Михаил Нестеров - Жмурки с маньяком
Поднимая пыль, вдоль ангаров промчалась беззаботная пара доберманов. Их совсем не волновало, что происходило всего в нескольких метрах от них. Они резвились, радуясь простору и сытой пище.
«Нет, не может быть, чтобы их это не волновало. Просто они привыкли. Наверное, поначалу они выли, задрав морды, оплакивая погибших сородичей. Потом смирились. Дальше — успокоились. Они работают, служат людям, а люди — их хозяева и их боги — работают в свою очередь. Значит, у них общая работа. Нет, они не привыкли. Так надо — вот усыпляющее определение их ничтожного интеллекта, бестолкового придатка их инстинктов».
Собаки снова пронеслись мимо, не замечая человека.
Мельник уже смелее ступал по бетонной дорожке, а приторный запах все сильнее бил в нос.
Павел, не помнил, конечно, как он сделал первые шаги в своей жизни, но, вероятно, они были такими же, как и сейчас: напряженными, осторожными. Неуверенность, наверное, отсутствовала — было стремление, по-настоящему первая радость и гордость: он шел сам.
Павел появился на свет на двадцать минут позже своего брата-близнеца Ильи. А пошел на два дня раньше. Мать рассказывала, что на лице Павла играла лукавая улыбка, когда он, скрестив ноги, неожиданно поднялся и сделал ей навстречу девять шагов. Она считала их, плача от счастья, прижав руки к груди. А он подошел к ней, опустился на пол и снова посмотрел. «Ну, как тебе это понравилось?» — говорили его глаза. Мать клялась потом, что будто бы на самом деле слышала эти слова.
Потом он забыл, что уже может ходить, забыл ровно на два дня. Когда первые шаги сделал Илья, Павел вспомнил о своем умении, и братья-близнецы, толкая друг друга и падая, неуклюже ходили по комнате~
Мельник сделал последний шаг.
Мешок не был завязан, его верхнюю часть скрутили, и пластик как бы зафиксировался в таком положении. Журналист выглянул за угол ангара.
Сторож у ворот задремал, склонив голову к плечу. Волосатая грудь мерно вздымалась. Павлу показалось, что он различил храп охранника. Но слышал он совсем другие звуки, которые опустошали его все больше и больше.
К машинам у «канадских» домиков не прибавилось ни одной другой: они будто бы и не двигались с места со вчерашнего дня. Журналист решил, что штат зверофермы невелик. Ему еще предстоит со всем этим разобраться. А сейчас в голову абсолютно ничего не шло, им овладела сумбурно возникшая цель — увидеть своими глазами неподдающиеся объяснению зверства Алберта Ли.
Павел медленно развернул мешок и еще раз оглянулся. Если собаки и пробегут мимо, они не обратят на него внимания.
Он отвернул края мешка и заглянул внутрь.
Желудок подступил к горлу, и журналиста вырвало. Он дергался, сомкнув зубы и пытаясь унять внутренний спазм, но рот очередной раз наполнялся горькой слизью, поливая останки собак и кошек с глубоко прогоревшими черепами.
Андрей Белуха только что вернулся из Климова. Время — 13.40. Бросив взгляд на машину Алберта Ли, он прошел в контору. Карл Хейфец, временно расположившийся в его кресле, неторопливо поднялся. Белуха подошел к горке, налил рюмку коньяку и кивнул Хейфецу на стул напротив. Сделав маленький глоток, он расстегнул верхние пуговицы рубашки и прикурил сигарету.
— Вчера мы неправильно повели себя с тем парнем, — заявил он. — Нужно было проследить за ним.
— Тебе удалось выяснить, кто он? — спросил Карл.
Белуха кивнул.
— Да. Это очень серьезно. Он — журналист, работает в «Вечерних новостях». То-то мне его лицо показалось знакомым. Но он умело изменил внешность, сбрил усы.
— Ты видел его раньше?
— Несколько раз, он ведет раздел криминальной хроники в вечерних новостях. Ты тоже должен был его видеть.
— Я не интересуюсь криминальной хроникой, — улыбнулся Хейфец, обнажив ряд крепких зубов.
Белуха ухмыльнулся.
— Да-да, я знаю, ты принимаешь все близко сердцу.
— Что будем делать, Андрей?
— Пока не выясним, что и насколько глубоко знает репортер, — ничего. Я имею в виду активные действия. А знает он, судя по его появлению здесь, не мало. Первое — это клиентура Алберта, вышел он на нее через свою бывшую жену. Второе: он ищет связь между лечебными сеансами и нашим предприятием. Еще вчера он знал достаточно, но вскоре узнает еще больше. Повторяю, это очень серьезно. Нужно выявить круг лиц, которые могут быть посвящены в это дело. — Белуха помолчал. — Дай-то бог, если он работает в одиночку.
— А его жена? — напомнил Хейфец. — Ведь через нее он вышел на Алберта?
— Да, — согласился Белуха, — о ней забывать не следует. Видимо, это она просекла необычную публику своего соседа и сообщила об этом Павлу Мельнику.
— Его зовут Павел Мельник?
— Да.
Словно прислушиваясь, Хейфец склонил голову к плечу.
— В общем-то, звучит выразительно. Но ему подошло бы имя с буквой "р". Например, Андрей, как у тебя.
— Ты можешь называть его как угодно, — отмахнулся Белуха.
— Хорошо. А кто еще попадает под подозрение?
— Руководство газеты. Скорее всего непосредственный начальник Мельника. Это Виктор Мячеев, заместитель редактора.
— А главный редактор? — поинтересовался Хейфец.
Белуха отрицательно покачал головой.
— Тот спускается с заоблачных высот очень редко. Он, безусловно, отпадает. Так же опустим и коллег-журналистов, собратьев Мельника по перу. Им-то он ничего не скажет. Я посылал сегодня в редакцию Костю Кудрина, он дошел до приемной Мячеева.
— Это был рискованный шаг, — заметил Карл, неодобрительно покачав головой.
— Ничего, — успокоил его Белуха. — Он просто побеседовал в течение двух минут с секретаршей редактора. Она сказала, что Мельник сейчас в отпуске: не далее как два дня назад Мячеев сам предоставил журналисту отпуск на десять дней. Это уже вторая кандидатура.
— Третья, — уточнил Хейфец. — Ты не посчитал главного — Мельника.
— Правильно, Карл, третья, ты умеешь считать. Но все же заместителя редактора мы исключим из списка. Итак, — продолжил Белуха, — Костя узнал марку машины журналиста — это «Нива». Костя сказал секретарше, что накануне в его запаркованную машину врезался «Москвич» и скрылся. Кто-то узнал в водителе журналиста Павла Мельника. Он уважает этого репортера, поэтому не стал обращаться в ГАИ, а хочет, чтобы ущерб ему возместили без шума. Секретарша заявила, что у Мельника темно-синяя «Нива» с бампером-"кенгурятником", он ездит на ней лет пять или шесть. Костя извинился и ушел. Правда, номер машины нам пока неизвестен. Журналист может передвигаться на своей машине и на красной «Вольво».
— И на любой другой, — дополнил Хейфец, — взятой у кого-нибудь из друзей, к примеру.
— На это он вряд ли пойдет, время для него сейчас дорого.
Карл согласился с шефом:
— Да и действует он в открытую.
— Я бы сказал, неосторожно, — поправил его Белуха.
— Но после вчерашнего офсайда он будет более осмотрителен и не совершит подобной ошибки. Ждать его нужно с другой стороны.
Белуха задумчиво посмотрел на Хейфеца, перевел взгляд на телефонный аппарат и открыл справочник коммерческих предприятий города.
— Чем черт не шутит, — шумно сопя носом, проговорил он. — Алло? Мотель «Дубрава»? Извините, что беспокою. У вас должен был остановиться мой приятель, Павел Мельник. У него~ — Белуха думал ровно секунду, — синяя «Нива»~ Я могу сам позвонить в его комнату? Очень хорошо! Какой добавочный номер?~ Спасибо.
Белуха резко положил трубку. Хейфец не менее стремительно поднялся, устремив взгляд в окно. На его лице играла насмешливая улыбка.
— Он здесь!
Лицо Белухи пошло красными пятнами.
— Спокойно, Карл, спокойно~ Пускай мальчик поиграет, не будем мешать ему.
Хейфецу не понравились последние слова Андрея, но он промолчал.
— Сделай вот что, — после непродолжительной паузы сказал Белуха. — Выгоняй из гаража свою машину, бери Леню Краснова и отправляйся в мотель. Сними номер. Как только появится журналист — ты становишься его тенью, понятно? Куда он, туда и ты.
— Он видел меня и хорошо запомнил, как бы не засветиться.
— Об этом я и хотел тебе сказать, — недовольно произнес Белуха. — Но ты вечно перебиваешь. Если журналист куда-нибудь будет заходить, пускай вслед за ним Леню. И не забудь периодически звонить мне. — Это прозвучало уже вслед удаляющемуся Хейфецу.
В пригороде Климова Мельник остановил машину на бензозаправочной станции, купил в киоске банку пива. Ему следовало привести себя в порядок еще в комнате мотеля, но он даже не вошел в комнату. Сейчас он разглядывал в панорамном зеркале свои покрасневшие глаза. Отъехав от бензозаправки на сотню метров, Павел с жадностью опустошил содержимое банки.
Желудок понемногу начал успокаиваться. Перед глазами Мельника стоял двуликий Алберт Ли: исцелитель и истязатель, лекарь и садист. Он делает все очень быстро: за считанные минуты прогоняет недуг и за такое же время отправляет на тот свет десяток животных.
