Питер Альбано - Возвращение седьмого авианосца
— Аматэрасу, дай нам возможность обрести скрытую энергию путем размышления и самоанализа. Тогда мы будем готовы встретить и победить врага или умереть, глядя ему в глаза.
После долгого молчания адмирал обратился к подполковнику Мацухаре.
— Йоси-сан, — с неожиданной отеческой теплотой сказал он. — Вы поэт. Подарите нам одно из ваших хайку, чтобы вдохновить нас на решение этой задачи.
Летчик выпрямился и уставился вверх, как бы переносясь в другое время и в другое измерение.
Обратной дороги нет
К весне моей юности.
Но мои пушки молоды,
И я усыплю море
Костями своих врагов.
Явно довольный, старый японец обвел черными глазами длинный стол, его взгляд был жестким, а голос зазвенел как меч, выхваченный из ножен.
— Правильно, Йоси-сан. Костями наших врагов. Пусть каждый, кто захочет атаковать «Йонагу», помнит, что он не останется безнаказанным и кости сотен напавших останутся у нас в кильватере. — Стукнув костяшками сжатого кулака по столу, Фудзита подался вперед и, словно оказавшись в своей юности, заговорил как человек, декламирующий полюбившиеся строки: — Кости наших врагов не могут принадлежать людям. Это будут кости поганых бешеных псов.
— Банзай! Банзай! — закричали японцы.
— Правильно! Правильно! — раздались голоса американцев и Бернштейна.
Фудзита поднял руки.
— С помощью Аматэрасу мы перебьем всех скотов.
7
Двигаясь на северо-запад со скоростью 16 узлов с почти пустыми танками, боевая группа в 500 милях от Гавайских островов наконец встретила танкер. Воздушный патруль был предупрежден о возможности появления американского дозора, но никто так и не встретился.
— Обычная американская готовность, — насмешливо фыркнул капитан второго ранга Кавамото ранним утром, как раз перед взлетом самолетов патруля и встречей танкера. Марк Аллен и Брент обменялись встревоженными взглядами.
Флагманский мостик встретил рассвет вместе с постоянно присутствующими здесь офицерами, стоявшими тесной группой и обшаривавшими биноклями западный горизонт в поисках низкосидящего в воде танкера. Даже Кэтрин Судзуки и ее охранник находились возле переборки и смотрели на горизонт.
Снова и снова Фудзита обменивался одними и теми же словами с телефонистом.
— Радар?
— Ничего, адмирал.
— Хорошо.
Брент крутил маховик фокуса туда-сюда, словно это могло ускорить появление танкера.
— Девяносто шесть оборотов, шестнадцать узлов, адмирал, — доложил Кавамото. — Но мы делаем все семнадцать с половиной.
Не отрывая глаз от бинокля и не глядя на планшет на небольшом столике у ветрозащитного экрана, Фудзита заметил:
— Мы на двенадцатой широте. Северное экваториальное течение дает дополнительную скорость. — Он махнул рукой через правое плечо. — К тому же нас подгоняет северо-восточный пассат. Наш надводный борт служит парусом.
— Он ничего не упускает из виду, — шепнул Брент Марку Аллену.
— Лучший моряк, которого я когда-либо встречал, — отвечал тот.
Экваториальное течение принесло влагу, а влага — гонимые ветром клочья тумана, затягивавшие небо к востоку, где вверх из серо-свинцового моря медленно карабкалось солнце. Оно было бордовым, поднимавшимся как смертельно раненный воин, обагривший своей кровью облака.
Наконец пришло сообщение, которого все так жаждали.
— Радар дает цель, истинный пеленг два-семь-ноль, дальность триста. Приближается на малой скорости.
— Отлично, — приподнятым голосом произнес Фудзита; напряжение спало, словно порывом осеннего ветра с дерева сорвало листья. Ропот волн прошелестел над площадкой и даже солнце, появившееся над кормой, засияло ярче. Но Брент ничего этого не почувствовал, мистическое ощущение предопределенности наполнило его желчной меланхолией, тревогой и дурными предчувствиями.
Фудзита бросил телефонисту:
— Приготовиться к вылету. Воздушный и противолодочный патруль, поисковый самолет. Позывные «Эдо Один», для поиска и разведки — «Третий» и «Четвертый». — И — Кавамото: — перед вылетом обеспечить летчиков данными по дальности и расстоянию до цели. В качестве дополнительной информации: «Йонага» сохранит курс и скорость до момента встречи. Затем скорость будет снижена до восьми узлов.
— Слушаюсь, адмирал. — Старший помощник исчез в боевой рубке.
Незадолго до полудня показался танкер.
— Громадина, — восхищенно произнес лейтенант Хиронака, глядя в бинокль на глубоко осевшее судно. — Как минимум двадцать тысяч тонн.
— Ха! — хмыкнул Марк Аллен. — Это бывший танкер-заправщик ВМС США, водоизмещением двадцать три тысячи тонн, но по нынешним временам он малыш. Некоторые современные танкеры имеют свыше двухсот тысяч.
Даже Фудзиту потрясла названная цифра. Он удивленно посмотрел на американского адмирала.
— Нефть со Среднего Востока, адмирал, — сказал Марк Аллен. — Дешевле перевозить большими объемами. — Старик японец кивнул и дал телефонисту команду:
— Матрос Наоюки, к сигнальному мостику вызвать танкер сигнальным прожектором. Заправить корабли сопровождения. — Затем с нескрываемым неудовольствием в переговорную трубу: — Малый вперед. — Опустив бинокль, Фудзита обратился к стоявшим на мостике: — Мы должны двигаться на восьми узлах, пока не закончим заправляться, поэтому можем оказаться легкой мишенью для какой-нибудь из подлодок Каддафи. Будьте начеку. — Все приникли к биноклям.
— Восемь узлов, — донеслось из трубы.
— Хорошо.
После полудня все корабли эскорта были заправлены. Танкер шел впереди «Йонаги».
— Приготовиться команде заправки, — крикнул Фудзита телефонисту. — Принимаем одновременно котельное топливо и авиационный бензин. Два блока «Бейкер» за борт. — В считанные минуты лебедка выбрала четыре шланга и они были перекинуты через нос. Насосы заработали, и перекачка топлива началась.
Серьезно встревоженный малой скоростью Фудзита без устали вышагивал по мостику, всем своим видом напоминая о бдительности. Грязное облачное одеяло, похожее на смертный саван, приближалось, море покрылось серовато-коричневым, с легким оттенком пурпурного, покрывалом, предупреждавшим о приближении сумерек.
Брент плохо помнил, как Кэтрин исчезла с мостика, но она вновь появилась, когда слабое солнце умирало на западном горизонте, расстилая по морю длинную красную световую дорожку и подкрашивая контуры горбившихся облаков в оранжевые и приглушенные красноватые тона.
Предупреждение пришло не световым сигналом и не по радио, а огнем двух носовых артиллерийских установок тридцать восьмого калибра и вспышкой красного пламени над эсминцем кэптена Файта. Два «Айти» вынырнули из тумана, стреляя и бросая цилиндры авиабомб, взрывы которых смешались с разрывами снарядов пушек.
— Подлодка! — крикнул Фудзита, бросившись к переговорной трубе. — Тревога! — Завопили сирены, и матросы понеслись на свои места по боевому расписанию.
— Всплески слева по носу от лидера эскорта, пеленг три-ноль-ноль, дальность десять километров.
— Вижу их, — ответил Фудзита. — Они выставили перископ.
Крякнул громкоговоритель связи «рубка — рубке».
— Я — лидер сопровождения. Перископ, истинный пеленг два-семь-ноль, дальность три километра. — А затем самые страшные для моряка на войне слова. — Торпеды по два-семь-ноль.
— «Рубка — рубке!» — закричал Фудзита. — Танкеру прекратить подачу топлива! Команде заправки — отсоединить шланги!
— Адмирал, — сказал Марк Аллен. — Корабельное топливо и бензин зальют ангарную палубу.
Фудзита проревел телефонисту:
— Аварийной команде носовой части дежурить со шлангами и пенными огнетушителями в носовой части ангарной палубы. Топливные шланги берем с собой. — И потом в переговорную трубу: — Полный вперед, лево на борт, держать два-семь-ноль.
Двое матросов на носу рванули рычаги быстрого освобождения топливных шлангов, и нос «Йонаги» покачнулся, когда двигатели загудели, разворачивая корабль. Широкие армированные шланги оторвались, изливая топливо в океан.
У танкера не было шансов. Если бы обреченному судну сопутствовала удача, то она бы заключалась в том, что сначала был бы поражен один из танков с топливом. Но танкер был пуст и заполнен взрывоопасными парами, поэтому он мгновенно вспыхнул, и взрыв подбросил палубу ввысь, увлекая за собой скрученные шпангоуты, грузовую стрелу лебедки, уложенные в бухты топливные шланги, десятки людей. Подбитый танкер тут же прекратил движение, и его нос начал погружаться. Но почти пустые танки продолжали удерживать его на плаву и разбрызгивать остатки топлива, резкий запах которого принес удушье всем стоявшим на мостике. Люди стали прыгать в море, несмотря на угрозу оказаться охваченными пламенем, языки которого бились как смертельно раненный зверь.
