Аллан Фолсом - Изгнанник
Он живо представил ее себе: драгоценности, наряд в традиционных белоснежных и бледно-желтых тонах, пышные темные волосы, уложенные в замысловатую прическу. Наверняка сейчас она готовится к вечернему приему на Даунинг-стрит, который британский премьер-министр дает в честь высоких гостей из России: мэра Москвы Николая Немова и министра обороны Российской Федерации маршала Игоря Головкина. По непроверенным данным, полученным из секретных источников, главной целью этого высокого собрания было прощупать русских на предмет слухов о том, что строятся планы вернуть на царский престол потомков династии Романовых и возродить в стране конституционную монархию. Предполагалось, что реставрация должна поспособствовать стабильности в российском обществе, погрузившемся, согласно распространенному мнению, в хаос, коррупцию и насилие.
Возможно ли такое? Впрочем, с трудом верилось в то, что русские захотят обсуждать столь щекотливую тему даже в надежно охраняемых стенах резиденции британского премьера. Реймонд собирался отправиться на этот светский раут вместе с баронессой, однако обстоятельства сложились иначе.
— Баронесса, обстоятельства сложились так, что мне пришлось убить нескольких людей, среди которых оказались и полицейские. В данный момент меня повсюду ищут. Именно поэтому я и обратился к Бертрану за помощью. У меня нет паспорта, и, следовательно, я не могу выехать из страны. Даже если мне удастся уйти от полицейского преследования, покинуть Соединенные Штаты, а тем более добраться до Лондона в столь короткое время нет никакой возможности. Оптимальный вариант — если бы Бертран послал частный самолет, который забрал бы меня в каком-нибудь из местных аэропортов. Лучше всего в Санта-Марте, поскольку он расположен ближе остальных. Помимо самолета мне понадобятся деньги, кредитные карточки и документы с новым именем и другой национальностью. Пусть я стану французом или итальянцем — это не имеет значения.
Еще раз выглянув в окно, Реймонд увидел, как мимо отеля проехали двое полицейских на мотоциклах, за ними — две патрульные машины, а над крышами домов медленно пролетел вертолет управления полиции Лос-Анджелеса.
— Сегодня в Букингемском дворце Питер Китнер был посвящен в рыцари. — Баронесса сказала это так, словно не слышала ни слова из того, что говорил ей Реймонд.
— Могу себе представить, — холодно заметил он.
— Не надо говорить со мной таким тоном, мой милый. Я понимаю, что у тебя неприятности, но ты должен понимать, что все остальные часы по-прежнему тикают и мы не можем снова терять время. Во время нашего последнего разговора — ты тогда находился в поезде по пути из Чикаго — ты уверял меня, что ключи у тебя. Где они теперь?
Реймонд мог прервать разговор, и ему хотелось сделать это. За всю свою жизнь он не слышал от нее ни одного сочувственного слова. Даже в детстве, когда ему случалось порезаться, поцарапаться или если ему просто приснился кошмар, обычному человеческому состраданию не было места: она сухо объясняла ему, как себя вести и каким образом справиться с данной проблемой. Сколько он себя помнил, она внушала ему, что жизнь полна ухабов — больших и маленьких. Вот и сейчас было то же самое. Что бы там ни стряслось, он был невредим, способен передвигаться на своих двоих и звонить ей в Европу, находясь в сравнительной безопасности гостиничного номера. Чего же ему еще нужно?
— Мой милый, я задала вопрос относительно ключей.
— Мне пришлось оставить свой багаж в поезде, поэтому они сейчас, я полагаю, находятся в руках полиции.
— А что с Нойсом?
— Баронесса, боюсь, вы не понимаете, что здесь происходит.
— Нет, мой милый, это ты не понимаешь.
Реймонд как раз все очень хорошо понимал. Альфред Нойс обладает ключом от банковской депозитной ячейки. Альфред Нойс обладает информацией относительно того, где эта ячейка находится. Без ключа, без содержимого ячейки и без убийства Нойса у них вообще ничего не будет. Поэтому сейчас для нее важными были всего два вопроса: узнал ли он название и местоположение банка и разобрался ли он с Нойсом, а все остальное — гори синим пламенем. Его ответ был краток:
— Нет.
— Warum? (Почему?) — спросила она по-немецки.
Эти внезапные переходы с одного языка на другой была ее давней и бесившей Реймонда причудой. Таким образом она насильно впихивала в него то, что он, по ее мнению, должен был знать. Французский, немецкий, английский, испанский, русский… Он должен был понимать все, что ему было сказано, и на любом языке, хотя иногда он делал вид, что не понимает.
— Madame la baronesse, vous ne m'écoutez pas! (Госпожа баронесса, вы меня не слушаете!) — сердито ответил он по-французски. — За мной охотится вся полиция этого города. Какой вам будет от меня прок, если я окажусь за решеткой или буду убит!
— Это не ответ, — с обычной резкостью отрезала она.
— Да, — шепотом согласился Реймонд. Она была права. Она всегда была права. — Не ответ.
— Как часто, мой милый, мы говорили о том, какое большое значение имеют трудности. Они учат нас привыкать к ним и возвышаться над ними. Ты ведь не забыл, кем являешься?
— Как я могу забыть! Вы мне постоянно об этом напоминаете.
— Тогда пойми, какому серьезному испытанию подвергаются сегодня твой ум, твоя подготовка. Через десять или тем более двадцать лет сегодняшние трудности будут казаться тебе сущей чепухой, но останутся в твоей памяти героическим и бесценным уроком самопознания. Бросая тебя в пламя, Господь хочет, чтобы ты стал великим.
— Да, — прошептал Реймонд.
— А теперь я займусь тем, что тебе необходимо. Самолет — это проще всего. Сделать паспорт и передать его пилоту, чтобы он привез его тебе, сложнее, но и это будет выполнено. Завтра ты увидишь и пилота, и твой новый паспорт. А ты тем временем встретишься с Нойсом. Заберешь у него ключ, узнаешь, где находится банк, а затем убьешь его. Потом передашь ключ Бертрану, который отправится во Францию и заберет из ячейки ее содержимое. Ты меня понимаешь?
— Да.
Выглянув из окна, Реймонд увидел новую группу полицейских, появившуюся на тротуаре противоположной стороны улицы. Но внешне они отличались от тех патрульных, которых он видел чуть раньше. На них были каски, тяжелые пуленепробиваемые жилеты, а вооружены они были автоматами. Это был отряд спецназа, и он, похоже, собирался войти в отель.
— Баронесса, на противоположной стороне улицы появился полицейский отряд специального назначения.
— Выбрось их из головы и слушай меня, мой милый, слушай мой голос, — сказала она спокойным и властным тоном. — Ты знаешь, что я хочу услышать. Скажи же мне это, скажи по-русски.
— Я… — начал он, колеблясь и не отрывая взгляда от спецназовцев внизу. Они пока не двигались, и их командиры оставались на том же месте, что и раньше.
— Говори же! — скомандовала она.
— Vsya… — медленно начал он. — Vsya… tvoia… sudba… v rukach… Gospoda.
— Еще раз.
— Vsya tvoia sudba v rukach Gospoda, — повторил он. Теперь его голос прозвучал сильнее и с большей уверенностью.
«Вся твоя судьба в руках Господа». Русская пословица звучала более общо — «Все в руках Господа», но баронесса решила приблизить ее к Реймонду. Господь направлял, и все происходило согласно Его промыслу. Господь вновь испытывает его, требует, чтобы он нашел выход. Потому что выход есть всегда.
— Vsya tvoia sudba v rukach Gospoda. — Реймонд снова произнес русскую пословицу как заклинание, наверное, в десятитысячный раз за свою жизнь, именно так, как с детства учила его баронесса.
— Еще раз, — прошептала она.
— Vsya tvoia sudba v rukach Gospoda!
Он уже не думал о полиции. Для него имело значение только то, что он говорит, и говорил он это как клятву — убежденно и уверенно, провозглашая веру в Господа и в себя.
— Ну вот видишь, мой милый! Верь в предусмотрительность, свою подготовку и способности. Сделай это, и путь откроется перед тобой. И с полицией, и с Нойсом, а затем, в пятницу, с нашим обожаемым… — Она помолчала, и Реймонду показалось, что он физически ощутил, как копившаяся десятилетиями ненависть выплеснулась в имени, которое она произнесла: — Питером Китнером.
— Да, баронесса.
— Завтра, мой милый, в твоем распоряжении будет самолет и ты получишь возможность безопасно покинуть страну. К пятнице все будет у нас, а ты окажешься рядом со мной, в Лондоне.
— Да, баронесса.
— Бог в помощь!
Послышался щелчок, и в трубке наступила тишина. Казалось, что баронесса только что покинула комнату. Он еще раз выглянул в окно. Спецназовцы все еще находились там, через дорогу, но теперь они показались ему совсем маленькими — как пешки на шахматной доске. А разве пешек боятся, когда начинается большая игра!
33
10.50
Поверь в себя, и Господь укажет тебе путь. Баронесса права. И в этом он убедился уже в течение ближайших минут.
