Молчание матерей - Мола Кармен

— Скоро узнаешь. Дон Альбертито сказал, что сегодня ночью тебя посвятит.

Нестор протянул правую ладонь и показал ей место между большим и указательным пальцами: там виднелись бледные царапины, по форме напоминавшие пару стрел и крест. Виолета и раньше обращала на них внимание, но не решалась спросить, что они означают.

К ним подошла женщина ростом почти метр восемьдесят и обратилась к Виолете:

— У тебя сейчас время месячных?

Виолета удивилась вопросу, и женщина пояснила:

— В эти дни в хижину заходить нельзя.

Виолета покачала головой и, взяв Нестора под руку, направилась вслед за другими гостями к небольшому домику, стоявшему поодаль от основного здания.

— Что там будет, Нестор?

— Дон Альбертито — бабалаво. Помнишь, я говорил тебе, что он помогает людям получить то, чего не купишь за деньги? Он разговаривает с Орунмила и видит прошлое, настоящее и будущее. Никто не сможет защитить тебя лучше его. Не зря все к нему обращаются — хотят, чтобы их защитили ориша. Они и тебя станут защищать после посвящения.

Виолета переступила порог хижины. Элеке, бабалаво, ориша, посвящение, Орунмила… Она не знала значения этих слов, знала лишь, что все это — атрибуты сантерии. Так называлась религия йоруба, привезенная то ли с Кубы, то ли с Гаити, то ли из Бразилии, которая смешалась с католической верой и с мексиканским культом Санта-Муэрте [1]. Виолета слышала рассказы о могуществе шаманов-сантерос и о ритуалах, с помощью которых они добиваются расположения африканских богов ориша. Теперь она поняла, почему все столь почтительны с доном Альбертито: судьба всех вошедших в эту хижину, освещенную лишь свечами, была в его руках.

Раздался барабанный бой, глухой, исступленный. В центре хижины, будто готовый извергнуться вулкан, бурлил медный котел. Наверное, в нем ароматные травы, сказала себе Виолета, но тут же ощутила запах — сладковато-гнилостный, напомнивший ей о днях, когда отец дома забивал свинью.

Она увидела дона Альбертито, тот возник среди дыма и пара словно по волшебству. Теперь на нем были лишь белые брюки, да бусы поблескивали на голой груди. Он с удовольствием посасывал сигару. Рядом с ним стояла женщина, которая спрашивала Виолету о месячных. Это юбона, объяснил Нестор, вторая крестная избранных, которые сегодня получат защиту ориша.

— Мойюгба Олодумаре Логе Ику..

Хриплый голос дона Альбертито смешивался с барабанным боем. От котла поднимался пар; удушливо чадили свечи. Виолете стало почти физически плохо. Нестор, должно быть, заметил это и с силой сжал ее локоть.

— Закрой глаза и дыши глубже.

В его голосе не было нежности, напротив: Виолета впервые услышала в нем угрозу и страх.

— В котле травы двадцати одного вида и элеке. Это защитные бусы, они уже неделю кипят там.

Юбона принялась палкой вытаскивать из котла и аккуратно раскладывать на циновке бусы. Дон Альбертито продолжал молиться; Виолета не знала этого языка, но его звучание вкупе с бесконечным барабанным боем наводило на мысли о чем-то первобытном, пришедшем из глубокой древности. Дон Альбертито произнес имя Ийями Ошоронги и заговорил о крови и о гармонии между ночью и днем, жизнью и смертью, которую поддерживает божество.

Мужчина лет шестидесяти опустился на колени перед циновкой и протянул правую руку. Дон Альбертито коснулся ее кончиком мачете; кровь закапала на нитку бус. Дон Альбертито надел бусы мужчине на шею. Так вот что такое посвящение. Виолета поняла: то же самое он проделает с ней, и тогда она станет одной из его крестниц, а Ийями Ошоронга поделится с ней своей силой.

Барабаны не умолкали. Виолете почудилось, что она поднялась в воздух и парит под потолком хижины. Может, ей подсыпали наркотики на вечеринке? Тени свечей превратились в чудовищ, и на стене за котлом ей привиделась огромная женщина с птичьими крыльями.

Юбона принесла второй котел и палкой выудила оттуда белесую желеобразную массу. Дон Альбертито взял ее в руки и поднес к лицу коленопреклоненного мужчины.

— Ты следующая, — прошептал Нестор.

Мужчина взял приношение и, ни секунды не колеблясь, вонзил зубы в странную субстанцию. Теперь Виолета смогла рассмотреть ее получше. Извилистые линии, как на огромном грецком орехе… Это был человеческий мозг!

У нее закружилась голова, она отшатнулась, а юбона тем временем доставала из второго котла новые приношения: два сердца и что-то бурое. Печень? Мужчина с трудом дожевал и наконец проглотил кусок.

— Не двигайся.

Голос Нестора с трудом пробивался сквозь барабанный бой и бормотанье дона Альбертито.

— Ана иба, иба ми има эйе, иба ми качечо…

На нее молниеносно обрушились воспоминания о подругах. Виолета словно летела с горки и видела их, радостно гуляющих по торговому центру «Лас-Мисьонес». А потом — их выпотрошенные тела, найденные на холме Кристо-Негро. «Им раскроили череп и вынули мозг». Юбона смотрела на Виолету, и дон Альбертито тоже. Она пройдет обряд посвящения. Органы ее подруг принесут ей благословение Ийями Ошоронги. Силу матери.

Виолета почувствовала рвотный позыв и, пытаясь сдержаться, пошатнулась и растянулась на полу. Ей хотелось выбежать из хижины, исчезнуть. Барабаны все не умолкали.

Ладонь Нестора, будто гарпун, впилась в ее запястье и рывком подняла на ноги. Виолета смотрела на него, дрожа и обливаясь потом.

— Это они?

— Это приношение. Ты что, не хочешь заручиться поддержкой Ийями Ошоронги?

Виолета разрыдалась, и все присутствующие столпились вокруг нее в полумраке, словно оголодавшие хищники. Барабаны стонали не умолкая. Виолета вновь увидела женщину с крыльями, парившую под потолком, а затем потеряла сознание.

— Я приду за тобой, — сказала ей на прощание тень Ийями Ошоронги.

Она приоткрыла глаза и выглянула в окно. Была ночь, «форд» несся на полной скорости по незнакомой трассе.

— Проснулась?

Виолета выпрямилась и обнаружила, что ее платье перепачкано рвотой. Ей хотелось знать, что произошло, как они уехали с ранчо Санта-Касильда, хотелось, чтобы Нестор утешил ее, прижав к груди, но вскоре она поняла: рядом с ней уже не тот человек, которого она знала.

— Ах ты, сука! Я взял тебя к дону Альбертито, дал возможность стать его крестницей, а ты что устроила?

Слезы жгли ей щеки.

— Это они. Их нашли на холме Кристо-Негро…

Нестор не дал ей договорить, наотмашь ударив по губам.

— Выпусти меня. Останови машину, дай я выйду!

Она больше никогда не вернется в свой район, Парахес-дель-Сур, и не уедет в Штаты, и не пройдет курсы программирования… Они ехали по направлению к аэропорту.

— «Девку в живых оставлять нельзя. Она присутствовала на ритуале в честь Ийями Ошоронги и молчать не будет. Пойдет в полицию или к журналистам, а я этого не хочу». Вот что мне сказал дон Альбертито, но я люблю тебя, поняла? Я думал, все пройдет хорошо, ты справишься, а теперь… Я знаю, как помочь тебе исчезнуть. Ты должна меня благодарить, потому что любой другой отвез бы тебя на Кристо-Негро…

Три часа спустя, в грязном платье, без багажа, но с сотней долларов, которую Нестор сунул ей в карман, Виолета села в самолет, отправлявшийся в Мадрид. Там, в аэропорту имени Адольфо Суареса, ее будут ждать партнеры Нестора, которые дадут ей фальшивые документы и устроят на работу в кафе, чтобы она могла остаться в Европе. Беспокоиться не о чем: они сами узнают ее и к ней подойдут.

— Я тебе жизнь спасаю, детка.

Перед тем как уйти, Нестор поцеловал ее — как раньше, с любовью. Он не стал рассказывать ей, что отвергнуть элеке — преступление. Что жаждущая отмщения тень Ийями Ошоронги будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь. Что он спасал ее от смерти, но сам на ее месте предпочел бы выстрел промеж глаз.