– Собираетесь предпринять лыжную прогулку в Южную Дакоту? – хихикнул диспетчер.
– Возможно. Я дам вам за них тысячу долларов.
И Римо вытащил бумажник.
У диспетчера отвисла челюсть.
– Неплохая сделка – выговорил он.
– И для меня тоже. Так вы согласны?
– Ну, я не знаю… Боюсь, нехорошо с моей стороны выгонять вас с этим пожилым джентльменом на мороз. Почему бы вам не подождать, пока кончится метель, а утром я найду вам хорошего пилота.
– Нет времени ждать до утра. Так по рукам?
– Ну… – После короткого раздумья диспетчер взял деньги. – И все же не нравится мне эта затея.
Но Римо уже прилаживал лыжи на ногах Чиуна. Старец просто сиял.
– Коньки, – с горящими глазами проговорил он.
– Лыжи, – исправил Римо. – С ними нам будет легче бежать.
– Конечно, я понимаю, у нас свободная страна, но идти в Южную Дакоту на лыжах – это просто смешно, – гнул свое диспетчер. – Я не имею права останавливать тебя, если ты решил покончить с собой, но ты должен подумать о старике. Ведь он не пройдет и половины пути.
Чиун распрямился, слегка покачиваясь, и направился к выходу.
– А как они действуют? – поинтересовался он, явно потрясенный своей новой игрушкой.
– Надо отталкиваться и скользить, – объяснил Римо, подавая ему палки.
Но было уже поздно. Чиун уже выехал на улицу и, быстро набирая скорость, побежал прочь.
– У старика природный талант! – удивленно воскликнул диспетчер.
В свете огней взлетной полосы было видно, как Чиун на большой скорости приближается к большому сугробу. Он легко преодолел вершину, почти не задев поверхности, и, объехав высокую сосну, исчез за горизонтом. При этом он возбужденно гоготал.
– Думаю, вы можете за него не беспокоиться, – сказал Римо.
Глава одиннадцатая
Сеймур Бардих установил ломик и пошевелил пальцами, пытаясь вернуть им чувствительность. Он стоял по колено в снегу возле железных ворот, отгораживающих Шангри-ла от остального мира. Сквозь метель с трудом можно было различить очертания особняка.
Они были там, правящие миром. Прекрасные люди, только теперь они уже не были прекрасными. Они кричали и дрожали в бессильном страхе, потому что их гуру, доктор Фокс покинул их. Прямо как дети, подумал Бардих, дуя на руки. За час работы ему удалось немного раздвинуть прутья, так что в образовавшийся зазор уже вполне можно было протиснуться. Он поднял ломик и снова принялся за работу.
Благодаря этому он станет героем. Эта мысль грела его в сто раз сильнее, чем старая керосиновая лампа, слабо мерцавшая возле железных решеток забора. Героев эта компания всегда принимала на ура. Взять хотя бы Римо. Он даже не уплатил членский взнос, а ему разрешили остаться. Потому что он был герой.
Бог видит, он один только и был героем среди этого сброда, хотя нельзя не признать, что Пози Понзелли тоже была в порядке. Она, по крайней мере, сохранила здравый рассудок: принесла одеяла и организовала команду по поддержанию огня в камине; она варила кофе прямо на открытом огне и играла на рояле. К тому же ей удалось уговорить собравшихся сбросить эти дурацкие тоги и надеть вечерние туалеты. В этом была вся Пози – она умела обратить в вечеринку даже ночной кошмар.
Она, конечно, что надо. Бардих посвятит ей специальный репортаж в «Селебрити-скуп», как только вернется в Нью-Йорк. Но остальные не заслуживают даже упоминания: все как с ума посходили, вопят о конце света, о смерти от старости и прочей ерунде. Грудные младенцы да и только. Тоже мне, Красивые люди. Просто какой-то детский сад.
Подумать только: он двадцать лет мечтал попасть в эту бесценную Шангри-ла. Ну и ну! Когда дошло до дела, ни один из них даже и не подумал предложить ему свою помощь, чтобы попытаться открыть ворота. Они, видите ли, слишком стары для этого.
Услышав такое, он едва сдержал смех. Здесь собрались сливки общества, горстка избранных, которые, подобно мечтателю из процитированной Фоксом поэмы Кольриджа, вступили в «магический круг вечной молодости»; те, кто еще со времен потопа ежемесячно вкушали райский эликсир, так что теперь каждый из них выглядел лет на двадцать моложе Бардиха. И они еще заявляют, что слишком стары. Ну, чистые дети.
Хотя странно: когда перед уходом Бардих взглянул на них при свете камина, они действительно показались ему старыми. Это было жуткое ощущение. Даже Пози Понзелли, одна из самых красивых женщин на свете, выглядела осунувшейся. Какая-то тень залегла у нее вокруг глаз и губ. Она по-прежнему оставалась непревзойденной по красоте, но где-то внутри, возможно, под кожей, притаилось нечто, готовое вот-вот вырваться наружу. Какое-то разложение.
Бардих потряс головой, пытаясь отогнать от себя эти мысли. Просто разыгралось воображение. Пози устала, вот и все. Как и остальные. Устали и впали в истерику. Что в результате легло тройным бременем на плечи Бардиха. Он уже был еле жив от холода, но так и не справился с воротами.
Но игра стоит свеч. Когда он вернется с полицейскими, все эти богатые снобы в Шангри-ла встретят его как героя. Он не будет – как это Римо его назвал? – талисманом. Больше не станет служить им талисманом, которого терпят на великосветских приемах ради кое-каких незначительных услуг. Никогда. После того, как он спасет этих недостойных богачей, они полюбят его как родного. Он станет одним из них. Станет своим.
И все же сейчас предстоящий триумф казался Бардиху пустым. Несмотря на своих именитых гостей, Шангри-ла было странным местом, и, если честно, он вышел на мороз не для того, чтобы стать героем, а чтобы поскорее отсюда сбежать. Да, он хотел им помочь, хотел стать их спасителем, но еще больше он хотел убраться от этого мрачного дома, полного стенающих полупризраков-полулюдей.
