Джордж Мартин - Игра престолов (Книга I)
Джоффри возмутился, как может сделать только мальчишка.
– Еще не хватало! Зачем им нужны мои утешения?
– Им не нужны слова, – отвечал Тирион, – но от тебя ждут соболезнований. Твое отсутствие замечено.
– Мальчишка Старков мне безразличен, – проговорил Джоффри, – А я не могу терпеть женских слез.
Тирион Ланнистер привстал на носки и сильной рукой ударил племянника по лицу. Щека мальчика покраснела.
– Одно только слово, – проговорил Тирион, – и я ударю тебя еще раз.
– Я все скажу матери! – воскликнул Джоффри.
Тирион ударил снова, теперь покраснели обе щеки.
– Рассказывай своей матери, – велел ему Тирион. – Но сперва ты сходишь к лорду и леди Старк, упадешь перед ними на колени и скажешь, насколько тебе жаль мальчика, скажешь, что готов предложить любые услуги, если можно помочь им даже какой-нибудь мелочью в этот жуткий час. И что ты непрестанно молишься за них. Ну, теперь понял? Все понял?
Лицо мальчишки скривилось, словно бы он намеревался заплакать. Ответив легким кивком, Джоффри повернулся и бросился вон со двора, держась за щеку, Тирион поглядел ему вслед.
Тень упала на лицо Тириона. Он повернулся и обнаружил, что Клиган нависает над ним подобно утесу. Черная как пепел броня, казалось, погасила солнце. Клиган опустил забрало, шлем его изображал морду ощерившегося и страшного черного пса, хотя Тирион всегда находил в нем приятные отличия от изуродованного ожогом лица Клигана.
– Принц запомнит оскорбления, маленький лорд, – предостерег его Пес. Шлем превратил его хохоток в гулкий рокот.
– Не сомневаюсь, – отвечал Тирион Ланнистер. – А если забудет, будь доброй собакой, напомни ему. – Он оглядел двор. – А не знаешь ли ты, где я могу отыскать своего брата?
– Он изволит завтракать с королевой.
– Ага, – отвечал Тирион. И, пренебрежительно кивнув Сандору Клигану, направился прочь со всей быстротой, на которую были способны его короткие ноги, насвистывая на ходу. Жаль только рыцаря, который первым обратится сегодня к Псу. У этого типа скверный характер.
Холодную неприветливую трапезу подали в утренней комнате гостевого дома. Джейме сидел за столом вместе с Серсеей и детьми, они разговаривали приглушенными голосами.
– Роберт все еще спит? – спросил Тирион, без приглашения усаживаясь за стол.
Сестра поглядела на него с тем же самым выражением легкого презрения, с которым смотрела на него со дня рождения.
– Король не спал вообще, – сказала она ему. – Он рядом с лордом Эддардом. Король принял скорбь друга к самому сердцу.
– У нашего Роберта большое сердце, – проговорил Джейме с ленивой улыбкой. Он удостаивал серьезного отношения весьма немногое. Тирион знал за своим братом эту особенность и прощал ее. Во все жуткие, и такие долгие годы его детства лишь Джейме иногда выказывал уродцу-брату некоторую симпатию и уважение, и за это Тирион готов был простить ему едва ли не любой поступок.
Приблизился слуга.
– Хлеба, – сказал ему Тирион, – две маленькие рыбки и кружку доброго темного пива, чтобы утопить их. И немного бекона, поджарь его на углях. – Слуга поклонился и направился прочь. Тирион повернулся к своим родственникам. Разнополые близнецы сегодня казались особенно похожими. Оба предпочли глубокую зелень одежды, подчеркивающую цвет глаз. Длинные светлые кудри были завиты самым модным образом, на обоих золотые украшения – на запястьях, пальцах и шее.
Тирион попробовал представить себе, как живется на свете близнецам, и решил, что никогда не поймет этого. Тошно, должно быть, все время видеть себя, как в зеркале. Собственное подобие он не мог даже представить. Принц Томмен спросил:
– Дядя, а что слышно о Бране?
– Я проходил вчера вечером мимо его комнаты, – ответил Тирион, – но перемен не было. Мейстер видит в этом хороший знак.
– Я не хочу, чтобы Бран умер, – проговорил Томмен. Эта был ласковый мальчик, непохожий на брата, но ведь и Джейме с Тирионом нельзя считать фасолинами из одного стручка.
– У лорда Эддарда был брат по имени Брандон, – заметил Джейме. – Один из заложников, убитых Таргариеном. Несчастливое имя.
– По-моему, не столь несчастливое, как тебе кажется, – возразил Тирион. Слуга принес ему блюдо, Тирион откусил от ломтя черного хлеба. Серсея тревожно посмотрела на него.
– Тирион, что ты хочешь сказать?
Карлик криво улыбнулся ей и приложился к пиву.
– Лишь то, что желание Томмена может исполниться. Мейстер надеется, что мальчик выживет.
Мирцелла радостно охнула, Томмен нервно улыбнулся, но Тирион следил не за детьми. Джейме и Серсея обменялись коротким, не более чем в секунду взглядом, но карлик не пропустил его. Королева посмотрела на стол.
– Где милосердие? Здешние северные боги слишком жестоки, раз позволяют ребенку терпеть такие муки. А что именно говорит мейстер?
Обжаренный бекон захрустел под зубами Тириона. Задумчиво пожевав, он ответил:
– Мейстер полагает, что, если бы мальчику суждено было умереть, жизнь уже оставила бы его. Однако прошло четыре дня, и никаких перемен нет.
– А Бран поправится, дядя? – спросила маленькая Мирцелла, унаследовавшая от матери всю ее красоту, но не вздорный нрав.
– Малышка, он сломал спину, – сказал Тирион, – и ноги. Жизнь в нем поддерживают медом и водой, иначе он умер бы от истощения. Если он очнется, то, наверное, сумеет есть настоящую пищу, но никогда снова не научится ходить.
– Если он очнется… – повторила Серсея. – А это возможно?
– Правду знают только боги, – ответил Тирион. – Сам мейстер всего лишь надеется. – Он снова откусил от ломтя хлеба. – Могу поклясться, что жизнь в мальчике поддерживает только его волк. Зверь день и ночь воет возле большого окна и всякий раз возвращается, когда его прогоняют. Мейстер сказал, что однажды он закрыл окно, чтобы стало потише, и Бран ослабел. А когда совсем открыл его, сердце мальчика забилось сильнее.
Королева поежилась и сказала:
– Есть что-то противоестественное в этих животных. Они опасны. И я не позволю ни одному из них направиться на юг вместе с нами.
Джейме возразил:
– Этого будет трудно добиться, сестра. Волки повсюду следуют за девчонками.
Тирион приступил к рыбе.
– Значит, вы скоро уезжаете?
– Не так уж скоро, – опять вступила в разговор Серсея. И нахмурилась. – Что значит – мы? А как насчет тебя? Только ради Бога не говори мне, что намереваешься остаться в Винтерфелле.
Карлик пожал плечами:
– Бенджен Старк возвращается в Ночной Дозор с бастардом своего брата. Я хочу поехать вместе с ними и увидеть Стену, о которой мы так много слышали.
Джейме улыбнулся:
– Надеюсь, ты не собрался облачиться в черное, милый брат?
Тирион расхохотался:
– Разве я выдержу целибат? Тогда разорятся все шлюхи от Дорна до Бобрового утеса. Нет, я только хочу постоять на вершине Стены и пустить струю с края мира.
Серсея резко поднялась.
– Детям незачем выслушивать всякую грязь. Томмен, Мирцелла, идемте! – Резкими шагами королева вышла из комнаты, свита и дети потянулись за ней.
Джейме Ланнистер задумчиво поглядел на брата холодными зелеными глазами.
– Старк никогда не согласится оставить Винтерфелл, пока сын его пребывает в смертной тени.
– Если прикажет Роберт, он сделает это, – сказал Тирион. – А Роберт прикажет. В любом случае лорд Эддард ничем не сможет помочь своему сыну.
– Старк может прекратить его мучения, – сказал Джейме. – Случись это с моим сыном, я поступил бы именно так. И считал бы, что совершил благодеяние.
– Не советую обращаться с подобным предложением к лорду Эддарду, милый брат, – усмехнулся Тирион. – Он воспримет его без должной доброты.
– Даже если мальчишка выживет, он будет калекой. Хуже чем калекой – уродом. Я предпочитаю добрую чистую смерть.
Тирион пожал плечами, что только подчеркнуло их кривизну.
– Кстати об уродах, – напомнил он. – Разреши уточнить. Смерть окончательна и подводит жуткий итог, в то время как жизнь полна неисчислимых возможностей.
Джейме улыбнулся:
– А ты развратный чертенок, вот что!
– Конечно, – согласился Тирион. – Надеюсь, что мальчик очнется. Я бы хотел услышать, что он тогда расскажет.
Улыбка Джейме свернулась кислым молоком.
– Тирион, мой милый братец, – заметал он мрачно, – иногда мне с трудом удается понять, на чьей ты, собственно, стороне.
Рот Тириона был полон рыбы и хлеба. Глотнув крепкого черного пива, чтобы протолкнуть съеденное в желудок, он ответил Джейме волчьей ухмылкой:
– Зачем же так! О, Джейме, мой милый братец, ты ранишь меня, прекрасно зная, как я люблю свое семейство…
Джон
Джон медленно поднимался по ступенькам, стараясь не думать о том, что, возможно, делает это в последний раз. Призрак безмолвно топал позади него. Снаружи, в воротах замка, кружил снег, во дворе стоял шум и хаос, но внутри толстых каменных стен было тепло и покойно. Слишком уж спокойно – на взгляд Джона.
