Фредерик Молэ - Седьмая жертва
— Да… Вернее, нет… Вот уже три дня, как все встречи, назначенные на утро, отменены. Люди не приходят! А я как идиот их жду! Причем каждый раз первый пациент — это убитая!
— Если я правильно тебя понял, в четырнадцать часов в понедельник у тебя была записана Мари-Элен Жори, Хлоэ Барт — вчера, а сегодня — Валери Тражан?
— Именно. Только в понедельник кабинет открывается в час дня. Так что она была записана на час.
Нико неотрывно смотрел на своего зятя, искал объяснение происходящему у того в глазах. Он знал этого человека уже лет пятнадцать и хорошо к нему относился. Алексис был мужем его сестры, отцом их двоих детей, работягой и внимательным врачом. Человеком он был спокойным, к Тане нежно привязан. Аня его обожала. Господи, сколько они вместе пережили! Да и Дмитрий его любил. И что? Этот человек умел вязать морские узлы, у него в компьютере были медицинские данные жертв, с каждой из которых у него была назначена встреча, и все они его надули… то есть — ничего, ничего и ничего!
Уже у двери Нико обернулся и неожиданно спросил:
— Слушай, Алексис, ты левша или правша?
— Левша. А что такое?
ЧЕТВЕРГ
10. Валери
Нико неожиданно оказался в ином мире. Расследование рассыпалось на множество элементов, и собрать эти пазлы он не мог. Преступник обращался к нему… Но это была полная бессмыслица! Да и Алексис со своими открытиями только еще больше все запутал. Должно же быть какое-то объяснение. И как назло, Каролин вошла в его жизнь в это же самое время, что вовсе лишало его спокойствия. Не будь он неверующим, усмотрел бы в происходящем перст Божий. Разве не говорила Доминик Крейс о библейской коннотации, содержавшейся в первом послании убийцы? Нико приехал на площадь Пети-Пер, освещенную фарами автомобилей. Тишина настораживала, как будто вышло предписание уважать покой жертвы и страдания живых. Рост наградил комиссара недовольным взглядом.
— Группы Юро, Кривена и Терона на месте, — доложил он.
Каждая из девяти групп, занимавшихся гражданским правом, дежурила по графику через полторы недели. Соответственно, в понедельник работала группа Кривена, именно она и отправилась на убийство Мари-Элен Жори, и дело начала вести она. На полицейском жаргоне это называлось «раскручивать дело». Этой ночью дежурила группа Юро, она и была вызвана на место убийства Валери Тражан. Установив связь между двумя предыдущими убийствами и этим, Юро незамедлительно, как это требовалось по предписанию, вызвал коллег и перешел в подчинение комиссара Роста, который теперь рассказывал Нико, как обстоят дела.
— Мы уже начали опрашивать соседей. Тело обнаружила некая Флоранс Глюксман. Она живет этажом выше. Ее муж должен был вернуться из командировки около одиннадцати вечера, и она приготовила ему приятную встречу… Понимаешь, что я хочу сказать? — уточнил Рост. — Около половины одиннадцатого она обнаружила, что у нее дома нет свечей для подсвечников, и спустилась к Валери Тражан. Они были знакомы семьями и даже дружили. Муж Валери также должен был вернуться из деловой поездки. Флоранс Глюксман знала, что ее соседка ждала супруга, и не боялась, что побеспокоит ее. Но Тражан не открыла. Глюксман встревожилась и поднялась к себе за дубликатом ключа от квартиры подруги — у каждой был ключ на непредвиденный случай. И тут она обнаружила тело. Месье Глюксман приехал, как и предполагалось, полчаса назад. Тражан вне зоны доступа, он должен появиться с минуты на минуту… Тело находится в таком же положении, как и два предыдущих, только привязано оно в этот раз к ножке супружеской кровати. Я не вникал в детали, решил, лучше тебя подождать. В квартиру мадам Тражан никто не входил, кроме Флоранс Глюксман, двух офицеров из комиссариата, Кривена и меня. Я позвонил Доминик Крейс, подумал, что ты захочешь, чтобы она приехала. Она уже тут. Думаю, я ничего не упустил.
— Осталось только послание, — ответил Нико.
На лице у Жан-Мари Роста читалось отчаяние.
— Да, осталось только послание, — пробурчал он. — Будет лучше, если ты увидишь его сам…
— Хорошо. Попроси, чтобы местные полицейские задержали Тражана. Не нужно ему туда подниматься. Будет лучше, если он всего этого не увидит. И отправь кого-нибудь к доктору Алексису Перрену на улицу Суффло, это в пятом округе. Он сейчас у себя в приемной и ждет. У него надо взять досье на наши три жертвы.
Комиссар Рост чуть не подпрыгнул от изумления.
— Поговорим позже, без паники, — процедил сквозь зубы Нико. — Алексис Перрен мой зять, поэтому, пожалуйста, поаккуратнее.
Рост ничего не понял, но кивнул и отправился отдавать распоряжения. Нико увидел на фасаде памятную доску, посвященную евреям Франции, и решил, что семейство Глюксман считало, что это их напрямую касалось. Он вошел в здание, где молча и терпеливо его ждали Крейс, майор Кривен, Терон и капитан Видаль. Рост присоединился к ним, и они поднялись все вместе на четвертый этаж. На лестнице им встретились полицейские из бригады: они стучали в двери, расспрашивая жильцов. Все это напоминало муравейник: жизнь бурлила, но все происходило в полной тишине.
— Профессора Вилар предупредили? — спросил Нико.
— Еще нет, — ответил Рост.
— Позвони ей. Пусть едет в институт и ждет. Нельзя терять ни минуты, — приказал глава уголовной бригады.
Видаль открыл чемоданчик и выдал каждому по паре перчаток. Сам он вооружился хитроумными лампами — обычной, ультрафиолетовой и инфракрасной, чтобы можно было выявить подозрительные следы. Вся хитрость состояла в том, чтобы заметить разницу между следами, которые могли заинтересовать следствие, и обычными отпечатками пальцев тех, кто жил в квартире. Качество освещения и интуиция полицейских играли главную роль в успехе этого предприятия. Продвигались они по квартире медленно, осматривая одну комнату за другой. Спальня была самой дальней, и они торопились. Остановились на пороге, потому что до ковра на полу нельзя было дотрагиваться — это поле деятельности экспертов. Возможно, в кремовых нитях запуталось нечто, что может быть полезно следствию, и пачкать их — последнее дело. Видаль вошел в комнату и включил пылесос. Таким образом он мог изъять крошечные объекты, которые было тяжело найти иначе, — лаборатория займется ими позже. Только после этого мужчины подошли к телу. Сцена была столь же невыносима, как и в двух предыдущих случаях. Умирала Валери Тражан мучительно. Одежда ее была тщательно сложена на кровати. Туфли с маниакальной аккуратностью поставлены рядышком.
— Посмотрите на тапочки, вон там, — указал Нико.
Все обернулись.
— Они стоят так же ровненько, как и туфли, — произнес комиссар. — А на ночном столике настоящий бардак! Здесь все навалено вперемешку — и книга, и журналы… Могу поспорить, что Валери Тражан не была аккуратисткой. И вряд ли она сама таким образом поставила свои тапки. Это наверняка он, беспорядок его раздражал, и он все аккуратно расставил, как обычно. Видаль, забери их и отдай в лабораторию. Он, конечно, действовал осторожно, но чем черт не шутит…
Капитан Пьер Видаль воспользовался специальным пинцетом: тапки были взяты и отправлены в предназначенную для перевозки вещественных доказательств коробку. Доминик Крейс не могла оторвать взгляда от жертвы: преступник, чтобы удовлетворить свою убийственную страсть, превратил тело в кровавое месиво. На плечо ей легла мужская рука — Нико, как всегда, был внимателен к тем, кто работал с ним рядом.
— А какое послание? — спросил он.
— За дверью, — ответил Кривен.
— Покажите.
На стене угрожающе багровели кровавые буквы.
— «Нико, я преследую врагов моих, и в воскресенье ты падешь под ноги мои!» — прочел Кривен вслух. — Звучит как угроза…
— «Ты падешь под ноги мои!» — это что значит? — вмешалась Доминик Крейс. — Это обращение к главе уголовной бригады или лично к Нико?
Нико растерянно смотрел на нее.
— Тебе нужно быть осторожным. Игра становится слишком опасной.
Они опустились на корточки рядом с телом, ни одного сантиметра которого не осталось неосмотренным.
— Там, между грудями, волосок, — произнес майор Жоэль Терон.
Видаль подцепил его пинцетом. На этот раз он не был ни длинным, ни темным, как в прошлый раз. Этот тип играл на нервах. Нико не отрывал взгляда от жертвы, он хотел запомнить каждую деталь преступления.
— Ты должен был совершить ошибку, — прошептал он, обращаясь к невидимому преступнику. — Ни идеальному преступлению, ни совершенству нет места в этом мире. Ты должен был дотронуться до тапок. Твои навязчивые идеи заставляют тебя терять контроль над собой, и это приведет тебя к краху…
— У нас четыре дня, считая сегодняшний, — прервал его Кривен, всерьез взволнованный словами психолога. — Что будем делать?
