Дин Кунц - Странный Томас
— Ты платишь пятнадцать баксов и получаешь сертификат на владение одним квадратным футом лунной поверхности.
— Но ведь Луна не принадлежит твоему отцу, — в голосе Лизетт слышалась едва заметная нотка неодобрения.
Девушкой она была милой и не хотела никого обижать, даже если понимала, что человек поступает нехорошо.
— Не принадлежит, — согласился я. — Но он осознал, что Луна не принадлежит никому, вот и послал письмо в ООН, застолбив ее на свое имя. А на следующий день начал продавать лунную поверхность. Я слышал, ты стала заместителем управляющего.
— Это большая ответственность. С учетом того, что и профессионально я поднялась на следующую ступень.
— Ты больше не занимаешься ногтями?
— Конечно, занимаюсь. Но раньше я была только техником, а теперь сертифицированный художник по ногтям.
— Поздравляю. Это действительно что-то.
Мне понравилась ее застенчивая, но гордая улыбка.
— Для некоторых это пустяк, а для меня очень большой шаг вперед.
Элвис вернулся на лужайку, плюхнулся на стул напротив нас. Он опять плакал. Сквозь слезы улыбался Лизетт… или ее декольте. Даже после смерти Элвис любил женщин.
— У тебя с Броуэн все по-прежнему? — спросила она.
— Да. Нас может разлучить только смерть. У нас одинаковые родимые пятна.
— Я про это забыла.
— Она предпочитает, чтобы ее называли Сторми.
— Само собой.
— А как у тебя с патрульным Эклсом?
— О, мы только что познакомились. Похоже, приятный парень.
— Приятный. — Я поморщился. — Бедняга уже готов для тебя на все, не так ли?
— Два года назад я бы могла так сказать. Но в последнее время… Думаю, он приятный парень. Ты понимаешь?
— То есть могло быть и хуже.
— Это точно, — кивнула она. — Требуется время, чтобы осознать, как одиноко человеку в этом мире, а когда ты это понимаешь… будущее начинает страшить.
Элвиса, и так чем-то расстроенного, слова Лизетт просто добили. Слезы потекли из его глаз ручьем, он закрыл лицо руками.
Лизетт и я продолжали болтать, Элвис беззвучно рыдал, а тут появились еще четверо гостей.
Карла принесла поднос с закусками, когда вернулся чиф, сопровождаемый Эклсом. Увел меня к дальнему концу бассейна, где мы могли поговорить без посторонних.
— Робертсон приехал в город пять месяцев тому назад. Купил дом в Кампс Энде. Заплатил всю сумму, никаких закладных.
— Где он взял деньги?
— Унаследовал. Бонни Чен говорит, что он перебрался сюда из Сан-Диего после смерти матери. В свои тридцать четыре года он все еще жил с матерью.
Бонни Чен, риелторша, известная в Пико Мундо своими роскошными шляпками, должно быть, и продала дом Робертсону.
— Насколько я могу сказать на текущий момент, он совершенно чист, — продолжил чиф. — Его даже не штрафовали за нарушение правил дорожного движения.
— Вы могли бы разузнать, как умерла его мать.
— Я навожу справки. Но сейчас придраться к нему не за что.
— Все эти досье на убийц.
— Даже если бы я законным образом узнал, что он держит их у себя, досье эти можно истолковать как хобби или материал для подготовки книги. Ничего противозаконного в этом нет.
— Но ведь подозрительно.
Он пожал плечами.
— Если бы хватало одной подозрительности, мы бы все сидели в тюрьме.
— Но вы собираетесь установить за ним слежку?
— Только потому, что ты никогда не ошибался. Вечером пошлю туда кого-нибудь, возьму под колпак этого мистера Робертсона.
— Мне бы хотелось, чтобы этим дело не ограничилось.
— Сынок, мы в Соединенных Штатах Америки. Некоторые могут сказать, что попытка воспрепятствовать психопатам реализовать их потенциал противоречит Конституции.
Иногда чиф забавлял меня циничностью своих высказываний. Но не сегодня.
— Он — действительно очень плохой человек, сэр. Этот парень, когда перед моим мысленным взором возникает его лицо… по спине начинают бегать пауки.
— Мы будем следить за ним, сынок. Большего сделать не могу. Не могу просто поехать в Кампс Энд и застрелить его. — Чиф многозначительно посмотрел на меня. — И ты не можешь.
— Оружие меня пугает, — успокоил я его.
Чиф посмотрел на бассейн.
— Он сейчас ходит по воде?
— Нет, сэр, стоит рядом с Лизетт, заглядывает в вырез ее блузки и плачет.
— Там плакать не о чем. — Чиф подмигнул мне.
— Его слезы никак не связаны с Лизетт. Сегодня он в таком настроении.
— А что с ним такое? Элвис никогда не казался мне плаксой.
— Люди меняются, когда умирают. Это же травма. Время от времени такое на него находит, но я не знаю, в чем причина. Он не пытался мне объяснить.
Чифу определенно не нравился плачущий Элвис.
— Могу я что-нибудь для него сделать?
— Премного вам благодарен, сэр, но я сомневаюсь, чтобы кто-то мог ему помочь. Из того, что я понял, насколько я могу об этом судить… ему недостает матери, Глейдис, он хочет быть с ней.
— Если я не ошибаюсь, он очень любил свою мать, не так ли?
— Обожал ее.
— Она тоже мертва?
— Значительно дольше, чем он.
— Тогда они снова вместе, не так ли?
— Нет, пока он не хочет покидать этот мир. Она по другую сторону, а он застрял здесь.
— Так почему он не переберется туда?
— Иногда их держат важные незавершенные дела.
— Как малышку Пенни Каллисто, которая этим утром привела тебя к Харло Ландерсону?
— Да, сэр. Но случается, они слишком любят этот мир, чтобы с ним расстаться.
Чиф кивнул.
— В этом мире его тоже любили.
— Если б речь шла о незавершенном деле, у него было двадцать шесть лет, чтобы довести все до конца, — заметил я.
Чиф прищурился, глядя на Лизетт Райнс, пытаясь разглядеть хоть что-то свидетельствующее о присутствии рядом с ней призрака: дымку эктоплазмы, колебание воздуха, таинственное сияние.
— Второго такого нет.
— Это точно, сэр.
— Скажи ему, что мы всегда рады принять его у себя.
— Обязательно, сэр. Спасибо вам.
— Ты действительно не можешь остаться на обед?
— Благодарю вас, сэр, но у меня свидание.
— Уверен, что со Сторми.
— Да, сэр. Она — моя судьба.
— Умеешь ты находить слова, Одд. Должно быть, ей нравится, когда ты это говоришь: «Моя судьба».
— Мне нравится ей это говорить.
Чиф обнял меня за плечи и повел к воротам с северной стороны дома.
— Хорошая женщина — это лучшее, что может найти в жизни мужчина.
— Сторми больше, чем хорошая.
— Я просто счастлив за тебя, сынок. — Он отодвинул задвижку, открыл ворота. — Об этом Бобе Робертсоне не волнуйся. Мы будем следить за ним, но так, что он об этом не догадается. И если попытается сделать что-то противозаконное, тут же его возьмем.
— Я все равно буду волноваться. Он — очень плохой человек.
Когда я подошел к «Мустангу», Элвис уже ожидал меня на пассажирском сиденье.
Мертвым нет необходимости ходить пешком или ездить на автомобиле, чтобы попасть в нужное им место. А если уж они ходят или ездят, то мотив тут один — ностальгия.
По пути с лужайки до «Мустанга» он успел переодеться. Наряд из фильма «Голубые Гавайи» уступил место черным брюкам, твидовому пиджаку спортивного покроя, белой рубашке, черному галстуку и черному платочку в нагрудном кармане пиджака. Потом Терри Стэмбоу сказала мне, что так он одевался в некоторых эпизодах фильма «Это случилось на Всемирной ярмарке».
Отъезжая от дома Портеров, мы слушали «Не могу без тебя», одну из самых зажигательных песен Короля.
Элвис пальцами выбивал ритм на колене и покачивал головой, но слезы продолжали катиться по щекам.
Глава 15
В центральной части Пико Мундо, когда мы проезжали церковь, Элвис знаком показал, что хочет, чтобы я свернул к тротуару и остановился.
Когда я выполнил его просьбу, он протянул мне правую руку. Рукопожатие было настоящим и теплым, как и у Пенни Каллисто.
Но вместо того, чтобы потрясти мою руку, он сжал ее своими двумя. Может, просто благодарил, но вроде бы вкладывал в этот жест нечто большее.
Мне показалось, что он тревожится обо мне. Мягко сжал мою руку, пристально посмотрел на меня, во взгляде точно читалась озабоченность, снова сжал.
— Все нормально, — сказал я, хотя понятия не имел, правильная ли это реакция.
Он вылез из автомобиля, не открывая дверцы, просто оказался с другой стороны, и поднялся по ступенькам к церкви. Я наблюдал, пока он не прошел сквозь тяжелую дубовую дверь и не скрылся из виду.
Обедать со Сторми я собирался в восемь вечера, так что предстояло «убить» оставшееся время.
«Ищи себе занятие, — бывало, говорила бабушка Шугарс, — пусть даже это будет покер, драка, быстрые автомобили, потому что безделье несет с собой куда большие неприятности».
